Так обычно называют землю у
реки, заливаемую весенним половодьем. Участок такой земли,
пустующий и никому не принадлежащий с лугом и лесом, что в 3
километрах севернее Луговца, получил в XVIII веке Саханский
— знатный казак мглинской сотни украинских казаков, которая
находилась на Мглинской земле более 100
лет.
На полученной земле казак
Саханский основал хутор, за которым и закрепилось название
Займище.
Возникшее в лесной
глухомани, вдали от проезжих дорог поселение не
получило дальнейшего развития и осталось малозаметным
хутором, который стал наследственным имением Саханских с той
поры, как их причислили к дворянству, и они, оставив
воинскую казачью службу, осели в Займище.
В конце XIX — начале XX века
в Займище была сооружена плотина, перегородившая реку
Кобылинку. Образовалось озеро, около него построили мельницу
с водяной турбиной, рядом — дом мельника, а чуть поодаль, на
плоском песчаном холмике возвышался дом Петра Ивановича
Саханского.
А рядом с Займищем — лесное
урочище Мелеховщина с древними смолистыми соснами и
плакучими кустарниками красной лозы, урочище Базилевщина со
смешанным лесом, хранящим тайну курганных захоронений
родимичей тысячелетней давности. Тут же и заливной луг в
пойме Ипути и Воронусы, вольготно раскинувшийся от Займища
до Кокотов и Нивного. Займище — глухое, безлюдное место,
отличавшееся какой-то таинственной тишиной. Только весной
после половодья, когда на лугу отрастала молодая трава, и
сюда на пастбище пригоняли коров и лошадей, оживало Займище.
Так было в Займище задолго
до Октября 1917 года. Так было и в первые годы Советской
власти, когда дом и мельница Саханского были
национализированы.
Оживление стало на хуторе
уже в годы коллективизации, когда мельницу передали
луговецкому колхозу, а в просторном национализированном доме
разместился медпункт. Заведовал медпунктом сначала фельдшер
Харин из Мглина, а с 1933 года по 1943 год работал в
медпункте фельдшером Ефрем Васильевич Андросенко, коренной
мглинчанин, переехавший с семьей в Займище на постоянное
жительство.
Уже в первый год оккупации
отдельные партизанские группы из мглинского партизанского
отряда в ночное время начали наведываться в Займище. Они и
установили постоянную связь с фельдшером Андросенко, который
стал надежным партизанским подпольщиком.
С
этого времени Займище становится местом партизанской явки,
пунктом связи разведывательных и диверсионных партизанских
групп, следовавших по западной стороне Мглинского района
к железнодорожному полотну Унеча—Почеп и Унеча—Сураж. В 1942
году и партизаны-хозяйственники изредка стали появиться в
Займище в ночное время, чтобы смолоть зерно.
Партизаны-разведчики приходили сюда на связь с Андросенко не
только ночью, но и днем. Отмечен случай, когда летом 1942
года два партизана днем явились в медпункт на связь. В это
время немецкая грузовая машина неожиданно остановилась около
медпункта. Андросенко мгновенно сообразил: прибыли по
доносу, однако не растерялся. Одному партизану подвязал
нижнюю челюсть салфеткой, будто это пациент с зубной болью,
другому вставил щипцы в рот. Когда немцы ввалились в
медпункт, фельдшеру ничего не оставалось сделать, как
вырвать у партизана здоровый зуб.
Невыносимо долго тянулись
дни в годы оккупации. Но с весны 1943 года оккупанты уже не
ездили за добычей в Займище. Знали, что хутор принадлежит
партизанам. Здесь уже был не только пункт связи, но отсюда
отдельные партизанские группы начинали свой путь на
выполнение различных заданий.
...Было первое воскресенье
мая 1943 года, в Займище, как обычно, стояла тишина и
ритмично работала мельница. Но в этот день здесь собралось
необычно много людей. Все они посматривали в сторону
Мелеховщины. Наконец кто-то крикнул: «Везут!». Из
Мелеховщины выезжала подвода и по плотине медленно двигалась
к мельнице. За ней шла женщина, обливаясь слезами. Она часто
падала, цепляясь за подводу, поднималась и снова падала. То
была мать партизана из Водославки, убитого в Сосонках во
время схватки с полицаями. Подвода подъехала к мельнице и
остановилась. Люди окружили подводу. Старики обнажили
головы. На повозке лежал рослый, белокурый красивый парень
лет 22. В его правой руке был зажат окровавленный платок,
которым он, видимо, пытался закрыть сквозную рану в груди.
Так и умер партизан с прижатой рукой к груди.
В этот день я в последний
раз был в Займище. А затем уже 40 лет спустя, летом 1983
года, мне снова довелось побывать там. Однако прежней
знакомой дороги туда я не нашел. Пришлось пойти от поселка
Ельники по новой, еле заметной дороге, петлявшей между
кустами мелколесья. Она и привела меня в Займище. Только не
в то, которое я знал много лет до войны и видел в последний
раз в первое воскресенье мая 1943 года. Оно сгорело в 1943
году во время весенне-летней блокады.
...Теперь там не было ни
домика мельника, ни здания медпункта. От них остались лишь
бугорки земли, заросшие колючим кустарником. От мельницы
сохранилась обгоревшая дубовая свая... Не стало и озера.
Только на верхушке обгоревшей в годы войны вербы виднелся
венчик молодых побегов. Значит живет верба-старушка,
обрадовался я.
Значит, не умерло Займище. А
речка полноводнее стала от недавних проливных дождей. Бежит
по лугу, торопится. И криница работает, перемывает песок. А
от нее по всему простору скошенного луга бабье лето
развешивает паутину. Нет, не умерло Займище: оно живет,
хранит память о тех суровых годах. И как знать, может, наши
современники найдут целесообразным и построят здесь
замечательную базу отдыха, где так удачно сочетается чистый
воздух соснового леса и заливного луга.
Источник: Протченко З. Е., Земля Мглинская —
родной край (историческая повесть). —Брянск: ГУП
"Брянское обл. полиграфическое объединение", 2003. — 232 с.