Павел Григорьевич Скорупа, 1758–72.
Скорупа был младший сын полкового писаря Григория Скорупы. Учился он, вместе со старшим братом своим Иваном, в киевской академии, под надзором приставленного к ним "инспектора" (гувернера, воспитателя), который в одном из своих писем, писанном в 1730 г. к Скорупе-отцу, сообщает интересные черты из обстановки тогдашнего воспитания 180).
Из письма видно, что "инспектор" должен был, между прочим, смотреть, чтобы воспитанники его старались говорить языком тогдашнего образованного общества, не мешая в свою речь "грубых" и "литовских" слов. Правильное посещение классов, хождение в церковь по праздникам и опрятность в одежде – были предметом постоянной заботливости инспектора, который, кроме того, обязан был, по возможности, сам сопровождать "панычей", когда те шли на "лекции". Скорупа-отец требовал от инспектора, чтобы тот обращался с его детьми как с "панычами", вежливо. Случись инспектору обозвать своих воспитанников – "мужиками" или "свиньями", – об этом находившаяся при детях прислуга доносила пану, а тот писал инспектору строгий выговор за грубое обращение с "панычами".
Вырастая при такой обстановке, "панычи" усваивали понимание, что они не простые смертные – и затем вносили такое понимание и в жизнь... Окончив учение в академии, Павел Скорупа женился, по тогдашнему, довольно поздно. В Киеве он учился уже в 1730 г., когда ему было, значит, не менее 10-ти лет, а женился – в 1750 г., следовательно не моложе 30-ти лет 181). В жены Скорупа выбрал себе Анну Яковлевну Жураковскую, внучку нежинского полковника Жураковского, который был женат на дочери гетмана Апостола.
– В это время Скорупа был бунчук. товарищем; но вскоре затем выхлопотал себе уряд "вакансового" полкового судьи. Вакансовые уряды были изобретены, как говорили, тогдашним генер. писарем Безбородком, который, создав себе из замещения полковых и сотенных должностей доходную статью, старался умножить число этих урядов; с этой целью он и продолжил установление "вакансовых" должностей, т.е. звание кандидатов для замещения будущих вакансий той или другой должности. Кандидатом на стародубское судейство стал и Павел Скорупа.
– В 1753 г. умер Григорий Скорупа, и сыновья его поделились наследством, причем Павел получил в свой удел, кроме разной "скупли", с. Кустичи, составлявшее лучшую и цельную часть наследства. Так следовало по обычному праву, и теперь сохраняющемуся в народе, что отцовская усадьба, – а у богатых и все имение при усадьбе, – поступает младшему брату.
Став самостоятельным хозяином, Павел Скорупа всю свою энергию, которой у него было немало, направил к увеличению отцовского наследства, причем в средствах не стеснялся; по тогдашнему времени, наиболее успешное средство в таких случаях было – насилие. Еще не занимая никакого уряда, Павел Скорупа смело уже нападал на соседнее ранговое имение полковых хоружих – Чернижов. В этой деревне отец Павла скупил около трех "чверток" поля и поселил там две хаты подсоседков. Этого было достаточно для Павла Скорупы, чтобы считать себя владельцем чуть не половины Чернижова.
В августе 1755 г. Скорупа наслал на сенокосы тогдашнего хоружого Данченка –
"своих кустицких подданных человек до сорока, пьяных з дручьем и вилами, на 19-ти подводах, которых на каждой подводе было по два человека с приставы, и оные люде и приставы забрали уже собранного Данченком, тридцать копен сена и повезли в Кустичи... Якое гвалтовное оного сена забрание приказчик Данченка с его подданными, хотя видели, но убоясь угроз людей Скорупы, говоривших, что ежели пойдут того сена боронить, то некому будет их на другой день и хоронить..."
За это "грабительство" Данченко пожаловался полковнику, но последний мог только написать Скорупе, чтобы он "соблаговолил" возвратить Данченку отнятое сено и вознаградить другие ущербы, сделанные Скорупой 182).
Но последний знал тогдашнее бессилие власти и верил в свою силу... Еще большей дерзостью стал отличаться Скорупа, когда стал полковым обозным. Этот уряд он получил около 1758 г., после Юркевича; получил он его, конечно, по связям с приближенными гетмана. В насилиях Скорупы усердной помощницей являлась, когда нужно было, и его жена. В 1760 г. Скорупа был командирован с отрядом казаков в Пруссию и пробыл там более года. Оставшаяся дома жена его продолжала нападать на соседей едва ли не с большей дерзостью и смелостью, чем это делал сам Скорупа.
Последний давно уже имел в виду захватить часть соседнего с. Рухова, пользуясь тем, что хозяйкой в нем сидела вдова младшего из сыновей полковника Миклашевского – Ивана, овдовевшая в это время и после второго своего брака с полковым писарем Петрункевичем.
– Нападения на Рухов Скорупа начал уже с 1756 г. и не оставлял их, желая добиться выгодной мировой. За отлучкой мужа, Анна Яковлевна продолжала эти нападения. В 1760 г., в конце июня, обозная
"собрала множество подданных своих кустицких, займицких, рябовских, чернижовских и других человек до трехсот, причем для увеличения толпы, одела и женщин в мужское платье, вооружила их дубьем, булавами и косами; а затем напоив всех довольно горилкою, отправила на ржаное поле руховской владелицы, где работали крестьяне последней. Приехав на поле, скорупинские люди, выпив еще "посатку" водки, напали на руховских крестьян и стали их бить смертным боем. – И видя то, крестьяне Петрункевичевой, оставя то жито, едва бегом укрылись в свои хаты... А насланная толпа стала жито подкашивать не по-хозяйски, а лишь сбивать колосья, причем на скошенное в таком виде жито, нагоняя скот, топтала и уничтожала то жито..." 183)
Такие насилия позволяла себе жена полкового обозного, будучи твердо убеждена, что они останутся безнаказанными. Обиженная хотя и жаловалась полковой старшине, но последняя в это время, когда в Стародубском полку не было и наказного полковника, являлась окончательно бессильной. Все эти нападения возбуждали бесконечные тяжбы, которых только и желали Скорупы, рассчитывая, что богатый в суде всегда имеет преимущество.
– Между тем, Павел Скорупа, находясь в составе русской армии, помогавшей австрийцам против Фридриха II, хотел воспользоваться этим случаем, чтобы, заручившись благорасположением графа Бутурлина и других первостепенных генералов, хлопотать затем при их поддержке о стародубском полковничестве. Скорупа особенно умел угодить Бутурлину, когда последний, находя нужным увеличить численность регулярной кавалерии, приказал Скорупе выбрать из его отряда часть казаков для зачисления в гусары, "почему Скорупа с немалым трудом и старанием и набрал 752 человека".
Исполнив это поручение, Скорупа подал Бутурлину "челобитную о всемилостивейшем его пожаловании в Стародубский полк на имеющуюся там ваканцию в полковники, к чему он по нынешнему его званию и линию имеет". Челобитную Скорупы Бутурлин представил в мае 1761 г. императрице, ходатайствуя и со своей стороны об оказании милости стародубскому обозному, "которой он кажется не недостоен", как сказано было в представлении. Но мечты Скорупы о полковничестве разрушились вместе со смертью императрицы, когда новый император через неделю после вступления на престол назначил стародубским полковником своего любимца Карновича.
___________________________________________________________________
180) Сулим. Архив, 188.
181) Т. ж., 233.
182) Сулим. Арх. 230–236.
183) Т. ж., 242–244.
По возвращении из Пруссии Скорупа не оставлял своих исканий у сильных тогдашнего мира и, как видно, заручившись обещаниями последних, в 1764 г. подал чрез сенат челобитную на имя императрицы о награждении его за прежние службы "деревнями" и чином. По этой челобитной составлен был "от сената всеподданнейший доклад", в котором вслед за прописанием прежних служб просителя, сенат представлял на усмотрение императрицы челобитную Скорупы, в которой последний просил "утвердить" за ним до 30-ти крестьянских дворов, обещанных в 1746 г. его отцу "от бывшего в правлении малороссийских дел генералитета" и, кроме того, пожаловать ему "находящийся в Малой России на ваканции чин подскарбия генерального или одно из порожних полковничьих мест – в Киевском или Прилуцком полках, с армейским чином". Представляя эту челобитную и прося "в разрешение её указа", сенат добавил, что "по рассуждению сената, оной Скорупа как награждения в Малой России деревнями, так и к определению из состоящих в Киевском и Прилуцком полках полковничьих вакансий, на которую высочайшее соизволение будет полковником малороссийским, достоин". 184)
Мы не знаем – имел ли право сенат на подобные ходатайства, но во всяком случае императрица нашла, что просьба Скорупы могла быть ей представлена только от главного начальника края, и потому на сенатском докладе написала: "без представления графа Румянцова на сие поступить нельзя". Таким образом, и на этот раз Скорупа не достиг намеченной им цели, несмотря на предстательство людей несомненно сильных.
– Благорасположением Румянцова Скорупа, по-видимому, не пользовался. Убедившись, что полковничьего чина ему не добиться, Скорупа хотел удовлетворить свое честолюбие иным способом. Видя, что современная ему старшина, не довольствуясь своими казацкими чинами, стала искать и получать то великороссийские чины, то грамоты на дворянство, Скорупа начал тоже искать патентованного "шляхетства", для чего в 1765 г. подал новую челобитную о пожаловании ему "диплома на дворянство".
Как на основание для такой просьбы, Скорупа ссылался на свое "древне польское шляхетство" и затем указывая на п.16 табели о рангах, он как "чужестранный человек", просил признать за ним "прежнее дворянство его предков". 185)
Но представленные при этом доказательства дворянства предков Скорупы были настолько слабы, что и эта его челобитная осталась без удовлетворения.
– После этого Скорупа оставил свои искания, оставаясь обозным, пока в 1772 г. не был уволен от этого уряда с награждением, без всякого уже с его стороны ходатайства, чином "от армии полковника". 186)
Вместе с этим чином он получал и желаемое дворянство. У Скорупы была всего одна дочь, которую он выдал в 1772 г. за полковника Ак. Сем. Сулиму. Затем, прожив еще семь лет, Скорупа в 1779 г. умер 187).
Внук его, вспоминая о деде через сорок лет после его смерти, говорит, что это был человек "грозный, которого трепетали соседи..." 188)
___________________________________________________________________
184) Бумаги Сулим. архива. Сенатский доклад был подписан гр. Александром Бутурлиным, гр. Петром Чернышевым, Николаем Муравьевым и Федором Орловым. Вероятно, что Бутурлин, по старому знакомству со Скорупой, был при этом главным за него ходатаем.
185) Сулим. Арх., 249. Об искании Скорупой диплома на польское шляхетство, см. там же, стр. 241.
186) Получив полковничий чин, Скорупа надел форменную по чину одежду, сбрил усы, напудрил голову и в таком виде снял свой портрет, до настоящего времени хранящийся в церкви с. Кустич. Там же хранится и портрет его жены, в "роброне" и с веером в руке.
187) Сулим. Арх., 160.
188) Т. ж., 285.
Текст приведен по изданию: Описание старой Малороссии. Материалы для истории заселения, землевладения и управления Ал. Лазаревского. Том первый. Полк Стародубский/ Под общей ред. О.Р.Вязьмитина, — Белые Берега: Группа компаний "Десяточка" (издательство Белобережье), 2008. - 560 с.