Историческая справка о с. Старая и Новая Романовки
С 2006 года Новая Романовка является центром Новоромановского сельского поселения, которое включает в себя: сёла Новая Романовка, Старая Романовка, Семки; посёлки: Петьково, Халимонки, Бушевщина, Корунский; деревню Попелёвка.
Фото Виктора Зайцева
Основание сел
Село Новая и Старая Романовки расположены в южной части Мглинского района. Село Новая Романовка возникло в 1694 г., когда землями владел сотник И. Романовский; в дальнейшем они перешли к Турковским, а затем к Борковским, у которых находились вплоть до Октябрьской революции. Села расположены на берегах реки Воронусы.
Достоверные сведения о Старой и Новой Романовке начинаются со второй половины XVII века. Деревня Старая Романовка при речке Воронусе возникла на месте бывшей буды, на землях, еще никому не принадлежащих. Основал ее знатный казак мглинской сотни Иван Романович Романовский.
В книге Архiеп. Филарет (Гумилевский). Историко-статистическое описание Черниговской епархiи" Кн. VII. - Черниговъ, 1873-1874 о селе Романовка сообщается: |
Казак Иван Романович Романовский
Полковник Стародубского полка в 1673 году утвердил также за ним займище от речки Воронусы до речки Олыпаной. Вблизи этого займища уже новый стародубский полковник Коровко в 1678 году позволил Романовскому поселить слободу, а чтобы пустоши «не вековали», поселенцев-слобожан освободить от всяких налогов сроком на 10 лет. В этом же году Романовский и начал «садить» слободу и заселять ранее полученное займище, находящееся рядом. В 1685 году гетман Войска Запорожского Самойлович утвердил за Романовским уже заселившиеся слободу и займище.
В 1688 году Романовский стал сотником мглинской сотни и занимал эту должность по 1705 год. За время сотничества он продолжал заселять слободу и займище. Одновременно с этим в 1694 году на другой стороне Воронусы по разрешению полковника Стародубского полка Миклашевского Романовский начал «садить» новое поселение. С этого времени за старым поселением закрепляется название Старая Романовна, а за новым — Новая Романовна. Разрешение Миклашевского, данное сотнику Романовскому, было утверждено в 1695 году гетманом Мазепой. Так возникли и получили свое название обе Романовки.
Возникли они как свободные поселения на свободных землях, но затем оказались в полной крепостной зависимости от помещиков и неоднократно передавались по наследству. Происходило это так. По смерти Ивана Романовского его мглинские имения универсалом гетмана Скоропадского от 18 декабря 1708 года утверждались за его сыном Петром Романовским, который служил при войсковом знамени и носил почетное звание — бунчуковый товарищ (знамя у казаков называлось бунчук).
Получив имение отца, Петр и его брат Владимир стали помещиками-крепостниками в обеих Романовках. По переписи населения Малороссии, куда входили мглинские земли, стало известно, что в 1723 году Петр Иванович Романовский имел в Старой Романовне крепостных крестьян — 18 дворов и бобылей —-15 хат (бобыль-крестьянин без земли, с одним лишь огородом). В Новой Романовке у него было 8 дворов и бобылей — 4 хаты. А его брат Владимир в этом же 1723 году имел в Новой Романовке крестьянских дворов — 13 и бобылей — 6 хат. Братья Романовские унаследовали от отца также Ветлевку и Ормин.
Сотник Максим Михайлович Турковский
Затем имения Романовских унаследовал их племянник Максим Михайлович Турковский, сотник мглинский в 1734—1735 годах. Его отец, тоже сотник мглинский, с 1706 по 1710 годы был женат на дочери Ивана Романовского. Так все имения Романовских (обе Романовки, Ветлевка, Ормин) перешли к Турковским. Турконским также принадлежала и слобода Лукавица. Надо заметить, что в это время в письменных документах появляется фамилия Борковских. По ревизии 1781 года у дочери, бунчукового товарища Василия Андреевича Борковского числилось в обеих Романовках 117 крестьянских дворов и 121 хата.
По сохранившемуся устному рассказу, у Борковского и его служанки Дуни родился сын, от которого затем пошла фамилия Дунин-Борковские, к которым затем перешли все имения Турковских, так как дочь мглинского сотника Максима Михайловича Турковского была замужем за бунчуковым товарищем Василием Андреевичем Дунин-Борковским и принесла ему в приданное все имения Турковских: Василий Дунин-Борковский и его жена Турковская имели сына Максима и дочь Софью.
Максим потомства не имел, и потому все имения Турковских и Борковских оказались владением Софьи Васильевны Борковской. В 1801 году Софья продала обе Романовки и Ветлевку корнету Степану Артемьевичу Лашкевичу (корнет — первый офицерский чин в казачьем войске), а его сестре Ульяне - село Ормино. В 1807 году Ульяна уступила Ормино своему брату. С этого времени Старая и Новая Романовки, Ветлевка, с. Ормино и деревня Лукавица стали владением Степана Артемьевича Лашкевича.
Помещик Степан Артемьевич Лашкевич
Из всех владельцев Романовок наибольшую память о себе оставил Степан Артемьевич Лашкевич. Его предки - выходцы из Белоруссии — жили в Стародубе, с начала XVIII века служили в Стародубском полку в звании бунчуковые товарищи, за безупречную службу получали денежное вознаграждение и пожалованные земли, торговали пенькою, занимались скупкой земельных угодий, стали знатными и богатыми людьми на Стародубщине. Потомок этих Лашкевичей — Степан Артемьевич служил на Мглинщине, имел звание корнета, женился на Борковской, и в течение 1801—1807 годов все имения Борковских — обе Романовки, Ветлевка, Ормино, Лукавица — путем купли и уступок стали владением С. А. Лашкевича. Владелец такого обширного имения поселился в Новой Романовне в своем небольшом деревянном доме, в котором после капитального ремонта и некоторой перепланировки теперь живут учителя-пенсионеры новоромановской средней школы.
Рядом с деревянным домом старанием Лашкевича был построен по проекту архитектора Ефимова большой каменный жилой дом — массивный, приземистый, мрачный, скорее похожий на средневековый замок-крепость, в котором ему, видимо, не пришлось жить. Этот каменный дворец в неприглядном виде сохраняется и в наше время.
А. М. Маркович в книге Историческая и статистическая записка о дворянском сословии и дворянских имуществах Черниговской губернии / Сост. Черниг. губ. предводителем дворянства А.М. Марковичем в 1838 г. сообщает:
Но память о Лашкевиче хранит не дом, а церковь Покрова Богородицы, которую он построил в 1811 году в живописном месте своей усадьбы, о которой до сих пор много говорят и пишут. Расписывать иконостас для церкви Покрова знаток и ценитель искусства С.А. Лашкевич в 1813 году пригласил знаменитого художника Владимира Лукича Боровиковского, советника императорской академии художеств, жившего и работавшего в то время в Петербурге. Всего икон письма Боровиковского в Новоромановской церкви было 26.
Фото Виктора Зайцева
После жестокого убийства Лашкевича крепостными в 1813 году его имение перешло во владение Дуниных-Борковских. Степан Артемьевич, женатый на Александре Андреевне Дуниной-Борковской, был бездетным. Поэтому имения в Романовках после его смерти перешли к детям брата его жены Дмитрия Андреевича Дунина-Борковского. Этот род Борковских и оставался в Романовке вплоть до революции 1917 года и в первые годы после революции.
Главной достопримечательностью Романовки является усадьба Дуниных-Борковских, которая состояла из каменной церкви Покрова, великолепного каменного барского дома и обширного парка с прудом.
Фото Виктора Зайцева
К великому сожалению, утрачены отдельно стоявшая колокольня и все службы, не сохранилось также внутреннее убранство дома и храма. Парк представлял собой интересный памятник садово-паркового искусства периода классицизма, созданный в соответствии с принципами регулярной и пейзажной планировки. Территория с юга ограничена дорогой, а с востока берегом пруда.
Фото Виктора Зайцева
Самая удаленная часть парка с несколькими небольшими лужайками была засажена преимущественно фруктовыми деревьями. Основу озеленения парка составляли местные породы деревьев и кустарников. Аллеи были обсажены главным образом липами. Часто встречался дуб, клен остролистый, береза; были представлены также ясень, вяз, осина и другие деревья. Целые заросли образовывали лещина, боярышник, бересклет, калина и другие породы кустарника. Плодовые посадки состояли в основном из яблонь (Антоновка) и груш.
Рассказы о гибели Лашкевича
Лашкевич, увековечивший память о себе постройкой новоромановской церкви, трагически погиб.
Это произвело в Романовке такое сильное впечатление, что в памяти романовцев до сих пор не угас неписаный рассказ об этом событии. Рассказывают, что Лашкевич имел много золота и прятал его в земле в разных местах своей усадьбы, чтобы не забыть мест его захоронения, он начертил схематический план и приложил к нему код (сокращенные условные обозначения), прочитав который, можно было по чертежу легко найти зарытое в землю золото. Чертеж и код Лашкевич спрятал в своем жилом доме над внутренней дверью. Его крестник обнаружил тайник, вынул чертеж и код, и если раньше только догадывался о спрятанных драгоценностях, то теперь решился убить крестного и воспользоваться его золотом. Скоро обнаружили Лашкевича в его же доме с перерезанным горлом. Совершив преступление, убийца посадил свою жертву в кресло перед зеркалом и вложил мертвому бритву в руку, имитировав такой вариант самоубийства.
Однако преступник код прочитать не смог, в схеме не разобрался, золота не нашел. Год скрывал преступление и все это время мучился непроходящими душевными терзаниями и наконец понял, что погубил свою душу. Он пошел в церковь, около которой похоронили Лашкевича, и на исповеди во всем признался священнику. Убийца был сослан в Сибирь на каторгу пожизненно.
А вот что сообщает о гибели Лашкевича доктор наполеоновской армии де-ля Флиз в журнале «Русская старина» за 1892 год. «В половине октября 1813 года случилось происшествие в имении Романовке Мглинского уезда, огорчившее графа генерал-лейтенанта Гудовича и графиню, дающее понятие о мщении русских крестьян нам господами, когда они обращаются над ними жестоко».
Соседний помещик Лашкевич был человек очень богатый, обладал 1000 крестьянами, но был без всякого образования и скупой. Жена его Дунина-Борковская была напротив характера благородного. Лашкевич жестоко обращался во своими людьми и заставлял иных работать в поле с цепями на ногах. Они и порешили отделаться от своего господина. Повар, кучер, камердинер сговорились между собой и в соучастницы взяли горничную госпожу Лашкевич. Лашкевич строил церковь в доме его писали образы для иконостаса, причем он очень любил смотреть на работу живописца. В эту мастерскую надобно было проходить через столярную, посредством веревки привешены были массивные бруски дерева. Эти-то бруски заговорщики намеревались спустить на голову своего барина в ту минуту, как он станет проходить, но как они замешкались, а Лашкевич успел пройти без вреда, то решили подождать его возвращения в спальню. Они пошли за ним, бросились на него и стали душить подушками и бритвою перерезали ему горло. Положив бритву в руки Лашкевича, убийцы заперли изнутри дверь на крючок, потом снаружи закрыли ставни и ушли.
Было 5 часов дня, время чая. Жена приказала разбудить мужа. Ей пришли сказать, что дверь заперта изнутри, когда же открыли наружные ставни, увидели убитого в постели, в крови и с бритвою в руках. Помещица произвела следствие, и было решено, что помещик лишился жизни посредством самоубийства. Труп схоронили в поле без всяких церковных обрядов. При первом известии об этом несчастии граф Гудович поручил дочери навестить вдову и пригласить ее на время к ним. С нею к Гудовичу приехала и ее горничная. Спустя неделю, в местную харчевню приехал секретно из Мглина полицейский офицер. Он приказал схватить горничную и посадить ее в тюрьму. Госпожа Лашкевич не понимала, куда девалась ее горничная. Но через несколько дней объявили, что ее муж был зарезан людьми Лашкевича, соучастницей преступления была ее горничная.
Преступление это раскрылось таким образом. Убийцы сидели в деревенском кабачке и говорили о смерти своего барина. Один из них при этом напомнил пословицу, что лучше убить змею, чем дать ей укусить нас, а слышавший эти слова бывший тут человек побежал объявить о том мглинскому протопопу, этот дал знать полиции, и убийц арестовали. Все они, опрошенные отдельно, сознались в своем преступлении. Тогда прибыл архиепископ в Романовну, повелел вырыть тело Лашкевича и с большою церемонию похоронил в склепе его Церкви. Убийц наказали кнутом и сослали в Сибирь.
В других материалах, помещенных в журнале «Русская старина» де-ля Флиз сообщает о себе. Он пишет, что 30 мая 1814 года он начал готовиться к отъезду, что император Александр повелел каждому офицеру французскому выдать по 300 рублей на дорогу. Мы ездили за этими деньгами во Мглин. 5 июня трогательно расстались и направились во Мглин, где нам надлежало получить паспорта. Еще раз де-ля Флиз от всего сердца благодарит Александра Павловича Скорупу за все добро, которое он ему оказал.
(Выписку из журнала «Русская старина» за 1891—1892 годы делал Юрий Деревянко в Ленинграде в 1984 году).
С. А. Лашкевич, женатый на Александре Андреевне Дуниной-Борковской, был бездетным. Поэтому имения в Романовках, Ветлевке, Ормино, Лукавице после его смерти перешли по наследству к детям брата его жены Дмитрия Андреевича Дунина-Борковского. Этот род Борковских и оставался в Новой Романовке вплоть до революции 1917 года и в первые годы после Октября. Памятник, поставленный на могиле Лашкевича около храма Покрова, подвергся разрушению, но церковь, им построенная, сохраняется и сейчас как архитектурный памятник начала XIX века. Только все еще находится в заброшенном полузабытом состоянии и продолжает разрушаться.