Село Дивовка

Село Дивовка при речке Дивовке поселена на землях мглинских Миклашевским, которому универсалом 1699 года гетман Мазепа позволил «осадить слободу и при ней на реке Дивовке греблю засыпать на том месте, где он имел свою буду и робил поташ».

Казаков в Дивовке не было. А крестьян грунтовых в 1723 году числилось 106 дворов, да бобылей 32 хаты.

В 1781 году у Разумовского здесь было 67 дворов и 80 хат, да у надворного советника Туманского — 17 дворов и 20 хат. И Миклашевские имели здесь 45 дворов и 56 хат.

Дивовка и Деремна упоминаются в данных статистики о прихожанах этих сел в 1770 году. Так, в Дивовке прихожан в 1770 году числилось 385 душ, а в 1860 году было 738 душ обоего полу. По этой же статистике 1770 года, в Деремне числилось 957 прихожан, а в 1860 — 1258 душ обоего полу. Следовательно, и Дивовка, и Деремна в 1770 году были селами.

Из Западного штаба партизанского движения один за другим следовали приказы об усилении ударов по коммуникациям отступающего противника. Так, 18 сентября поступил приказ силами 4-й Клетнянской партизанской бригады «За Родину» взорвать не менее 2.500 рельсов на участке железной дороги между станциями Жудилово и Рассуха. Однако, как явствовали только что полученные разведданные, пробраться к железной дороге полным составом бригады (почти 2 тыс. человек!) не представлялось возможным — все населенные пункты и большаки на пути к железной дороге были забиты отступающими в сторону Мглина вражескими войсками.

Комбриг в этих условиях вынужден был принять несколько иное решение. Он приказал: на железную дорогу пробраться одному лишь кавэскадрону и максимально выполнить задачу; первому полку бригады нанести удар по отступающей колонне фашистов на участке большака Деремна—Норин, второму полку — по отступающей вражеской части, расположившейся в деревне Дивовке.

Семнадцатилетняя девушка из Дивовки Старовойтова Матрена Сергеевна, находившаяся в партизанском отряде, указала партизанам скрытые подступы к северной окраине Дивовки.

Поздно вечером разведка во главе с Михаилом Рогожевым доложила, что немцы расположились в Дивовке на ночлег, заняв большей частью ее восточную сторону. Расквартировываясь в селе, немцы еше днем допытывались у местных жителей, бывают ли здесь партизаны и как их много? На что жители, как сговорившись, отвечали:

— Партизан отродясь не видывали. Говорят, за Десной и в Заипутьи, там, вроде как, есть партизаны, а у нас, боже упаси... Никогда их у нас не бывало.

— Это карашо, партизанен нихт — это гут! — реагировали немцы на сообщение селян и бесцеремонно занимали все хаты подряд, располагаясь на ночевку.

В полночь взвилась ракета партизан — сигнал к началу атаки. Роты двух батальонов рванулись к центру села, не встретив сопротивления. Напали на обозы и десятки автомашин с военными грузами. Шесть машин сумели завести и вырулили на большак, а затем угнали в лес. Вслед за машинами угнали целую вереницу повозок с запряженными в них лошадьми, несколько десятков верховых лошадей и одну легковую автомашину. Только тогда, очнувшись от сильного шума автомашин и повозок, охранники в разных местах начали беспорядочную стрельбу. Спавшие беспробудным сном немцы, очнулись и стали выпрыгивать из окон изб. Партизаны тут же расстреливали их в упор. В центре села, пробитая зажигательной пулей, вспыхнула цистерна с бензином и осветила все село. На кладбищенской высоте заговорили немецкие пулеметы. Партизаны подобрались к кладбищу и подавили две пулеметные точки. Очнувшись от замешательства, немцы открыли огонь в центре села. Имея большой опыт, партизаны зашли с тыла и так же успешно подавили огневые точки в центре села. Тут же захватили в плен немецкого лейтенанта и несколько рядовых солдат, вылезавших из погреба с поднятыми вверх руками. Осветив их фонариком, увидели, что на насыпи погреба лежат трупы немецкого подполковника и одного сержанта. Здесь же, в пяти шагах от погреба, возле сарая стояла легковая машина. Видимо, она принадлежала этому подполковнику, а сержант — его водитель. Машину изрешетили автоматной очередью. Пленных увели на окраину села, к командованию полка.

Бой длился почти два часа. Среди партизан появились раненые — их было более десяти человек. Взвилась ракета — сигнал отходить! Целая колонна автомашин с военным грузом была облита бензином и подожжена партизанами.

Полк с захваченными трофеями покидал Дивовку, освещенную пламенем горящих автомашин и бензоцистерны. Видно было, что на улицах валяется много трупов гитлеровцев.

По итогам этой операции комбриг И.А. Понасенков радировал штабу партизанского движения:

«В ночь с 18 на 19 сентября бригада в полном составе участвовала в боях против отходящих частей гитлеровской армии. Кавэскадрон взорвал на железной дороге между станциями Жудилово и Рассуха 250 рельсов. Первый полк обстреливал вражеские войска на большаке около Норино. Второй полк совершил налет на вражескую часть в крупном населенном пункте Дивовка и на большаке Вельжичи-Мглин. В результате истреблено до роты фашистов, в том числе подполковник. Уничтожено 12 автомашин с грузами и горючим, захвачены трофеи: 6 грузовых и легковая автомашины, 49 парных повозок с оружием, боеприпасами, снаряжением, обмундированием и продовольствием, 83 лошади, 2 радиостанции, взяты ценные документы, захвачено в плен 78 солдат, 2 унтер-офицера, 1 офицер. Наши потери: 5 человек убитыми и 21 ранеными».

В феврале 1943 года, попав в тяжелые условия блокады, группа партизан 4-й Клетнянской партизанской бригады «За Родину» вышла из окружения и с большим трудом пробралась в родную деревню Козловку. Обмороженные, обессиленные люди хотели хоть немножко прийти в себя перед новой дорогой. О партизанах пронюхал староста Загорский.

На службу к оккупантам Загорский поступил добровольно. Ему сразу дали волость в селе Балыки с прилегающими деревнями, а также винтовку и пистолет. А злобы у него своей хватало. Здесь-то и развернулся бывший колхозный счетовод. Загорский был «примерный», с точки зрения немцев, староста. Это они засвидетельствовали медалью, которую повесили ему на немецкий френч. Он многое умел. Ворваться среди ночи в хату партизанской семьи с требованием сказать, где скрываются партизаны, обобрать до последней нитки, огреть плетью больную женщину, которая будет просить оставить корову. Разломать в лютые холода печь, согнав с нее малышей. Вывести в огород девушку, чтобы «попужать» ее расстрелом. Погнаться за санями с хворостом с радостным воплем: «Ага, попались, партизаны!». Партизаны ему мерещились всюду. Он ненавидел их. Выслеживал и страшно их боялся. Даже ночевать в своей волости боялся, убегал в город Мглин. Вот как хотелось бы ему расправиться с советскими патриотами:

— Их надо резать на куски, посыпать солью и бросать в канаву — собакам мясо будет! — изощрялся в красноречии Загорский.

И однажды предатель все-таки дорвался до крови.

Вместе со своими полицейскими он рыскал по дворам, сараям, погребам, баням. И все пришедшие ночью в деревню Козловка партизаны были арестованы. Их было шестеро: Бошаро Иван, Бошаро Павел, Бошаро Василий, Голушко Михаил, Куцобин Илья, Сорокин Александр. Никакие просьбы, убеждения партизан и их родных отпустить их не имели успеха.

После избиений и допроса их увезли в село Дивовку, где остановились в доме одного полицая. В два часа дня в дом к пленникам внесли шомпола и палки. Всех заставили раздеться. Распоряжался Загорский. А наготове уже стояли полицейские: Алехин, Глядяев и братья Иван и Петр Петуховы. И началось зверское истязание своих односельчан. От ударов шомполами и палками на спинах партизан лопалась кожа, под лавкой растекались лужи крови. А от крови бандиты все больше зверели. Люди уже не могли кричать, а мучители продолжали бить и бить. Куцобину выкололи глаз, Павлу Бошаро сломали руку и ребра. На дворе уже было темно. Но темнее самой ночи были спины партизан. Они уже не могли сами одеться. Их бросили раздетыми в сани, как бросают безжизненные кули. Повезли за окраину деревни. Раздались выстрелы... И не стало шести патриотов. Осиротело шесть семей.

В темных хатах бились в рыданиях жены и матери. Голосили дети. Тяжело переживал потерю родных: отца, брата, дяди молодой партизан Николай Бошаро.

А убийцы гоготали, представляя в лицах, как они сегодня здорово «поработали». И этой расправы Загорскому показалось мало. Он определил на немецкую каторгу дочерей казненных и сам гнал их до города Мглина.

Возмездие пришло к нему уже после войны. Свидетели его преступлений напомнили обо всем «забывчивому» фашистскому приспешнику.

Отступая, фашисты неистовствовали. В бешеной ярости они вымещали свою злобу на местном населении. В Дивовке, уцелевшие от нападения партизан, гитлеровцы с рассветом стали вылезать из подвалов, погребов и других укрытий. Первым делом они занялись эвакуацией своих убитых и раненых. После этого согнали всех жителей на западную окраину села и устроили над ними зверскую расправу.

Они убивали всех поголовно, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Уничтожили весь скот. Затем подожгли дома. Фашисты убили 308 жителей Дивовки. Об этом свидетельствовали уцелевшие сельчане. Совсем юный в ту пору житель Дивовки Иван Петрович Баранов вспоминал, как его ранило и он притворился убитым. Рядом лежала молодая женщина. К ней подполз мальчик лет 3-4-х, узнал в ней свою мать и стал своими ладошками хлопать ее по лицу. Он громко плакал, приговаривая: «Мамка, пъяснись! Я твой Сеёжка, пъяснись, мамка!». Мамка не просыпалась, она была мертва. Фашист услышал плач ребенка, подошел и выстрелил из пистолета малышу в затылок. Плач прекратился...

Таковы вот были эти представители «высшей» арийской расы, пришельцы из «цивилизованной» западной страны. Кстати, еще и сегодня любят похваляться на Западе, что они, видите ли, люди цивилизованные, а мы, россияне — дебри сплошные, лес дремучий...

Ладно, стерпим и это, Бог им судья. Только вот эти «дебри» спасли Европу от «коричневой чумы» — фашизма.

По материалам книги Чуприк-Малиновский И. П. , Кусачев М. Д. Непокоренная земля Мглинская.

На этой странице Вы можете разместить свои фото деревни, а также дополнить ее описание