Игорь Панченко
Об истории одной песни и трактовке упоминаемых в ней событий давних лет
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф.
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив, последней папиросы…
Стихи Николая Майорова,
погибшего в бою под Нарвой
12.10.1974 года, радио Свобода. Выступает А.А. Галич:
«Здравствуйте дорогие друзья. Здравствуйте мои знакомые и незнакомые сограждане. Сегодня я хочу продолжить тот цикл передач, который я условно назвал «Песни с комментариями». В прошлый раз я показал Вам песню «Караганда», или «Песню про генеральскую дочь». Сегодня я хочу рассказать Вам историю возникновения и замысла песни, которая, кстати, когда меня исключали из Союза советских писателей, фигурировала в качестве одного из самых «жестоких», одного из самых «тяжких» преступлений на моей совести. А дело было так…
В 62-м году я с группой кинематографистов вылетал на пленум Союза кинематографистов в Грузии. Неизвестно почему послали меня туда, я к Грузии, в общем, не имел никакого отношения, но так – попался под руку – меня и послали.
И вот в самолете, когда мы уже вылетели, я открыл последний номер газеты, и прочел о том, что Никита Сергеевич Хрущев устроил для своего дорогого гостя, великого революционера, представителя Острова Свободы Фиделя Кастро, устроил правительственную охоту. С егерями, с доезжачими, с кабанами, которых загоняли эти егеря, и они уже бессильные стояли на подгибающихся ногах, высокое начальство в них стреляло в упор. С большой водкой, икрой и так далее…
Маленькая деталь – охота эта была устроена на месте братских могил, под Нарвою, где в 1943 году, ко дню рождения «гения всех времен и народов» товарища Сталина было устроено контрнаступление, кончившееся неудачей, потому что оно подготовлено не было, оно было такое «парадное» контрнаступление, и вот на этих местах лежали тысячи тысяч наших с вами братьев, наших друзей.
И на этих местах, вот там, где они лежали, на месте этих братских могил гуляла правительственная, непристойная, охота.
Я помню, что когда я прочел это сообщение, меня буквально залило жаром, потому что я знал историю этого знаменитого контрнаступления, его трагичное… это трагичная, отвратительная история.
И тут же в самолете я начал писать эту песню, и когда мы приехали в Тбилиси, я не пошел на какую-то там очередную торжественную встречу, а запершись у себя в номере гостиницы, написал ее целиком. Потом я попросил достать мне гитару и положил ее на музыку – и вот так возникла эта песня под названием «Ошибка», которую я и хочу сегодня Вам показать.
Когда меня исключали из Союза писателей, то очень много, как я уже сказал, очень много было разговоров на тему этой песни. И главным образом дезертиры, люди типа Лисичевского, которого, как известно, собирались в 56 году выгнать из Союза писателей за его плодотворную деятельность в качестве доносчика в Сталинские времена, он страшно возмущался этой песней, он говорил, что я оболгал великий подвиг Советского народа… «Как же эта пехота полегла зазря? Она не зазря полегла, она полегла, защищая Родину…» – так утверждал Лисичевский. Но мы-то знаем из истории, что полегла она, не защищая Родину, полегла она в честь липовой, якобы необходимой победы ко дню рождения Сталина. Итак, я Вам спою песню под названием «Ошибка»…»
ОШИБКА
Музыка и стихи Александра Галича
Мы похоронены где-то под Нарвой,
Под Нарвой, под Нарвой,
Мы похоронены где-то под Нарвой,
Мы были - и нет.
Так и лежим, как шагали, попарно,
Попарно, попарно,
Так и лежим, как шагали, попарно,
И общий привет!
И не тревожит ни враг, ни побудка,
Побудка, побудка,
И не тревожит ни враг, ни побудка
Померших ребят.
Только однажды мы слышим, как будто,
Как будто, как будто,
Только однажды мы слышим, как будто
Вновь трубы трубят.
Что ж, подымайтесь, такие-сякие,
Такие-сякие,
Что ж, подымайтесь, такие-сякие,
Ведь кровь - не вода!
Если зовет своих мертвых Россия,
Россия, Россия,
Если зовет своих мертвых Россия,
Так значит - беда!
Вот мы и встали в крестах да в нашивках,
В нашивках, в нашивках,
Вот мы и встали в крестах да в нашивках,
В снежном дыму.
Смотрит и видим, что вышла ошибка,
Ошибка, ошибка,
Смотрит и видим, что вышла ошибка
И мы - ни к чему!
Где полегла в сорок третьем пехота,
Пехота, пехота,
Где полегла в сорок третьем пехота
Без толку, зазря,
Там по пороше гуляет охота,
Охота, охота,
Там по пороше гуляет охота,
Трубят егеря!
Где полегла в сорок третьем пехота,
Где полегла в сорок третьем пехота,
Там по пороше гуляет охота,
Трубят егеря...
<1962>
Собственно песня А.Галича «Ошибка» в исполнении Александра Ф. Скляра на сайте Ю-Туб доступна по ссылке: http://www.youtube.com/watch?v=FJKOHWQ2zVQ
Возможно, со всем уважением к нему, Александр Аркадьевич за давностью лет несколько путает, а возможно где-то и для «пущей» серьезности рассказа, несколько приукрашивает события. Хотя дела это, в общем-то, не меняет, а все же постараемся уточнить его рассказ.
Н.С. Хрущев в 1962 встречал не самого «великого революционера», а его младшего брата, Рауля Кастро, прибывшего в Советский Союз на переговоры о поставке на Кубу Советских ядерных ракет средней дальности. Визит этот и поставка ракет на Кубу спровоцировали небезызвестный Карибский кризис, т.е. состояться эта охота должна была в срок до 14 октября 1962 года, когда американцы обнаружили ракеты у себя «под боком». Не знаю, был ли октябрь 1962 вообще снежным, чтобы петь о «гуляющей по пороше охоте», хотя это можно и следует, видимо, отнести на счёт творческой фантазии автора.
Фидель Кастро посетил Советский Союз в 1963 году, прилетев со всей возможной секретностью в аэропорт Мурманска в марте, и пробыл в СССР около трех месяцев, до мая. Кого и когда из двоих братьев «угощал» охотой Никита Сергеевич получается не очень понятно, скорее Рауля, но это нисколько не умаляет общего возмущения охотой «на костях».
Теперь немного о войне. Наступление под Нарвой было не в 1943 году, как рассказывает и поет Галич, а в 1944. Ближайший к событиям день рождения «гения всех времен и народов» был в декабре 1943, видимо, этим и вызвана «ошибка» в датировке.
На самом деле Ленинград был полностью освобожден от блокады лишь 27 января 1944 года. 2-го февраля 1944 года 2-я ударная армия Ленинградского фронта с приданными для усиления стрелковыми корпусами взяла штурмом Кингисепп (Ямбург). 3-го февраля наши войска «упёрлись» в хорошо подготовленную линию обороны фашистов вдоль реки Нарва, взять которую с ходу не удалось.
Обходным маневром с юга 11-12 февраля войска Ленинградского фронта форсировали реку Нарву южнее города, в районе Усть-Жердянка – Долгая Нива, и броском по замерзшим болотам захватили станцию Аувере, расположенную на железнодорожной линии, связывавшей Нарву и Таллин. В основном бои за Ауверский плацдарм и подходы к железной дороге, длившиеся с февраля по май 1944, и «съели» тысячи наших солдат, которых гнали и гнали в наступление по зимним, а потом и по весенним болотам. Это делалось для того, чтобы, взяв Эстонию, как можно быстрее вывести из войны Финляндию, которая, в случае занятия Советскими войсками Эстонии, оказалась бы отрезанной от театра военных действий и вынуждена была бы капитулировать. Но день рождения Сталина к тому времени уже прошел.
Немецкие и Эстонские СС-овские части оказали южнее Нарвы ожесточенное сопротивление, занимая все более или менее сухие участки в болотах. Кроме того, пользуясь господствующим положением высот северо-западнее Нарвы (высоты Синие горы, или Синимяэ, единственные господствующие высоты на ровной, как стол, территории Эстонии), уничтожили в этих местах не одну тысячу наступавших советских воинов. Лишь в июне-июле 1944, форсировав реки Россонь и Нарва с севера, из района мызы Лилиенбахи, наши войска при заранее подготовленном наступлении взяли Нарву и позднее Таллин. Но к этому времени Финляндия уже и так вышла из войны.
Места боев южнее города Нарва позднее, в Советские времена, были затоплены Нарвским водохранилищем, известные братские могилы с затопленных участков частично были «перенесены» в Кингисепп, Сланцы и Синимяэ, но ни списков похороненных, ни полных списков перенесенных могил до сих пор в свободном доступе нет. Тысячи «пропавших без вести», о которых родные до сих пор не знают даже места, где они «пропали». Более того, потери под Нарвой из каких-то соображений Управлением кадров ВС СССР тщательно скрывались, вплоть до распределения списков погибших солдат по другим частям Ленинградского фронта, воевавших, к примеру, под Выборгом. Тут Александр Аркадьевич прав – «так и лежим, как шагали, попарно…» Хрущевская охота 1962 года действительно шла «по костям».
Но в своем, процитированном выше, рассказе на радио Свобода Галич тактично умолчал еще об одном, более давнем историческом событии, хотя в песне и есть на него намек. «Вот мы и встали в крестах да в нашивках» – это слова из текста песни. Но крестами во время Великой Отечественной уже не награждали, а нашивки не были наградой, они означали ранения. Тогда о каких же крестах речь? Похоже, что вот о каких…
В конце 1919 г. остатки белой армии генерала Юденича, не сумевшие взять революционный Петроград, насколько это было возможно, организованно и с боями отступили к Нарве, пытаясь укрыться на территории союзной в этой войне Эстонской республики. Но Эстония официально не разрешила им войти на свою территорию с оружием, и, организовав на этих местах зимние концентрационные лагеря для военных, конфисковав имеющееся у русских вооружение, сгноила и поморозила практически всю оставшуюся Русскую армию. Солдаты и офицеры Русской армии в отсутствие поставок зимнего обмундирования, топлива и продовольствия, в отсутствие какой либо помощи, не имевшие права войти на территорию Эстонии и не имевшие возможности вернуться на территорию Советской России – там их ждали большевики, в основном умирали от голода и холода, выжили немногие. Приказ о расформировании Северо-Западной Русской армии был подписан Юденичем в Таллине 22 января 1920 года. О захоронениях этих времен тоже по сию пору «тактично» молчат все, в особенности эстонцы, и кости русских солдат армии Юденича и по сию пору лежат вперемешку с костями советских солдат 2-й ударной армии. Кажется, что готовые встать, как поется в песне, когда «зовет своих мертвых Россия»…
Хочется добавить еще несколько слов. Прояснилось все вышесказанное в процессе поиска бойца, пропавшего без вести в боях под Нарвой в феврале 1944 года – уроженца Мглинского района нынешней Брянщины, сержанта Иллариона Федоровича Бородулина. Со слов ищущих его родственников, он, узнав из писем после освобождения Мглинского края о том, что его родного брата во время оккупации немцы казнили, как партизана, так писал в своем последнем письме домой: «Выписываюсь из госпиталя, и иду мстить за брата…» Выписался он раньше времени, рана его еще не зажила. Попросту сбежал из госпиталя в свою часть, на фронт. Как я понимаю – его не столько интересовала международная обстановка, выход из войны Финляндии или освобождение Эстонии – сколько он шел воевать и мстить фашистам за своих убитых. И пал, хочется верить, не «зазря», и взяв с собой не одного врага.
Хотя и положило тогда советское командование под Нарвой тысячи советских воинов, «думно» или «бездумно» – вряд ли кто возьмется судить, а ведь все же каждый из бойцов воевал за свое, а значит опять не «без толку», не «зазря». Слушая песню «Ошибка», я понимаю грусть и обиду Галича, ведь и сейчас скребет душу обида, что свое же высшее командование, не глядя на потери, в угоду международной обстановке, гнало солдат неподготовленными воевать и гибнуть в гнилых мерзлых болотах в боях против хорошо подготовленного и вооруженного противника. Еще более я понимаю его возмущение «царской охотой 1962 года на могилах».
Это не менее кощунственно, чем гнать солдат на ДОТы, не глядя на потери. Дескать, война все спишет. А ведь, как говорил классик, война не закончена, доколе не похоронен последний солдат. А наших не похороненных солдат и по сию пору не счесть…
К слову, по имеющимся в архивных базах документам удалось найти, что погиб и захоронен был тот боец из Мглинского края, сержант Бородулин И.Ф. в 1944 г. в районе дер. Усть-Жердянка, что была южнее г. Нарва. Сегодня место, где находилась эта братская могила – под водами Нарвского водохранилища. Не известно, переносили ли захоронение при затоплении. И если переносили – то куда именно. Единственное, что смогли сделать родственники, приехав – повидать места боев 1944 года и пустить по воде памятный венок с Российского берега…
Нарва – река пограничная, и за ней ныне вновь другое государство – Эстония, которое память о чужих погибших не сильно чтобы хранит и на запросы о них тоже не сильно чтобы отвечает… Но родственники бойца продолжают поиск своего прадеда. А значит не все еще закончено…
Такая вот интересная и грустная одновременно история песни и событий ушедших времён… Хотелось бы, чтобы обо всем этом люди знали и помнили...