В. А. Мякотинъ. 

"Переяславскій договоръ" 1654-го года. 

Прага, 1930.
Издательское Общество «Единство».

Типографія «Школьной Помощи» въ УжгородЪ.

2) МнЪніе о личной уніи Малороссіи съ Москвой защищалось В. И. СергЪевичемъ, о реальной уніи - М. Дьяконовымъ, Н. Розенфельдомъ, Б. Э. Нольде, о вассальной зависимости Малороссіи - Н. М. Коркуновымъ и М. С. Грушевскимъ.

Въ послЪдніе годы эти разногласія еще болЪе обострились. НЪкоторые изъ новЪйшихъ украинскихъ историковъ, исходя изъ идеи о заключенномъ въ ПереяславЪ договорЪ, нашли вмЪстЪ съ тЪмъ возможнымъ утверждать, что этотъ договоръ въ сущности не устанавливалъ или почти не устанавливалъ никакой постоянной и органической связи между Москвой и Украиной, оставшейся и послЪ договора независимымъ государствомъ. Переяславскій договоръ 1654 года между Украиной и Московскимъ государствомъ - писалъ въ своей книгЪ В. Липинскій - былъ только «военнымъ союзомъ», «такимъ же случайнымъ союзомъ, направленнымъ противъ Польши и заключеннымъ ради освобожденія изъ-подъ ея власти Украины, какимъ были всЪ предшествовав­шiе такіе же союзы Богдана Хмельницкаго съ Крымомъ, а прежде всего съ Турціей». Этотъ «военный союзъ» сопро­вождался лишь «протекторатомъ» московскаго царя, равносильнымъ предшествовавшему ему такому же протекторату турецкаго султана. «Въ борьбЪ съ Польшей царь занялъ мЪсто султана - и только. Ставъ протекторомъ Украины, онъ долженъ былъ оказать ей военную помощь противъ Польши и за эту помощь долженъ былъ получать отъ Украины еже­годно опредЪленную денежную дань, такую же, какую получалъ за свой протекторатъ султанъ въ Седмиградіи, Молдавіи и Валахіи». И самый договоръ съ царемъ былъ заключенъ «по тЪмъ готовымъ образцамъ, по которымъ заклю­чались раньше того договоры Украины о протекторатЪ съ султаномъ»{3},

Сводя соглашеніе Б. Хмельницкаго съ московскимъ правительствомъ къ «военному союзу», В. Липинскій все-же признавалъ, такимъ образомъ, что, помимо такого союза, въ соглашеніи было и нЪчто иное и что ради этого союза Хмельницкій принялъ и царскую «протекцію». Другой изъ новЪйшихъ украинскихъ историковъ, останавливавшихся надъ этимъ вопросомъ, Р. Лащенко, идетъ въ своей попыткЪ анализа соглашенія Богдана Хмельницкаго съ Москвою еще дальше, рЪшительно отрицая возможность признанія Хмельницкимъ какой-либо «протекціи» московскаго государя. «Ос­новой договорныхъ отношеній между Украиной и Москов­скимъ государствомъ - писалъ по этому поводу Р. Лащенко - безусловно нужно считать Переяславскія статьи,

3) Вячеславъ Липинскій: Україна на переломі. 1920, стр. 29-30,33.

которыя были подтверждены въ МосквЪ. Если же глубже вдуматься въ ихъ содержаніе, то едва-ли можно говорить о какой бы то ни было «зависимости» гетмана отъ верховнаго властителя — царя московскаго. И Украина, и Россія дого­вариваются, какъ совершенно независимыя и равноправныя стороны, причемъ личность гетмана является передъ нами, какъ личность независимаго отъ Москвы правителя само­стоятельного государства». «При тЪхъ отношенiяхъ, — продолжалъ свою мысль названный авторъ, — какія намЪчались условіями Переяславскаго договора, гетманъ Хмельницкій признавалъ лишь «моральный авторитетъ» московскаго царя, своего политическаго и военнаго союзника, пожалуй, даже признавалъ и его «моральное верховенство», но вмЪстЪ съ тЪмъ рЪшительно отрицалъ какое бы то ни было право царя на вмЪшательство во внутреннія дЪла Украины, оставляя всю полноту власти на управленіе козацкимъ государствомъ исключительно за собой и своимъ правительствомъ, а также сохраняя за собой и право сношеній съ другими государ­ствами». На большее Хмельницкій, по мнЪнiю Р. Лащенка, и не могъ пойти. «Формально признать моральный автори­тетъ московскаго царя, какъ своего политическаго и воен­наго союзника, для закрЪпленія своихъ международныхъ позицій, продемонстрировать вовнЪ — и передъ поляками, и передъ Царьградомъ—свою связь съ организованной поли­тикой и военной силой, съ такимъ страшилищемъ, съ такимъ пугаломъ народовъ, какъ московскій царь, гетманъ считалъ цЪлесообразнымъ, но дать царю юридическую почву для вмЪшательства во внутреннія дЪла Украины гетманъ не могъ». И если такая почва все-же нашлась, то случилось это, по мнЪнiю Р. Лащенка, исключительно благодаря дЪйствiям московскаго правительства, съ самаго начала извратившаго ту идею «союза» или «уніи» двухъ независимыхъ государствъ, какая была положена въ основу Переяславскаго договора {4}.

При наличіи въ существующей литературЪ такихъ глубокихъ и такъ далеко идущихъ разногласій, естественно попытаться заново пересмотрЪть спорный вопросъ. Первымъ шагомъ на пути такого пересмотра должно быть, конечно, точное установленiе относящихся къ данному вопросу фактовъ, нашедшихъ себе отраженіе въ дошедшихъ до насъ источникахъ. Припомнимъ же эти факты въ ихъ хроноло­гической послЪдовательности.

4) Р. Лащенко: Переяславський договір 1654 р. між Україною і царем московським. «1898—1923. Ювілейний збірник в честь професора доктора Станіслава Дністряньского». Прага, 1923, стр. 58, 67, 68.

I.

Начавъ свое возстаніе противъ Польши, Богданъ Хмельницкій уже очень скоро вступилъ въ сношенія съ Москвою. Стремясь найти себЪ въ ней поддержку противъ поляковъ, онъ настойчиво убЪждалъ московское правительство вос­пользоваться удобнымъ случаемъ и съ своей стороны объ­явить войну ПольшЪ. Съ течешемъ времени, по мЪрЪ того, какъ первые головокружительные успЪхи возстанія смЪни­лись неудачами и борьба возставшаго края съ Польшей стала все больше приобрЪтать затяжной характеръ, эти совЪты и убЪжденія козацкаго гетмана постепенно уступили свое мЪсто прямымъ просьбамъ о помощи, а затЪмъ и о принятіи Малой Россіи подъ покровительство московскаго государя. Въ МосквЪ, однако, встрЪчали и эти совЪты, и эти просьбы безъ особаго воодушевленія. ЗдЪсь еще свЪжа была память о тяжелыхъ потеряхъ, понесенныхъ въ борьбЪ съ Польшей при царЪ МихаилЪ, и московское правитель­ство, какъ ни желало оно вернуть эти потери, съ большой осторожностью относилось къ мысли о новой войнЪ съ РЪчью Посполитой. ТЪмъ не менЪе оно не рЪшалось и со­вершенно отказать въ помощи единовЪрнымъ «черкасамъ», возставшимъ, какъ они увЪряли въ МосквЪ, прежде всего за угнетенную поляками православную вЪру. Поэтому пра­вительство царя АлексЪя попыталось пойти по среднему пути и оказать Хмельницкому просимую помощь въ такой формЪ, которая не вела бы къ прямому столкновенію съ Польшей. Въ этихъ видахъ оно то изъявляло готовность принять гетмана и козацкое войско «подъ руку» москов­скаго государя въ томъ случае, если польскій король «осво­бодить» ихъ, то предлагало Хмельницкому со всЪмъ войскомъ переселиться въ границы Московскаго государства. Но такія предложенія, естественно, ви къ чему не вели, и московское правительство увидЪло, наконецъ, себя передъ необходимостью перейти къ болЪе рЪшительнымъ шагамъ, тЪмъ болЪе, что Хмельницкій, окончательно отчаявшійся въ возможности достигнуть удовлетворительнаго соглашенія съ Польшей или отбиться отъ нея собственными силами, а вмЪсиЪ с тЪмъ и начавшій уже терять терпЪніе отъ мо­сковской волокиты, сталъ грозить переходомъ подъ власть Турціи. ЛЪтомъ 1653 года изъ Москвы отправлено было въ Варшаву посольство, которое должно было передать поль­скому правительству предложеніе царя, чтобы «король и паны рады ... междоусобіе успокоили и учинили бъ миръ по Зборовскому договору». Когда и этотъ шагъ не далъ результатовъ, Москва рЪшилась пойти на присоединеніе Украины и войну съ Польшей.

1-го октября 1653 года спеціально собранный земскій соборъ, обсудивъ вопросъ о просьбахъ Хмельницкаго и по­веденіи польскаго правительства, постановилъ, «чтобъ ве­ликій государь, царь и великій князь АлексЪй Михайловичъ всея Руси изволилъ того гетмана Богдана Хмельницкаго и все войско запорожское съ городами ихъ и землями при­нять подъ свою государскую высокую руку». ВслЪдъ за тЪмъ, «для государева и земскаго великаго дЪла>>, къ Хмельницкому отправлено было посольство, во главЪ котораго былъ поставленъ бояринъ В. В. Бутурлинъ. 31-го де­кабря посольство это прибыло въ Переяславъ, а черезъ нЪсколько дней сюда же прiЪхалъ и Б. Хмельницкій со всей видной старшиной козацкаго войска, чтобы «о всЪхъ дЪлахъ разговоръ учинить».

Обстоятельныя свЪдЪнiя объ этомъ «разговорЪ» и обо всемъ, что въ связи съ нимъ происходило въ эти дни въ ПереяславЪ, сохранилъ намъ статейный списокъ Бутурлина. Согласно его сообщенiю, Хмельницкій утромъ 8-го января собралъ у себя тайную раду козацкой старшины и на этой радЪ «полковники и судьи и ясаулы подъ государеву высо­кую руку подклонились». ПослЪ этого въ тотъ-же день со­бралась общая рада, на которой присутствовало великое множество людей всякаго чина. Гетманъ выступилъ передъ этой радой съ рЪчью, указывая на необходимость выбора между четырьмя государями — турецкимъ султаномъ, крымскимъ ханомъ, польскимъ королемъ и московскимъ царемъ, — и рада единодушно высказалась за подданство царю московскому. «Козаки и мЪщане всЪ под государеву высо­кую руку подклонились». При этомъ раде не было предложено гетманомъ и ею самою не было выставлено никакихъ оговорокъ и условий {5}.

ЗатЪмъ, однако, зашла было и рЪчь объ условіяхь. Когда послЪ рады гетманъ и войсковая старшина, побывавъ у Бу­турлина и выслушавъ его рЪчь, въ которой онъ сообщилъ о согласіи царя принять ихъ подъ свою руку и обЪщалъ имъ отъ царскаго имени «милость и отъ недруговъ оборону и защищеніе», отправились для присяги царю въ соборную церковь, гетманъ выразилъ пожеланіе, «чтобъ имъ, Василью Васильевичу (Бутурлину) съ товарищи, учинити вЪpy за царя и великаго князя АлексЪя Михайловича всея Руси, что ему, государю, ихъ, гетмана Богдана Хмельницкаго и все войско запорожское, польскому королю не выдавать и за нихъ сто­ять и волностей не нарушить, и кто былъ шляхтичъ или козакъ или мЪщанинъ и кто въ какомъ чину напередъ сего

5) Акты Южной и Западной Россіи, т. X, стр. 217, 219. Въ лЪтописи Самоила Величка дЪло изображается, правда, иначе: по ея разсказу, на радЪ читались условія соглашенія съ московскимъ правительствомъ и рада одобрила ихъ (ЛЪтопись Величка, т. I, стр. 172). На этомъ разсказЪ и опирались въ своихъ мнЪнiяхъ Костомаровъ и нЪкоторые другіе историки, утверждавшіе, что условія присоединенія были приняты Переяславской радой. Но показанія лЪтописи Величка объ эпохЪ Б. Хмельницкаго вообще не отличаются большой достовЪр­ностью. БолЪе близкая къ этой эпохЪ и вызывающая гораздо больше довЪрія лЪтопись Самовидца ничего не говорить объ оглашеніи на Переяславской радЪ какихъ-либо условій присоединенія. Точно также нЪтъ объ этомъ упоминанія ни въ статейномъ спискЪ Бутурлина, ко­торый, однако, не могъ бы пройти молчаніемь столь важный моментъ, ни въ письмЪ АлексЪю Михайловичу Б. Хмельницкаго, которому важно было бы сослаться на такое оглашеніе, если-бы оно имЪло мЪсто. Но оглашенія этого и не могло быть уже потому, что самыя условія соглашенія въ тотъ моментъ еще не были выработаны и утверждены и такое утвержденіе состоялось лишь двумя мЪсяцами позже въ Мо­сквЪ. Больше того — въ полномъ сзоемъ видЪ эти условія не были объявлены въ Малороссіи во все время гетманства Б. Хмельницкаго. Какъ разсказываетъ въ своемъ статейномъ спискЪ В. Кикинъ, отпра­вленный посланникомъ въ Малороссію послЪ смерти Б. Хмельницкаго, послЪ похоронъ гетмана «начальные люди и все войско, выслушавъ государеву грамоту, говорили промежъ себя въ радЪ гетманскому сыну Юрію Хмельницкому и писарю Ивану Выговскому, чтобъ они показали всему войску тЪ статьи всЪ, о чемъ ц. в-ву били челомъ гетманъ Богданъ Хмельницкій и все войско запорожское и присылали къ ц. в-ву въ МосквЪ посланцовъ своихъ, судью войскового Самойла Бог­данова да переяславскаго полковника Павла Тетерю; а мы де всЪмъ войскомъ того, чЪмъ насъ противъ нашего войскового челобитья ве­ликій государь нашъ его ц. в-во пожаловалъ, и до сего часу ничего не вЪдаемъ». Акты Ю. и 3. Р., т. XI, Прибавленія, № 3, VI, стр. 799.

и какія маетности у себя имЪлъ, и тому бъ всему быть по прежнему; и пожаловалъ бы государь, велЪлъ имъ дать на ихъ маетности государевы грамоты». Царскіе послы, однако, какъ нельзя болЪe рЪшительно отказались отъ обращеннаго къ нимъ предложенiя присягнуть за царя. «А того, что за великаго государя вЪepy учинити, — заявилъ Бутурлину — николи не бывало и впредь не будетъ, и ему, гетману, и го­ворить о томъ было непристойно, потому что всякой под­данный повиненъ вЪpy дати своему государю. И онъ бы, гет­манъ, и все войско запорожское . .. вЪpy великому государю дали безъ всякаго сомнЪнія, а великій государь учнетъ ихъ держать въ своемъ государевомъ милостивомъ жалованьи и въ призрЪньЪ, отъ недруговъ ихъ въ оборонЪ и защищеньЪ, и вольностей у нихъ не отыметъ, маетностями ихъ, кто чЪмъ владЪетъ, великій государь ихъ пожалуетъ, велитъ имъ владЪть по прежнему». Гетманъ и старшина по­пытались еще сослаться на то, что «польскіе короли своимъ подданнымъ всегда присягаютъ». Но этотъ аргументъ не поколебалъ царскихъ пословъ. «Николи того не повелось, — отвЪтилъ Бутурлинъ, — что за нихъ, государей, подданнымъ вЪру давати, а даютъ вЪpy государю подданные... Что поль­скіе короли подданнымъ своимъ чинятъ присягу, и того въ образецъ ставить непристойно, потому что тЪ короли иновЪрные и не самодержцы ... Да и теперь гетману и полковникамъ говорить о томъ непристойно, потому что госуда­рево слово перемЪнно не бываетъ». Гетману и старшинЪ пришлось уступить, и они заявили, что «во всемъ полага­ются на государеву милость», а «о своихъ дЪлехъ учнутъ они, гетманъ и все войско запорожское, бить челомъ вели­кому государю». ПослЪ того «гетманъ Богданъ Хмельниц­кій и писарь Иванъ Выговскій и обозничей и судьи и пол­ковники вЪру государю учинили въ томъ, что быти имъ съ землями и городами подъ государевой высокой рукой на вЪки неотступнымъ»{6}. ВслЪдъ за старшиной принесло при­сягу и остальное населеніе Переяслава, а затЪмъ и всей Украины, находившейся подъ властью Б. Хмельницкаго. На этомъ, однако, переяславскій «разговоръ» еще не прекратился. Черезъ нЪсколько дней послЪ принесенія при­сяги къ Бутурлину и его товарищамъ явились войсковой писарь Выговскій и полковники съ просьбой дать имъ, по крайней мЪрЪ, «письмо за своими руками, чтобъ волностямъ и маетностямъ быть по прежнему». Но царскіе послы отвергли и эту просьбу, какъ «непристойную». «А говорили вы — прибавили они — о томъ, что хотЪли послать бить челомъ къ великому государю нашему, его царскому вели­честву, и нынЪ надобно вамъ дЪлать такъ». Козацкая стар­шина вынуждена была опятьтаки подчиниться, и «гетманъ и полковники во всемъ положили на государеву волю»{7}. Въ дальнЪйшемъ «разговоръ» и сосредоточился уже исклю­чительно на существЪ тЪхъ «вольностей», о которыхъ они согласились «бить челомъ» московскому государю.-

6) Акты Ю. и 3. Р., т. X, стр. 224—7. ПозднЪе Бутурлинъ съ то­варищами получили въ МосквЪ за это свое поведенiе спеціальную похвалу отъ царя.

Въ этой области, нужно сказать, «разговоръ» не отличал­ся большой ясностью и опредЪленностью. И всего больше, пожалуй, такой его характеръ зависЪлъ отъ того обстоятель­ства, что гетманъ и окружавшая его старшина, являвшіеся въ этотъ моментъ правительствомъ освобожденной отъ вла­сти поляковъ Украины и замЪнившие собой въ ней уничто­женную возсташемъ прежнюю польскую администрацію, не успЪли еще вполнЪ осознать свое новое положеніе и про­должали чувствовать себя прежде всего, если не исключи­тельно, вождями и представителями козацкаго войска, точнЪе говоря — верхняго слоя этого войска, со всЪми тЪми тенденціями, какія свойственны были данному слою въ польское время.

Гетманъ — разсказывается въ статейномъ спискЪ Бу­турлина — «говорилъ боярину съ товарищи: чтобъ великій государь указалъ съ городовъ и мЪстъ, которые поборы напередъ сего сбираны на короля и на римскіе кляшторы и на пановъ, сбирати на себя государя; а за которыми де мона­стыри мЪста и села и мЪстечки даны, и чтобъ государь пожаловалъ, велЪлъ тому всему быти за монастыри и за церк­вами по прежнему, для того, что тЪ мЪста къ монастырямъ и къ церквамъ данье прежнихъ великихъ князей россійскихъ». КромЪ того, гетманъ еще говорилъ: «Отданы де у нихъ промыслы въ дву или трехъ городЪхъ на урочные лЪта и изъ урочныхъ лЪтъ еще не вышли, а доведетца дер­жать годы по два и по три; и чтобъ государь пожаловалъ, велелъ тЪ урочные лЪта откупщикамъ додержать, а до урочныхъ лЪтъ промысловъ у нихъ не отнимать». Бутурлинъ

7) Акты Ю. и 3. Р., т. X, стр. 246—7.

съ товарищами заверилъ гетмана, что московскiй государь не станетъ отнимать имЪнiй у православныхъ монастырей и церквей, равно какъ позволитъ наличнымъ откупщикамъ сборовъ додержать свои откупа до условленныхъ сроковъ. ЗатЪмъ, однако, войсковой писарь Выговскій предъявилъ еще просьбу: «Какъ де государь изволитъ прислать воеводъ въ городы, и чтобъ доходы на государя сбирать ихъ началнымъ людемъ и отдавать воеводамъ, для того, что де люди здЪсь къ вашимъ обычеемъ не признались».

Наряду съ этимъ царскимъ посламъ пришлось выслу­шать и другія заявленія. Гетманъ и старшина говорили Бу­турлину съ товарищами: «Въ запорожскомъ де войскЪ кто въ какомъ чину былъ по ся места, и нынЪ бы государь пожаловалъ, велЪлъ быть потому, чтобъ шляхтичъ былъ шляхтичемъ, а козакъ козакомъ, а мЪщанинъ мЪщаниномъ, а козакомъ бы де судитца у полковниковъ и у сотниковъ. А чтобъ де не такъ быть, какъ были за польскимъ королемъ; покамЪста козакъ живъ, потамЪста за нимъ и маетность, а какъ умретъ, и паны де тЪ маетности обираютъ на себя, а жонъ и дЪтей высылаютъ вонъ ; да и волностей бы ихъ пожаловалъ государь, отнимать у нихъ не велЪлъ». ДалЪе Хмельницкій высказалъ желаніе, чтобы число козацкаго войска было установлено въ 60.000 человЪк. Когда же бо­яре указали, что объ этомъ ему слЪдуетъ бить челомъ го­сударю, гетманъ говорилъ: «То де ему, государю, къ чести и къ повышенью, что у него, государя, войска будетъ много. Хотя бъ де государь пожаловалъ, велелъ у нихъ войску быть и болши того, то де и лутче; а жалованья они у царскаго величества на тЪхъ козаковъ не просятъ. А какъ де они были противъ короля подъ Зборовымъ, и въ тЪ поры съ нимъ, гетманомъ, запорожского войска было 360.000». Наконецъ, гетманъ заявилъ боярамъ свое желаніе бить челомъ государю о пожалованіи ему «на булаву» Чигиринскаго полка, а затЪмъ и войсковой писарь Выговскій сообщилъ, что намЪренъ просить государя о сохраненіи за нимъ нахо­дящихся въ его владЪнiи имЪній и пожалованіи ему новыхъ. Со своей стороны Бутурлинъ съ товарищами, въ отвЪтъ на всЪ просьбы и заявленiя, неизмЪнно обнадеживали гетмана и старшину, что въ результатЪ ихъ челобитій царь не оста­вить ихъ своей милостью, но дальше такихъ обнадеживаній не шли и, оставаясь верными однажды усвоенной линіи поведенія, никакихъ опредЪленныхъ обЪщаній за царское пра­вительство не давали {8}.

Согласно прямому смыслу этихъ просьбъ и заявленій, гетманъ и старшина собирались передать «земли и города» Украины въ подданство московскаго государя на тЪхъ-же началахъ, на какихъ находились они передъ тЪмъ въ под­данстве польскихъ королей, когда Украина въ своемъ правовомъ положеній ничЪмъ не отличалась отъ другихъ провинцій польскаго королевства. Московскій царь, по этимъ заявлешямъ, долженъ былъ получить въ свое непосредствен­ное владЪнiе и распоряженіе всЪ бывшія королевскія имЪнія, равно какъ бывшія имЪнiя пановъ и католическихъ мо­настырей, и только православнымъ монастырямъ и церквамъ обезпечивалось сохраненiе ихъ имЪнiй, право же распоря­женiя остальными имЪнiями со стороны царя еще подчер­кивалось обращенными къ нему просьбами гетмана и ближайшаго его помощника о надЪленіи ихъ имЪнiями. ДалЪе предполагалось, что царь пришлетъ въ города Малой Россіи своихъ воеводъ и будетъ получать въ свою казну всЪ доходы, причемъ выговаривалась лишь возможность сбора этихъ доходовъ для передачи ихъ воеводамъ мЪстными «на­чальными людьми» и сохраненія отданныхъ уже на откупъ сборовъ за откупщиками до условленныхъ съ ними сроковъ. Наряду съ этимъ предполагалось и полное сохраненіе стараго, существовавшаго до возстанія, общественнаго порядка, построеннаго на строгомъ разграничены сословій: шляхтичъ долженъ былъ оставаться шляхтичемъ, козакъ козакомъ,

8) Акты Ю. и 3. Р., т. X, № 4, стр. 236, 244—5, 246; 242—3, 244. Изложеніе отвЪтовъ Бутурлина, данное въ его статейномъ спискЪ, подтверждается и грамотой Б. Хмельницкаго къ АлексЪю Михайло­вичу, посланной чсрезъ два мЪсяца послЪ Переяславской рады и сопровождавшихъ ее переговоровъ, и письмомъ, тогда же отправленнымъ гетманомъ своимъ посланцамъ въ Москву. «Права, уставы, привилія и всякія свободы», которые кто-либо имЪетъ въ Малой Россіи «отъ вЪковъ отъ князей и отъ пановъ благочестивыхъ и отъ королей польскихъ»,—писалъ Хмельницкій царю, — изволь, твое ц. в-во, утвер­дить и своими грамотами государскими укрЪпить на вЪки. Таково бо государское, твоего ц. в-ва, слово намъ... ближней твоего ц. в-ва бояринъ съ товарищи обЪщалъ». Точно также и въ письмЪ къ своимъ посланцамъ гетманъ говорилъ объ обЪщашяхъ Бутурлина, что царь подтвердитъ запорожскому войску «права и привиліи, отъ вЪка даные», «вольности стародавнія сохранитъ» и «еще большими свободами, добрами и державами пожалуетъ... паче королей полскихъ и княжатъ». Тамъ-же, т. X, стр. 434, 549, 558.

мЪщанинъ мЪщаниномъ. Для козаковъ при этомъ выгова­ривалось спеціальное подтвержденіе ихъ правъ, соединен­ное, правда, съ нЪкоторымъ ихъ расширенiемъ. Но и эти расширенныя права имЪли бы только сословный, а не госу­дарственный характеръ; козаки должны были имЪть свой сословный судъ, ихъ земли должны были быть прочно утверждены за ними въ наслЪдственное владЪніе, наконецъ, самое число козацкаго войска предполагалось значительно расширить. Въ принципЪ все это не выходило за предЪлы стараго общественнаго строя.

Въ концЪ концовъ, однако, это стремленіе держаться на почвЪ стараго государственнаго и общественнаго порядка приводило собесЪдниковъ Бутурлина къ тому, что отдЪльныя ихъ заявленія плохо вязались между собою. Выражая готовность передать въ руки царя всЪ свободныя имЪнія въ странЪ и въ московскую казну всЪ сборы съ населенія, гет­манъ и старшина въ тоже время вызывались держать много­численное войско безъ жалованія и какъ-будто безъ дохо­довъ на него. Съ другой стороны, гетманъ и окружавшая его старшина говорили о необходимости сохраненія строгихъ сословныхъ граней, а вмЪстЪ съ тЪмъ гетманъ предлагалъ дер­жать неограниченное по численности козацкое войско, прямо ссылаясь на многозначительный примЪръ Зборовскаго по­хода, во время котораго, по словамъ одного изъ полковниковъ Хмельницкаго, «поспольство въ козачество все пово­ротилось», а по выраженію малорусскаго лЪтописца, «усе що живо, поднялось въ козацтво»{9}.

Къ моменту окончательныхъ переговоровъ, для которыхъ въ мартЪ того-же 1654 года въ Москву прибыли по­сланцы Хмельницкаго, войсковой судья Самойло Богдановъ и переяславскій полковникъ Павелъ Тетеря, эти противорЪчія въ значительной мЪрЪ сгладились и заявленія, шедшія отъ гетмана, приняли болЪу стройный видъ. Но все-же въ нихъ и въ этотъ заключительный моментъ не было рЪши­тельно выставлено вполне ясной и опредЪленной формулы, настолько отчетливой, чтобы она не могла вызывать ника­кихъ сомнЪнiй.

Некоторое подобіе такой формулы имЪлось, правда, въ

9) Востоковъ: Первыя сношенія Богдана ХмЪльницкаго съ Мо­сквой. «Кіевская Старина», 1887 г., № 8, стр. 123. ЛЪтопись Само­видца, стр. 20.

тЪхъ «статьяхъ», которыми Богданъ Хмельницкій снабдилъ своихъ посланниковъ и которыя были ими предъявлены въ МосквЪ. Въ одной изъ этихъ «статей» указывалось именно на то, что гетманъ хотелъ бы поставить Малороссію въ положеніе приблизительно такого же вассала Московскаго го­сударства, какими были для тогдашней Турціи Венгрія, Мол­давія и Валахія, — вассала, обязаннаго уплачивать своему сюзерену опредЪленную дань и выставлять въ извЪстныхъ случаяхъ вспомогательное войско, но за то пользующагося полной свободой въ своихъ внутреннихъ дЪлахъ и даже нЪ­которою самостоятельностью въ сферЪ внЪшней политики {10}. Однако же, это указаніе далеко не занимало въ "статьяхъ" Хмельницкаго того центральнаго положеній, на какое оно могло бы претендовать по своему смыслу. Наоборотъ, бро­шенное какъ-бы вскользь, сопровождавшееся немедленными оговорками, оно вмЪстЪ съ тЪмъ было въ сущности и мало согласовано съ содержаніемь другихъ гетманскихъ «статей», среди которыхъ оно помЪщалось. При такихъ условіяхъ московскимъ боярамъ удалось сразу отбросить его, повидимому, даже безъ обсужденія, и посланники Хмельницкаго легко вернулись къ прежней постановкЪ вопроса о доходахъ, согласно которой они должны были собираться въ Малороссіи мЪстными должностными лицами и передаваться государевымъ воеводамъ или присланнымъ отъ государя людямъ. Но тЪмъ самымъ устранялся и вопросъ о правахъ Малороссіи, какъ особой территоріальной единицы, а оставался лишь вопросъ о правахъ отдЪльныхъ группъ ея населенія, что въ сущности соотвЪтствовало и основной тен­денціи «статей» самого Хмельницкаго.-

10) «Какъ по инныхъ земляхъ — говорилось въ 15-й изъ присланныхъ Хмельницкимъ «статей» — дань вдругъ отдаетца, волили бы есмя и мы, чтобъ цЪною вЪдомою давать отъ всЪхъ людей, которые твоему ц. в-ву належатъ; а если бы инако быти не могло, тогда ни на единаго воеводу не позволять и о томъ договариватца, разве бы изъ тутошнихъ людей обобравши воеводу, человЪка достойного, имЪетъ тЪ всЪ доходы въ правду его ц. в-ву отдавать». Излагая условія гетмана на словахъ, посланцы эту «статью» передали слЪдующимъ образомъ: «А будетъ де государь изволитъ, и гетманъ де и войско запорожское учнутъ государю доходъ давать съ войска запорожского противъ того-же, какъ собираетъ турской султанъ съ Венгерской и съ Мутьянской и съ Волоской земли, смЪтя мЪстнымъ дЪломъ. А переписать бы тЪ всЪ доходы и въ смЪту положить кому государь укажетъ своему государеву человЪку». Акты Ю. и 3. Р., т. X, № 8, стр. 440 и 441. Въ предыдущей «статьЪ» говорилось, чтобы «ц. в-ву въ кручину не былъ» свободный прiемъ гетманомъ и войскомъ пословъ, которые «изъ вЪка изъ чужихъ земель приходятъ къ войску запорожскому», гетманъ же бралъ на себя обязательство извЪщать о томъ, что будетъ «противъ его царскаго величества».

Среди этихъ группъ даниыя «статьи» на первый планъ выдвигали козачество, удЪляя ему наибольшее вниманіе. Со­гласно имъ, за козачествомъ предполагалось сохранить пол­ную свободу самоуправленія, свой совершенно независимый судъ по своимъ законамъ и обычаямъ и всЪ вообще козацкія вольности. «Въ началЪ — говорилось въ первой изъ присланныхъ Хмельницкимъ «статей» — изволь твое царское величество подтверди™ права и волности наши войсковые, какъ изъ вЪковъ бывало въ войскЪ запорожскомъ, что сво­ими правами суживались и вольности свои имЪли въ добрахъ и судахъ; чтобъ ни воевода, ни бояринъ, ни столникъ въ суды войсковые не вступался, но отъ старшихъ своихъ чтобы товарищество сужены были: гдЪ три человЪка козаковъ, тамъ два третьяго должны судить»{11} . За этимь слЪ­довала просьба объ опредЪленіи числа козацкаго войска въ 60.000 человЪкъ, о свободномъ выборЪ гетмана, о пожало­ваніи ему «на булаву» Чигиринскаго староства, о неприкос­новенности козацкихъ земельныхъ имуществъ и о сохраненіи ихъ по смерти козаковъ за ихъ вдовами и дЪтьми, о на­значеніи жалованія на войсковую артиллерію, на гарнизонъ крЪпости Кодака и на запорожцевъ, о назначеніи жалованія деньгами и мельницами членамъ войсковой и полковой стар­шины, которые «расходъ великій имЪютъ» или-же «на услугахъ войсковыхъ всегда обрЪтаются и хлЪба пахать не могутъ», наконецъ, о жалованіи всему козацкому войску. «Обы­чай тотъ бывалъ, — поясняла соотвЪтствующая «статья», — что всегда войску запорожскому платили». При этомъ гет­манъ и войско обЪщали: «Мы сами смотръ межъ себя имЪть будемъ, и кто козакъ, тотъ будетъ волность козацкую имЪть, а кто пашенной крестьянинъ, тотъ будетъ должность обыклую его царскому величеству отдавать, какъ и прежде сего».

Со своей стороны московское правительство согласилось на всЪ эти предложенія, сделавъ оговорки лишь по вопросу о жалованіи. На жалованіе войсковой артиллеріи, запорожцамъ и старшине оно дало согласіе, замЪтивъ только, что все это жалованіе должно даваться «изъ тамошнихъ доходовъ». Отъ установленія же жалованія для всего козацкаго войска сперва рЪшено было «отговаривать» гетманскихъ посланцовъ, напомнивъ имъ рЪчи гетмана въ ПереяславЪ. Од­нако же, посланники и послЪ такихъ «отговоровъ» упрямо стояли на своей просьбЪ. Тогда окончательное рЪшеніе этого вопроса было временно отсрочено. «А что — говорилось въ объявленной посланниками царской резолюціи — въ Малой Россіи въ городЪхъ и мЪстЪхъ какихъ доходовъ, и про то царскому величеству невЪдомо, и великій государь нашъ посылаетъ доходы описать дворянъ. А какъ тЪ царскаго величества дворяне доходы всякіе опишутъ и смЪтятъ, и въ то время о жалованьЪ на войско запорожское, по разсмотрЪнію, и указъ будетъ».

11) Акты Ю. и 3. Р., т. X, № 8, стр, 446.

Гораздо меньше уже вниманія удЪлено было въ «статьяхъ» Хмельницкаго другимъ общественнымъ классамъ Малой Россіи. Въ общемъ, можно сказать, гетманскія «статьи» стремились сохранить за ними то-же положеніе, какое они занимали въ странЪ и раньше. И первое мЪсто среди этихъ классовъ условія, предлагавшіяся московскому государю вождемъ малорусскаго возстанія, отводили шляхтЪ, правда, лишь православнаго исповЪданія. «Шляхта, — говорилось въ одной изъ первыхъ же «статей», — которые въ Малой Россіи обрЪтаются и вЪру, по непорочной заповЪди ХристовЪ, тебЪ, великому государю, учинили, чтобъ при своихъ шляхетскихъ волностяхъ пребывали и межъ себя старшихъ на уряды судовые обирали и добра свои и волности имЪли, какъ при королехъ польскихъ бывало, чтобъ и иные, увидя таковое пожалованье твоего царскаго величества, клонилися подъ область и подъ высокую и крЪп­кую руку твоего царскаго величества со всЪмъ міромь христіанскимь. Суды земскіе и градцкіе черезъ тЪхъ урядниковъ, которыхъ они сами себЪ добровольно оберутъ, испра­влены быть имЪютъ, какъ и прежде сего». Въ другой «статьЪ» гетманъ просилъ, чтобы вообще ни въ чемъ не на­рушались «права, наданые изъ вЪковъ отъ княжатъ и коро­лей какъ духовнымъ, такъ и мірскимь людемъ». КромЪ того, на словахъ гетманскіе посланцы передали его просьбу, что­бы московскiй государь далъ свои жалованныя грамоты кіевскому митрополиту и всему вообще малорусскому духо­венству на ихъ права, привилегіи и владЪнія. На всЪ эти просьбы и условія московское правительство опять-таки дало свое согласіе.

Особая «статья» была посвящена гетманомъ вопросу о городахъ и органахъ управленiя въ нихъ. «Въ городЪхъ — говорилось въ ней — урядники изъ нашихъ людей чтобъ были обираны на то достойные, которые должны будуть подданными твоего царскаго величества исправляти или урежати и приходь належачей въ правду въ казну твоего царскаго величества отдавати». Въ случаЪ безоговорочнаго принятія этой «статьи», управленіе Малороссіи получило бы совершенно автономный характеръ. Однако же, въ послЪдовавшей царской резолюціи смыслъ ея былъ нЪсколько съуженъ. «Государь — гласила эта резолюція — указалъ и бояре приговорили быть по ихъ челобитью; а быти бъ урядникомъ, войтомъ, бурмистромъ, райцомъ, лавникомъ; и до­ходы денежные и хлЪбные и всякіе на государя сбирати и отдавать въ государеву казну тЪмъ людемъ, которыхъ го­сударь пришлетъ, и тЪмъ людемъ, кого для тое сборные казны государь пришлетъ, надъ тЪми сборщиками смотрЪть, чтобъ дЪлали правду». Такимъ образомъ, сборъ доходовъ оставлялся въ рукахъ выборныхъ городскихъ властей, но послЪднія подчинялись контролю присылаемыхъ московскимъ государемъ людей.

Наконецъ, на словахъ посланцы гетмана передали еще одну его просьбу: «Чтобъ государь пожаловалъ его, велЪлъ ему и дЪтемъ его дать въ вотчину городъ Гадячъ, что напередъ того бывало за Конецпольскимъ». И на эту просьбу московское правительство отвЪтило согласіемь {12}.

Въ результатЪ всЪхъ рЪшеній, принятыхъ въ МосквЪ послЪ обсужденія письменныхъ «статей» гетмана и словесныхъ заявленій его посланниковъ, соглашеніе между Богданомъ Хмельницкимъ и московскимъ правительствомъ было окончательно установлено. Немедленно вслЪдъ за этимъ оно было закрЪплено въ рядЪ торжественныхъ актовъ москов­ской власти. 27 марта «войску запорожскому» дана была царская жалованная грамота, возвЪщавшая, что войско это «вЪру намъ, великому государю, и нашимъ государскимъ дЪтямъ и наслЪдникомъ на вЪчное подданство учинили» и «царскому величеству будуть служить въ вЪки», а государь пожаловалъ гетмана Богдана Хмельницкаго и все войско запорожское, «велЪлъ имъ быти подъ царскаго величества высокою рукою по прежнимъ ихъ правамъ и привиліямь, ка­ковы имъ даны отъ королей польскихъ и великихъ князей литовскихъ, и тЪхъ правъ и вольностей нарушивати ничЪмъ

12) Акты Ю. и 3. Р., т. X, № 8.

не велЪлъ». Перечисливъ важнЪйшія изъ условленныхъ правъ козачества — 60.000-ую численность войска, свобод­ный выборъ гетмана, свой судъ по своимъ обычаямъ, не­отъемлемость земельныхъ имуществъ, — грамота повторяла: «Нашимъ царскаго величества подданнымъ Богдану Хмель­ницкому, гетману войска запорожскаго, и всему войску за­порожскому быти подъ нашею высокою рукою по своимъ прежнимъ правамъ и привилiямъ и по всЪмъ статьямъ, которыя написаны выше сего». Въ тотъ-же день царемъ была выдана и другая жалованная грамота — малорусской пра­вославной шляхтЪ. По просьбЪ гетмана и войска — говори­лось въ этой грамотЪ — «мы, великій государь... шляхтЪ, ко­торая пребываетъ въ нашей царскаго величества отчинЪ въ Малой Россіи, велЪли быть подъ нашею царскаго величе­ства высокою рукою по прежнимъ ихъ правамъ и привиліямъ, каковы даны имъ права и привилія и волности отъ коро­лей польскихъ, а волностей ихъ шляхетскихъ ни въ чемъ нарушивати не велимъ, и старшихъ имъ себЪ на уряды су­довые земскіе и градцкіе выбирати межъ себя самимъ и маетностями своими владЪть поволили, и судитися имъ межъ себя по своимъ правамъ поволили». ДалЪе, въ тотъ-же день 27 марта, особой грамотой Хмельницкому, помимо даннаго ему «на булаву» Чигиринскаго староства, пожалованъ былъ царемъ г. Гадячъ, съ тЪмъ, чтобы ему «тЪмъ городомъ Гадичемъ владЪть такъ, какъ прежде того г. Гадичъ былъ за прежними вотчинниками, со всЪми къ нему принадлежностя­ми». Подтверждены были Хмельницкому царскими грамотами и данныя ему польскимъ королемъ въ 1649—50 гг. имЪнія. ВмЪстЪ со всЪми этими грамотами посланцамъ гетмана былъ переданъ и списокъ гетманскихъ «статей» съ положен­ными на нихъ царскими резолюціями, подтверждавшими тЪ изъ выговоренныхъ условій, которыя не вошли въ жалованныя грамоты {13}.

ВскорЪ послЪ того нЪсколькимъ городамъ Малороссіи, по ихъ просьбамъ, были также даны царскія жалованныя грамоты, подтверждавшія имъ магдебургское право, которымъ они пользовались въ перioдъ польскаго владычества, и нЪкоторыя другія привилегіи и льготы ихъ населенія. Наконецъ, рядъ царскихъ жалованныхъ грамотъ былъ въ скоромъ времени выданъ и малорусскому духовенству, равно какъ и отдЪльнымъ лицамъ изъ среды населенія Малороссіи, которыя пошли по слЪдамъ Богдана Хмельницкаго и обра­тились къ московскому государю съ просьбами о подтвер­жденiи имъ прежнихъ или пожалованіи новыхъ имЪнiй.

13) Акты Ю. и 3. Р., т. X, № 8, стр. 489-94, 495-6, 498, 462-5, 500-501.

II.

Таковы факты, относящіеся къ исторіи переговоровъ 1654 года. И, думается, изъ этихъ фактовъ сами собою вытекаютъ опредЪленные выводы.

Прежде всего приходится отметить, что имЪющіеся въ нашемъ распоряжении источники не даютъ основанія гово­рить о «Переяславскомъ договорЪ», какъ объ актЪ, установившемъ особыя права Украины въ моментъ ея соединенія съ Московскимъ государствомъ. Такого договора въ строгомъ смыслЪ этого слова не существовало. Въ ПереяславЪ въ январЪ І654 года было только принято, сперва совЪщанiемъ козацкой старшины, затЪмъ общей радой «войска за­порожскаго», рЪшеніе передать «земли и города» Малой Россіи въ подданство московскаго государя, была принесена присяга послЪднему и начаты были переговоры объ условiяхъ, на которыхъ могло осуществиться на практикЪ это подданство.

Закончены эти переговоры были уже два слишкомъ мЪ­сяца спустя въ МосквЪ. Но и въ этотъ заключительный ихъ моментъ завершившее ихъ соглашеніе съ формальной сто­роны не явилось договоромъ. Оно было облечено въ другую, болЪе привычную и болЪе пріемлемую для старой Москвы форму. «Гетманъ и все войско запорожское» на бумагЪ, по существу же гетманъ и окружавшая его старшина {14} предъ­явили свои просьбы и условія, придавъ имъ форму «челобитій», а московскій государь «пожаловалъ» своихъ новыхъ подданныхъ, удовлетворивъ, за немногими исключениями, почти всЪ высказанныя ими пожеланія.

Некоторые изъ современныхъ украинскихъ историковъ держатся, какъ мы видЪли, другого мнЪнiя. Но утверждать,

14) Это различіе приходится отмЪтить, такъ какъ верховная власть въ «войскЪ запорожскомъ» считалась принадлежащей радЪ. Но «статьи» Хмельницкаго не обсуждались на радЪ и, по самому характеру своего содержанія, едва-ли могли быть не только приняты ею, но и предло­жены на ней.

какъ это дЪлаеть, напр., г. Липинскій, будто Хмельницкій заключилъ съ Московскимъ государствомъ только «военный союзъ», подобный тЪмъ, какіе заключались раньше съ крымскимъ ханомъ и турецкимъ султаномъ, и будто онъ призналъ надъ собою лишь «протекторатъ» московскаго царя, можно только въ томъ случаЪ, если рЪшительно закрыть глаза на всЪ показанія источниковъ и на всЪ вскрывающіеся въ нихъ факты. Для провЪрки такого утвержденія нЪть надобности даже приводить на справку терминологiю актовъ той эпохи, въ которыхъ Хмельницкій и все населеніе Малороссіи именуются московской властью и именуютъ себя сами «поддан­ными» царя. Достаточно вспомнить лишь тотъ фактъ, что и въ ПереяславЪ, и въ МосквЪ Хмельницкій отдавалъ всЪ имЪнія Малороссіи въ распоряженіе царя и самъ просилъ у него пожалованій изъ этихъ имЪній. Просить у крымскаго хана имЪній на УкраинЪ Хмельницкому, конечно, не пришло бы и въ голову. У московскаго же царя онъ просилъ ихъ, и просилъ, конечно, потому, что признавалъ его для себя «государемъ», а не союзникомъ.

Еще менЪе выдерживаетъ сопоставленіе съ подлинными фактами, нашедшими отраженіе въ источникахъ, утвержденіе Р. Лащенка, будто и послЪ Переяславской рады, по пря­мому смыслу соглашенія между Украиной и Москвой, они должны были оставаться совершенно независимыми другъ отъ друга государствами, связанными только «добрососЪд­скими взаимными отношеніями». УвЪряя, что «Переяславскимъ договоромъ» было создано именно такое положенiе и что Хмельницкій и въ «статьяхъ», присланныхъ имъ въ Москву, «старался подчеркнуть идею равенства Украины съ Московскимъ государствомъ и полную независимость пер­вой отъ послЪдняго», Р. Лащенко находитъ, что не мирящіяся съ этимъ выраженія царской грамоты войску запо­рожскому были продиктованы исключительно стремленіями московской политики «перемЪшать карты» и «окутать мо­сковскимъ туманомъ совершенно ясный смыслъ договора». «Въ моментъ заключенiя Переяславскаго договора открыть свои карты — свои тайныя мысли — насчетъ Украины, на­звать сразу и открыто въ своей грамотЪ Богдану Хмельниц­кому Украину своею «отчиною», царь московскій, — пишетъ Р. Лащенко—очевидно, не могъ: это было бы нетактичнымъ и слишкомъ ужъ грубымъ шагомъ даже для московскаго самодержца. . . Съ другой стороны, такой шагъ въ тотъ моментъ — моментъ заключенія договора — и не отвЪчалъ политическимъ планамъ царя. Изъ элементарной политиче­ской осторожности нужно было еще нЪсколько обождать съ такой откровенной интерпретаціей, съ такимъ «разъясненiемъ» условій договора. Но намекнуть гетману и всЪмъ, «кому вЪдать надлежитъ» (напр. полякамъ, турецкому сул­тану), про свой «суверенитетъ» надъ Украиной, продемон­стрировать значеніе своей «высокой руки» въ декларативной формЪ, не раскрыть, а, такъ сказать, «перемЪшать карты», затуманить дЪйствительный смыслъ договора, придать ему въ общей формЪ соотвЪтствующее московскимъ интересамъ толкованіе, — царь, очевидно, считалъ въ тотъ моментъ и цЪлесообразнымъ, и необходимыми Въ МосквЪ, конечно, хорошо понимали, что упустить такой моментъ, какъ подписаніе договора съ Украиной, для политической манифестаціи правъ московскаго царя на Украину, было бы историче­ской ошибкой, которую трудно было бы исправить даже и въ близкомъ будущемъ. Вотъ царь и не упускаетъ этого мо­мента и спЪшить дать толкованіе договорныхъ статей въ своей исторической жалованной грамотЪ гетману Богдану Хмельницкому и всему войску запорожскому, поставивши тЪмъ и гетмана, и войско, и всю Украину передъ совершив­шимся фактомъ ... ВмЪсто манифестацiи добрососЪдскихъ отношеній, царь драпируется въ тогу «протектора», «покро­вителя», ставить себя сразу въ положеніе хана Золотой Орды, берущаго подъ свое покровительство новаго бея, новаго улускаго эмира, разговариваетъ съ союзникомъ гетманомъ такимъ языкомъ, какимъ говорили бояре со своими «слугами», «дЪловыми людьми», или добрый «баринъ» со своими холопами»{15}.

Въ дЪйствительности всЪ эти утвержденія представляють собою ничто иное, какъ плодъ сплошного недоразумЪнія либо крайне неудачныхъ домысловъ, стоящихъ въ рЪзкомъ противорЪчіи съ подлинными фактами. Начать съ того, что московское правительство въ моментъ переговоровъ съ Хмельницкимъ вовсе не опасалось называть Украину «от­чиной» московскаго государя. Такъ, между прочимъ, названа была она — и Р. Лащенко знаетъ это — въ царской гра­мотЪ малорусской шляхтЪ, той грамотЪ, которая была пе­редана гетманскимъ посланцамъ вмЪстЪ съ грамотой запорожскому войску и вмЪстЪ съ нею должна была быть доста­влена Хмельницкому. И, если это выраженіе не было упо­треблено въ грамотЪ запорожскому войску, то, очевидно, скорЪe по простой случайности, чЪмъ въ силу чрезмЪрно хитрыхъ соображеній, какія предполагаетъ въ данномъ случаЪ у московскихъ политиковъ Р. Лащенко. Съ другой сто­роны, слишкомъ ужъ искусственно и предположеніе, будто московское правительство, составляя грамоту запорожскому войску, имЪло въ виду такъ или иначе воздЪйствовать на поляковъ и турецкаго султана, — въ XVII вЪкЪ не существо­вало нынЪшней прессы, и акты, подобные названной грамотЪ, при нормальномъ ходЪ дЪлъ не становились извЪст­ными во всЪхъ своихъ подробностяхъ въ другихъ государствахъ. Говорить же, что Богданъ Хмельницкій, передавая московскому государю доходы съ городовъ и селъ Украины, отдавая въ его распоряженіе всЪ имЪнія, находившіяся въ ней, и прося отъ него себЪ пожалованій изъ этихъ имЪній, считалъ себя лишь союзникомъ царя и подчеркивалъ свою равноправность съ нимъ и полную свою отъ него независи­мость, значитъ — черезчуръ ужъ злоупотреблять вольнымъ обращешемъ съ терминами.-

15) Р. Лащенко: назв. соч., стр. 71—2, 73.

На дЪлЪ устанавливавшійся заключеннымъ въ МосквЪ соглашенiемъ порядокъ отношеній менЪe всего могъ быть подведенъ подъ какую-либо форму союза. По прямому смыслу этого соглашенія, населеніе Малой Россіи, и въ част­ности — козацкое войско, признавало надъ собою власть московскаго государя и обязывалось служить ему и всЪмъ его возможнымъ преемникамъ «во вЪки». Эта власть москов­скаго государя должна была проявляться на территоріи Ма­лой Россіи и непосредственно. Въ крупныхъ малорусскихъ городахъ должны были быть посажены царскіе воеводы, ко­торые находились бы въ прямой зависимости отъ Москвы. Доходы съ селъ и городовъ Малой Россіи должны были по­ступать въ московскую казну; на мЪстахъ ихъ могли соби­рать мЪстныя власти, но подъ контролемъ присланныхъ изъ Москвы чиновниковъ. Царь, далЪе, получалъ въ свое рас­поряженіе всЪ свободныя земли и имЪнія въ краЪ и могъ раздавать ихъ по своей волЪ. Наконецъ, онъ подтверждалъ старыя права и привилегiи общественныхъ классовъ и жаловалъ имъ новыя. Особенно большія пожалованія достава­лись при этомъ на долю козачества. Численность козацкаго войска, которая въ польское время только разъ, по Зборовскому договору, поднялась до 40.000 человЪкъ, теперь была опредЪлена въ 60.000. За службу этому войску предполага­лось назначить, послЪ выясненія размЪpa ожидаемыхъ изъ Малой Россіи доходовъ, то или иное денежное жалованіе. Козакамъ утверждались въ наслЪдственное владЪніе всЪ ихъ земельныя имущества, утверждался собственный, вполнЪ не­зависимый, сословный судъ по ихъ правамъ и обычаямъ, утверждалась ихъ выборная администрація во главк съ гетманомъ, который, будучи избранъ войскомъ, не нуждался для вступленiя въ должность въ утвержденiи московскаго государя, а только извЪщалъ его о своемъ избраніи и приносилъ присягу на вЪрность. Гетману предоставлялось и право принимать пословъ отъ другихъ государству кромЪ, впрочемъ, ближайшихъ сосЪдокъ и соперницъ Москвы — Польши и Турціи, причемъ о сношенiяхъ, носившихъ мир­ный характеръ, онъ долженъ былъ только сообщать въ Москву, пословъ же, являющихся съ «противнымъ дЪломъ» по отношенію къ московскому государю, обязывался за­держивать и не отпускать безъ государева указа {16}. Другимъ общественнымъ классамъ — духовенству, шляхтЪ, мЪщанамъ — подтверждались всЪ прежнія «права, данныя отъ княжатъ и королей». Въ частности, шляхтЪ гарантировались ея прежнія имущественныя и сословныя права, мЪщанамъ — ихъ городское самоуправленіе и сословный строй, наконецъ, крестьянамъ не давалось никакихъ правъ и предоставля­лось лишь отбывать «обыклую повинность». Что касается правъ, предоставленныхъ другимъ общественнымъ группамъ, то всЪ они были правами отдЪльныхъ сословій, а не цЪлой страны. Для послЪдней въ цЪломъ не было предо­ставлено никакихъ особыхъ правъ, какъ не было и создано никакихъ особыхъ органовъ управленія.

Но если, такимъ образомъ, нельзя говорить о формальномъ договорЪ, заключенномъ въ 1654 году между Украи­ной и Москвой, и еще менЪе возможно утверждать, будто

16) Въ Запорожской СЪчи и въ польское время бывали иностран­ные послы. Хмельницкій имЪлъ, въ виду этого, извЪстное право ссылаться въ данномъ случаЪ на давній обычай. Въ свою очередь, царскому правительству тЪмъ легче было пойти на уступки въ этомъ вопросЪ, что и въ Московскомъ государствЪ существовалъ анало­гичный порядокъ, Такъ, новгородскій воевода обладалъ въ извЪстныхъ предЪлахъ правомъ вести дипломатическія сношенія. Но, ко­нечно, съ московской точки зрЪнія, это была лишь административная, а не политическая децентрализацiя.

съ этого времени ихъ связывали только союзныя отношенія, то все-же нельзя забывать, что Украина, оторвавшись отъ Польши, не просто перешла въ подданство Московскаго го­сударства. Этотъ переходъ сопровождался извЪстными условіями, во время его было выработано опредЪленное соглашеніе, и то обстоятельство, что результаты послЪдняго были облечены въ форму не договора, а пожалованія со стороны московскаго царя, не уничтожало значенія самого соглашенія. Только соглашеніе это было особаго рода.

Вступая въ переговоры съ Москвою, Богданъ Хмельницкій былъ, въ сущности, правителемъ Украины въ той ея части, которая была охвачена возстанiемъ противъ поляковъ. Но и онъ, и окружавшая его козацкая старшина не успЪли еще освоиться съ этимъ положенiемъ и продолжали видЪть въ носителЪ гетманской булавы козацкаго гетмана стараго типа, вождя и представителя одной общественной группы. Своей задачей они ставили не созданіе новыхъ государственныхъ отношенiй и формъ, а расширеніе правъ козачества и православной церкви въ рамкахъ стараго государственнаго и соціальнаго порядка, и только стихійный ходъ возстаніі, во главЪ котораго они стояли, выводилъ ихъ, въ сущности, помимо ихъ воли, за предЪлы этой за­дачи. СоотвЪтственно зтому Богданъ Хмельницкій и свои переговоры съ московскимъ государемъ строилъ по об­разцу прежнихъ козацкихъ договоровъ съ поляками, въ частности — тЪхъ договоровъ, какіе заключалъ онъ самъ подъ Зборовомъ и въ БЪлой Церкви, съ той лишь разницей, что при переговорахъ съ Москвой онъ выговаривалъ для козачества больше правъ и привилегій. Въ польской РЪчи Посполитой подобные договоры отдЪльныхъ общественныхъ группъ съ властью не представляли собою аномаліи, въ МосквЪ же дЪло обстояло иначе, и Хмельницкому при­шлось пойти на то, что договоръ былъ замЪненъ царскимъ пожалованiемъ. Эта уступка въ форме не измЪнила, правда, существа дЪла. Московское правительство, за немногими исключеніями, признало и утвердило царскими жалован­ными грамотами и царскими резолюціями на гетманскихъ «статьяхъ» предложенныя Хмельницкимъ условія. Но условія эти сами по себе были проникнуты темъ-же духомъ соціальнаго и политическаго консерватизма, какъ и пред­шествовавшiе договоры Хмельницкаго съ польскимъ правительствомъ. Въ результате, по заключенному въ МосквЪ соглашенію, соціальний строй Украины долженъ былъ и на будущее время удержать тотъ-же характеръ, какой онъ имЪлъ во время польскаго владычества. Увеличивалось число козаковъ, расширялись ихъ права и привилегіи, но наряду съ этимъ сохранялись въ своей обособленности и остальныя сословныя группы, и весь вообще сословный строй об­щества. Шляхтичъ и впредь долженъ былъ оставаться шляхтичемъ, козакъ козакомъ, мЪщанинъ мЪщаниномъ и крестьянинъ крестьяниномъ. Съ другой стороны, и въ политическомъ порядке не предполагалось никакихъ коренныхъ измЪненiй. Права польскаго короля на территорію Украины переходили къ московскому царю и, такимъ образомъ, со­стоявшееся соглашеніе приводило не къ той или иной уніи Украины съ Московскимъ государствомъ и не къ устано­вление вассальной зависимости первой отъ послЪдняго, а къ инкорпораціи Украины Москвою, инкорпораціи, сопро­вождавшейся утвержденiемъ, а въ иныхъ случаяхъ и существеннымъ расширенiемъ правъ отдЪльныхъ общественныхъ группъ.

Такъ обстояло дЪло, по крайней мЪрЪ, на бумаге, въ актахъ, воплотившихъ въ себе соглашеніе Б. Хмельницкаго съ московскимъ правительствомъ. Въ дЪйствительной жиз­ни, однако, многое сложилось иначе и въ ней не было, въ сущности, такого момента, когда бы начала, положенныя въ основу даннаго соглашенія, были осуществлены полностью. Въ другомъ мЪстЪ я писалъ уже объ этомъ и здЪсь могу только повторить сказанное мною раньше {17}.

Присланныя Хмельницкимъ въ Москву «статьи» отра­зили въ себЪ взгляды и пожеланія самого гетмана и окру­жавшей его старшины. Но эти взгляды и пожеланія были весьма далеки отъ дЪйствительныхъ отношеній, создавшихся въ стране въ результатЪ возстанія. И послЪдствiя такого расхожденія не замедлили сказаться.

17) См. мои «Очерки соціалькой исторіи Украины въ XVII—XVIII вв.» Т. I, вып. 1. Прага, 1924, стр. 31—51. Въ названной книгЪ я допустилъ все-же нЪкоторую неточность, охарактеризовавъ отношенія Украины къ Московскому государству по «статьямъ» Богдана Хмель­ницкаго, какъ вассальную зависимость. Сказанное въ текстЪ исправляетъ эту неточность. Близкія къ изложеннымъ мною взглядамъ положенія развиты и въ интересномъ, но пока, къ сожалЪнію, еще неопубликоваиномъ изслЪдованіи Д. М. Одинца: «Присоединенiе Укра­ины къ Московскому государству».

Гетманъ и старшина просили московскаго государя утвердить за православной шляхтой прежнія права шляхет­ства. Просьба эта была исполнена и царская грамота тор­жественно подтвердила малорусской шляхтЪ ея имЪнія и всЪ ея сословныя права. Но шляхетскій классъ въ УкраинЪ былъ уже сметенъ возстанiемъ и отъ него уцЪлЪли только отдЪльныя лица, вошедшія въ ряды козацкаго войска и быстро слившіяся съ козачествомъ. Налицо была, такимъ образомъ, бумага, провозглашавшая права шляхетскаго класса, но не было самого шляхетства, которое могло бы воспользоваться этой бумагой. «Статьи» Хмельницкаго предполагали, далЪе, разграниченiе козачества отъ мЪщанъ и крестьянъ и установленіе козацкаго реестра въ 60.000 человЪкъ. На дЪлЪ же при Хмельницкомъ никакого реестра составлено не было, а вмЪстЪ съ тЪмъ не было проведено и строгой грани между козаками и другими общественными группами. И долго еще послЪ Хмельницкаго козаки невозбранно переходили въ поспольство, а посполитые (мЪщане и крестьяне) въ козачество. За царемъ гетманъ и старшина признавали право раз­дачи имЪній въ Малой Россіи и поспЪшили обратиться къ нему съ просьбами о пожалованіи такихъ имЪній. Въ МосквЪ внимательно отнеслись къ этимъ просьбамъ, довольно щедро удовлетворили ихъ и уже очень скоро цЪлому ряду лицъ даны были царскія грамоты на деревни, села и мЪстечки въ Малороссіи. Но скоро также выяснилось, что многія лица, получившія такія грамоты, предпочли хранить ихъ у себя въ сундукахъ, а то и въ землЪ, не доводя объ нихъ до свЪдЪнія того населенiя, котораго они касались. А наряду съ этимъ раздачу имЪній стали осуществлять полковники и гет­манъ, московскій же государь черезъ нЪкоторое время свелъ свое право на пожалованіе имЪній въ УкраинЪ по пре­имуществу къ подтвержденiю гетманской раздачи. Наконецъ, и признанное за московскимъ государемъ право полу­чать доходы въ свою казну съ городского и крестьянскаго населенія и присылать въ города Малой Россіи своихъ вое­водъ, которые являлись бы администраторами и судьями для этого населенія, въ свою очередь, - не получило реальнаго осуществленiя. Хмельницкій сперва отговаривался отъ при­сылки воеводъ заботами и тревогами военнаго времени, а затЪмъ, въ отвЪтъ на повторныя настоянія московскаго пра­вительства, заявилъ, что онъ договаривался съ Бутурлинымъ о присылкЪ царскихъ воеводъ только въ Кiевъ. «А доходы — прибавлялъ гетманъ — въ Малой Россіи небольшие, а которые къ нему съ которыхъ городовъ и пришлютъ, и то все расходится на кормы посломъ и посланникамъ разныхъ государствъ и на всякіе войсковые потребы». Непріятныя пререканія, возникшія по этому поводу, были прерваны смертью Богдана Хмельницкаго, но и при преемникахъ его москов­скому правительству не удалось добиться установленія условленнаго порядка и, въ концЪ концовъ, оно вынуждено было примириться съ создавшимся на практикЪ положенiемъ ве­щей. Козацкая старшина, ставшая за время возстанія общей администраціей края, удержала за собою эту роль и подъ властью Москвы, а вмЪстЪ съ тЪмъ и всЪ доходы съ горо­довъ и селъ Малороссіи оставались въ гетманской казнЪ, не доходя до Москвы. НЪкоторое удовлетворенiе себЪ москов­ское правительство нашло только въ томъ, что рЪшительно отказалось платить какое-либо жалованіе козацкому войску изъ своей казны, передавъ вмЪстЪ съ тЪмъ въ вЪдЪнiе гет­манской администраціи и всЪ заботы объ отдЪленіи коза­чества от другихъ общественныхъ группъ — мЪщанства и крестьянства.

Такъ сложившійся въ жизни порядокъ оказался во многомъ непохожимъ на тотъ, о которомъ велись разговоры въ январЪ 1654 года въ ПереяславЪ и какой былъ установленъ мартовскимъ соглашенiемъ того-же года въ МосквЪ. Первой, однако, нарушила это соглашеніе не Москва, — нарушенія шли первоначально съ другой стороны. Одни изъ нихъ при этомъ порождались безсилiемъ гетмана и стар­шины измЪнить, сообразно своимъ взглядамъ, отношенія, создавшiяся въ ходЪ возстанія стихiйнымъ движенiемъ народныхъ массъ, другія вызывались тЪмъ, что, яснЪе вгля­дЪвшись въ свое новое положеніе и лучше освоившись съ нимъ, гетманъ и старшина не желали больше поступаться имь въ пользу царя. Въ концЪ концовъ, въ результаті всЪхъ такихъ отступленій отъ первоначальнаго соглашенія, по­скольку они касались отношеній между Украиной и Москов­скимъ государствомъ, эти отношенія ближе всего подошли къ тЪмъ, о которыхъ мелькала мысль у Хмельницкаго передъ началомъ мартовскихъ переговоровъ въ МосквЪ, — къ отношенiямъ вассальнаго характера. Московскій государь сохранилъ за собою верховную власть надъ Малой Россіей, но на ея территорiи не осуществлялъ непосредственно этой власти въ cфepЪ финансовъ, администраціи и суда, доволь­ствуясь тЪмъ, что присоединенная страна поставляла ему вспомогательное козацкое войско. Съ своей стороны, гетманъ, оставаясь вождемъ этого войска, вмЪстЪ съ тЪмъ окончательно обратился въ связаннаго присягой царю пра­вителя Малороссіи, держащаго подъ своею властью все ея населеніе, собирающаго съ него доходы въ свою мЪстную казну и имЪющаго въ своемъ распоряженіи подчиненные ему административные и судебные органы. Такой порядокъ создавалъ для Малороссіи положеніе, которое скорЪе всего можетъ быть опредЪлено, какъ положеніе вассальнаго го­сударства.

Въ чистомъ своемъ видЪ и этотъ порядокъ продол­жался недолго. ТЪ взаимныя недоразумЪнія и та, подчасъ крайне острая, борьба, какими сопровождалось его установленіе, вскоре повели къ новымъ, весьма серьезнымъ перемЪнамъ въ отношенiяхъ между Малороссіей и Московскимъ государствомъ. Но исторія этихъ дальнЪйшихъ перемЪнъ выходитъ уже за пределы вопроса о томъ, каковъ былъ характеръ соглашенія Богдана Хмельницкаго съ правительствомъ царя АлексЪя Михайловича и какъ было осуще­ствлено это соглашенiе на практикЪ. Оставаясь же въ этихъ предЪлахъ, приходится сказать, что данное соглашеніе, по своей формЪ не являвшееся договоромъ, по существу въ значительной своей части уже въ самый моментъ его заключенія оказалось несостоятельнымъ и неосуществимымъ. Со­отвЪтственно этому оно и осталось въ значительной мЪрЪ мертвой буквой, не нашедшей себЪ воплощенія въ действи­тельной жизни. 

По материалам сайта Украинские Страницы http://www.ukrstor.com/ukrstor/makotin_pereiaslawskijdogowor1654.html

Смотрите также другие материалы по теме "Переяславская Рада":

• Олена Апанович - УКРАЇНСЬКО-РОСІЙСЬКИЙ ДОГОВІР 1654 РОКУ. МІФИ І РЕАЛЬНІСТЬ.
• Лев Заборовский - Переяславская Рада и Московские соглашения 1654 года: проблемы исследования
• Михайло Драгоманов - Пропащий час, українці під Московським царством