Исторический очерк местности, составлявшей Стародубский полк

Стародубский полк по своему пространству был самый обширный из всех десяти полков. В состав его входили округи двух центров северской земли – Стародуба и Новгородсеверска. Последний с XII в. стал центром особого северского удела, а Стародуб в то же время составлял часть черниговского удела. После образования государств московского и литовского, расположенная посреди их Северская земля обратила на себя притязание обоих государств. Начавшиеся с XIV в. между Москвой и Литвой войны велись преимущественно за обладание Северской землей. После освобождения от татар, последняя вошла в состав литовского государства и принадлежала Литве до начала XVI в. Полуторавековая зависимость Северской земли от Литвы не изгладила, однако же, в её населении русских элементов. Когда окатоличенная Литва захотела было окатоличить и народ Северской земли, последний энергически протестовал против такого посягательства на православную веру, как исконную принадлежность русской народности. "Все наше православное христианство хотят окрестити в латинскую веру, ино наша Русь велми ся с Литвою не любят", говорит один современник в 1498 г. ¹).

Через два года вел. князь Иван Васильевич писал к литовскому вел. князю Александру: "Прислали к нам бючи челом князь Семен князя Ивана сын Андреевича (Стародубского и Можайского) да князь Василий князя Ивана сына Дмитреевича Шемячича, про то что от тебя пришла на них великая нужа о вере греческого закону; посылать еси владыку смоленского Иосифа да своего бискуна к князем к русским и ко всей Руси, которые держат греческий закон, и говорили им от тебе, чтоб они приступили к римскому закону; и они то услышав да от той нужи ныне к нам приехали служити и с теми городы и волостьми, которые они держат" ²).

Таким образом, без всякой войны, в силу одного тяготения родственных народностей друг к другу, Северская земля отделилась от Литвы и соединилась с Московским государством. Литва считала утрату этой области тяжелой для себя потерей и после своего соединения с Польшей, напрягала усилия в продолжение всего XVI в., чтобы отвоевать обратно Северскую землю от Московского государства. Все усилия на этот счет польско-литовского государства оставались однако же безуспешными до начала XVII в., когда русское государство, обессиленное "смутным временем", должно было уступить соседскому притязанию на Северскую землю. В 1619 г., по Деулинскому перемирию, утвержденному затем в 1634 г. Поляновским договором, Северская земля уступлена была Польше. Сначала, по Деулинскому перемирию, отошел к Польше Стародуб, как часть Смоленского воеводства, вместе с Новгородсеверском, а затем, по Поляновскому договору, отошел и Чернигов ³).

Получив Стародубщину, поляки немедленно стали устанавливать в ней свои порядки, о каковых мы имеем, впрочем, лишь отрывочные сведения. Известно, что в начале 1620 г. были присланы в Стародуб польские комиссары "на ординацию замков от Москвы рекуперованных", т.е. "для отбирания замков северских от Москвы, так теж и для ревидования прав от людей стану духовного, яко и дворян, сынов боярских, яко зачим хто всякие добра ойчизние и поместя держит". Такими комиссарами в Стародуб были назначены Балтазар Стравинский, староста мозырский, и Войцех Глембоцкий, королевский секретарь. Сохранились два акта, составленные при этом комиссарами и выданные ими "сынам боярским" Рубцам и Борозднам ⁴).

Из этих актов видно, что кроме документальных доказательств о принадлежности недвижимых имений, комиссары опрашивали еще и местных старожилов о границах и затем уже утверждали за владельцами показанные в актах имения. На основании комиссарских "листов", владельцы получали на свои имения королевские грамоты ⁵).

Кроме лиц "духовного стану и сынов боярских", наделена была землей и та часть сельского населения, которая определена была для "замковой прислуги" под именем "казацких корогв". Каждый такой казак, служивший на своем коне, получал "на каждый конь" усадебной земли – "меры мернической впрек шнур един", а полевой – по четыре "уволоки"; на "пол-коня" давался половинный надел ⁶).

Затем остальная земля роздана была полякам. Ниже, при описании каждого поселения порознь, увидим, что те маетности, которые не были утверждены за прежними владельцами, поступили в частную собственность польских чиновников, на основании королевских грамот; последние без труда добывались даже и на те имения, которые перед тем были уже утверждены, по комиссарским листам, за прежними владельцами ⁷).

Не имея в виду ни одной такой королевской грамоты в полном виде, мы ничего не знаем о размере прав, которые давались этими пожалованиями. Нам известны вновь явившиеся в Северской земле владельцы-поляки по одним лишь именам, которые записаны по показаниям местных старожилов в генеральном следствии о маетностях. Судя по малоизвестности этих имен, такими владельцами явились лица из мелкой польской шляхты, во множестве наехавшей в Северскую землю, чтобы при помощи разных патронов захватить здесь какой-нибудь земельный участок. В административном отношении, поляки из стародубского округа образовали староство, причисленное к Смоленскому воеводству, а новгородсеверский округ составил повет Черниговского воеводства ⁸).

Явились польские чиновники, которые и взяли в свое управление "северские замки". Есть несколько указаний, что к занятию некоторых урядов допущены были и русские люди: так напр., должность стародубского писаря занимал Тимофей Ворона, по-видимому, местный человек, имевший около Стародуба имения издавна, которые потом Хмельницким были утверждены и за его детьми ⁹).

Вместе со светскими чиновниками явилось в северскую землю и католическое духовенство, а вместе с ним – и иезуиты, которые при покровительстве Пясочинского утвердились в Новгородсеверске ¹⁰).

Наиболее крупными владельцами из поляков в округах стародубском и новгородсеверском явились – Николай Абрамович и Александр Пясочинский: первому принадлежал Мглин и окружавшие его села, а второму – Погар, Новгородсеверск и возобновленный им Глухов, с окольными селами, из которых значительную часть возобновил и вновь поселил сам Пясочинский при помощи своего управителя северскими имениями Мацея Стахорского ¹¹).

Мелких польских владельцев было множество. Повинности, которые несли крестьяне в пользу владельцев, заключались в денежном "чинше", в "дяклах" (разном хлебе, который собирался с крестьян осенью и потому впоследствии назывался "осенщиной") и, наконец, в личном труде, который употреблялся преимущественно на полевые работы. Как велики были эти повинности, насколько отягощали они народ, об этом мы не имеем почти никаких указаний. Сохранились в позднейших воспоминаниях народа о "лядской неволе", указания лишь на то, что "неволя" была тяжелая...

___________________________________________________________________

¹) Акт. Зап. России, I, 177.

²) Т. ж., 288. Ср. летоп. Нормантского, 13. (Временник, V.)

³) Prava и проч. Krol. Polsk. y W. X. Litewsk., III, 573 и 865. При этом Стародуб вместе со Смоленским воеводством был отдан королевичу Владиславу "в администрацию". См. т. ж. стр. 368–370.

⁴) Обозр. Рум. Оп., 675 и 741

⁵) Т. ж., 744.

⁶) Т. ж., 613 и ...

⁷) Т. ж., 584.

⁸) Черниговское воеводство было устроено в 1635 г. – Prava etc., III, 865.

⁹) Обозр. Рум. Оп., 449 и А. Ю.-З. Р., III, 545.

¹⁰) Prava etc., IV, 132.

¹¹) Historyczne Pamiatki Свенцкого, Варшава, 1858, I, 393. Архив Пясочинского хранился у его потомка Валентина Росцишевского, в с. Липовке, Киевского уезда и был известен между польскими учеными уже с сороковых годов. (См. Zrzodla do dziojow polskich, 2 т., Вильна, 1843-44 гг.). По смерти В. Росцишевского, липовский архив был, говорят, вывезен сыном его Эварестом в волынское имение последнего, с. Майдан; а по смерти Э. Росцишевского, архив этот оставался в распоряжении его дочери (?), а потом, будто бы, был ею передан некоему г. Иодко. Только эти сведения мы и могли добыть, стараясь открыть теперешнее место хранения бумаг Пясочинского. Из указания Бартошевича видно, какие драгоценные для истории заселения восточной окраины настоящей Черниговской губернии в XVII в. акты находились в этом архиве и – неужели им суждено погибнуть необнародованными? – Слыхали мы еще, что с бумаг Пясочинского, касающихся истории Малороссии левого берега Днепра, были сняты копии в сороковых годах г. Кулишом, но так ли это – не знаем. О липовском архиве Росцишевских, см. Kronica Wiadom. Kraj. i Zagran. 1857 г., №№ 176, 178 и 186. Статья эта, нам неизвестная, указана Эд. Руликовским в Slown. Geogr. Krol. Polsk., V, 292.

Но "лядскую неволю" Северская земля терпела недолго. Весть о поражении поляков Хмельницким в мае 1648 г. быстро перелетела на левый берег Днепра и распространилась здесь от Полтавы до Почепа, а вслед за вестью явились здесь и небольшие отряды войск Хмельницкого. Очевидец рассказывает, что в конце мая "Хмельницкий распустил войско свое за Днепр к путивльскому рубежу, на маетности Потоцкого, Вишневецкого и Киселя и тех маетностей городы все побрали", причем крестьяне этих маетностей значительно увеличили отряды, пришедшие из-за Днепра и вместе с ними двинулись к Новгородсеверску и Стародубу ¹²).

Сидевшие здесь поляки стали готовиться к отпору: быстро исправляли укрепления этих городов и возводили вокруг их новые земляные валы ¹³).

Кто мог и успел из поляков – те бежали на правый берег Днепра. Бежали от страшных вестей, что Хмельницкий велел своим отрядам крестьян верстать в казаки, а польских урядников и державцев – "побивать" ¹⁴).

Особенно страшная паника распространилась между поляками после того, когда Новгородсеверск был взят казаками без всякого, по-видимому, затруднения, несмотря на то, что здесь поляки успели сделать все нужные к отпору приготовления ¹⁵).

Новгородсеверск взят был казаками около 10 июня: отсюда прибежал 15 июня в Трубчевск шляхтич Силич и рассказал, что бежал он от литовских черкас, которые когда пришли под Новгородок, то "новгородские всякие жилецкие люди тем черкасам Новгородок сдали и те де черкасы в Новгородке попов и шляхту всех побили и посекли" ¹⁶).

Взятие Новгородсеверска подняло крестьян и далее на севере. Стародубский подстароста в начале июля жаловался трубчевскому воеводе, что все подданные окрестных маетностей взбунтовались, панов своих позабивали, а заграбленное у последних имущество перевезли за рубеж, к Трубчевску ¹⁷).

Видно, что крестьяне в это время еще побаивались поляков, живших в Стародубе. Но вслед за этой жалобой, казаки подошли к Стародубу и взяли его, почти не встретив отпора. Предание говорит, что Стародуб сдался беспрепятственно благодаря какому-то Павлу Молявке, который впустил казаков в город: "когда к Стародубу под властию полскою будучому, присланним полком от гетмана Богдана Хмелницкого, стародубский житель Павел Малявка здал стародубскую крепость, за тое оному Малявце гетман Хмелницкий вручил владеть Яцковичами" ¹⁸).

___________________________________________________________________

¹²) А. Ю.-З. России, III.

¹³) Т. ж., 209, 210.

¹⁴) Т. ж., 211.

¹⁵) Т. ж., 204, 210.

¹⁶) Т. ж., 225.

¹⁷) Т. ж., 227.

¹⁸) Рассказ старожилов стародубского с. Яцкович, записанный в 1729 г. в генер. следствии о маетностях. Упоминание о сдаче Стародуба Молявкой сохранилось только в первоначальной редакции генер. следствия; в редакции 1730 г. оно опущено. Павел Молявка был, кажется, стародубский мещанин, так как в 1656 г. в Стародубе войтом был тоже Молявка Корней. См. А.Ю.З.Р., III, 521.

Вслед за Стародубом был взят и Почеп. Но в это время, около середины июля, пришел от Хмельницкого приказ, чтобы собравшиеся в Стародубщине отряды – спешили к нему за Днепр. Численность этих отрядов простиралась, как говорили, до 30 тысяч. Спешный уход казаков ободрил поляков, оставшихся еще здесь и, вероятно, крывшихся в заипутских лесах; один из жителей Трубчевска передавал в Москве, в конце июля, такую весть: слыхал он, бывши в Трубчевске, что город Стародуб запорожские черкасы, взяв было, и покинули, и вышли из него вон; а поляки, о том прослыхав, что черкасы его покинули, собрався в небольшом количестве, пришли в Стародуб и начали уездных крестьян грабить; и те крестьяне, не стерпя их грабежей, дали весть к казакам, которые собрався человек с 500, пришли опять к Стародубу и поляки, казацкого приходу убоясь, из Стародуба выбегли, а казаки стали станом в Стародубе ¹⁹).

Кто же предводительствовал теми казачьими отрядами, которые выгоняли поляков из Стародубщины? – Сначала говорили, что это был какой-то генеральный есаул Радан, но такового вовсе и не бывало, а измышлен он был автором Истории Руссов. Затем, Костомаров указывает на шляхтича Головацкого, но и это указание требует подтверждения. ²⁰)

Вероятнее всего, что казаки, изгонявшие поляков из Северской земли, состояли из партизанских отрядов, собиравшихся главным образом из местного населения, причем никакого особого предводителя отряды эти, вероятно, не имели, действуя разъединенно. Стародубец Климов, рассказывая о казачьем войске, распущенном Хмельницким за Днепр, к путивльскому рубежу, говорит, что численности этих казаков нельзя определить, потому что "в который город придут и тут де у них войско пребывает многое, из всяких чинов – русские люди, опричь поляков" ²¹).

Поляк Силич, бежавший в июне из-под Новгородсеверска, рассказывал, что "под Новгородком воюют и под Стародубом были – вольные, охочие люди; а тех людей было под Новгородком человек триста, а под Стародуб пошло тысячи две; а воюют в их литовской земле охочие всякие сборные люди, а не черкасы" ²²). Этими охочими людьми и взят был Новгородсеверск, как рассказывал тот же Силич ²³).

Правдоподобнее, кажется, будет заключить, что Хмельницкий вовсе не посылал отрядов своего войска для изгнания поляков из Северской земли, а что отряды эти образовались сами собой после поражения поляков на Желтых Водах и под Корсунем, причем, может быть, среди них и была частица казаков, ушедших от Хмельницкого на левый берег Днепра – "побивать панов". Мы видели, что собравшиеся в Стародубщине партизанские отряды, численность которых простиралась будто бы до 30 тысяч, потребованы были Хмельницким на правый берег Днепра; после ухода их Северская земля осталась беззащитной, и здешние поляки стали мало-помалу возвращаться на старые места; так, мы видим, что в первой половине 1649 г. поляки опять сидели в Новгородсеверске, Стародубе, Погаре и Почепе ²⁴).

А в июне того же года почепский державца Габриель Киерло жалуется из Смоленска, куда, видно, бежал после взятия Почепа в 1648 г., брянскому воеводе на своих почепских будников, "своровавших у него более ста бочек поташу и вывезших его в Брянск" ²⁵).

Еще смелее сделались поляки после Зборовского договора. В январе 1650 г. король объявил особой грамотой, что за утверждением сеймом условий Зборовского мира, реестровые казаки должны оставаться при своих правах и преимуществах, а все вообще крестьяне должны пребывать по-прежнему в крестьянстве (w zwyklym swoim poddanstwie) ²⁶).

На основании этой грамоты, поляки стали возвращаться в свои маетности и требовать от крестьян прежнего послушания. Приводим здесь интересный документ, показывающий, при каких условиях восстановлялись прежние отношения к крестьянам одного из крупнейших державцев Северской земли, Николая Абрамовича.

___________________________________________________________________

¹⁹) А. Ю. З. Р., III, 236.

²⁰) Богд. Хмельницкий, I, 345 (изд. 4-е). При этом сделана ссылка на А.Ю.З.Р., III, 256; но тут, должно быть, вкралась опечатка: в указанном месте о Головацком не говорится.

²¹) А.Ю.З.Р., III, 216.

²²) Т. ж., 218.

²³) Т. ж., 225.

²⁴) Т. ж., прилож., 56, 61, 62, 125, 130.

²⁵) Т. ж., 98

²⁶) Памятн. Киевск. Комис., II, iij 5.

"Вам, мещанам мглинским и дроковским, войтам, атаманам и всем мужам (muzom) обеих волостей этих городов с пожеланием вам при добром здоровьи, благословения господня и мирного жития, сим объявляю: вручены мне листы ваши, как от городов, так и от обеих волостей, из коих усматриваю, что вы опомнясь от прежних своих преступлений и возмущения, вновь обращаетесь к надлежащему подданству мне, господину своему и оными (письмами) чрез своих посланных предаетесь. В чем поступаете истинно в угоду Богу, ибо он в предвечном своем божественном установлении, возложил на вас такое состояние, что быть вам подданными, а не панами. И от начала мира предки ваши в сем состоянии умирали и таковому божьему определению, как люди богобоязненные, не воспротивлялись и на господ своих руки никогда не подымали, за что без всякого сомнения, наслаждаются на небесах лицезрением Творца своего. Вы же впав в такой грех и воспротивясь Господу своему тем, что не оставались в своем подданском состоянии, умоляйте прежде всего Бога Творца своего, коему столь яростно воспротивились! – а ежели будете о том душевно скорбеть и твердо вознамеритесь более в такой грех не впадать, милосердный Бог сие вам простит. Что же касается меня и оскорбления вами господского моего достоинства, то памятую я о том, что и сам непрестанно почти по всяк час Бога моего оскорбляю, а ожидаю однако от великого его милосердия отпущения моих грехов; памятую и о ежедневной молитве, в коей говорим все мы: остави нам долги наша яко же и мы оставляем должником нашим; а отсюда следует, что если бы кто не пожелал простить оскорбителю своему, тому не восхочет оставить и Бог вины его пред собою. Посему, как христианин, прощаю вам все то, в чем провинились вы в нынешние смутные времена против всей отчизны и против меня господина своего. И прощаю вам так: все прегрешения ваши ввергаю в реку Ипуть и пускаю за водою в море; и как невозможно обратить вспять сию текущую реку, так и я вспоминать ваших преступлений и карать кого-либо за них не желаю и до самой смерти желать не буду; и хочу жить с вами как отец с сынами своими, лишь бы и вы также жили со мной как должно жить добродетельным сыновьям с отцом, оказывая мне надлежащее подданство и повиновение. Приношение (Poklon) ваше, хотя я и ожидал, что поклонитесь чем-нибудь лучшим, принимаю в виду нынешнего голодного времени, надеясь, что когда даст вам Бог поправиться после нынешних замешательств (po tych klotniach) в имуществе вашем, тогда не откажитесь мне за это вознаградить. Что касается облегчений в податях, то я распорядился не взыскивать того что следует мне лично, т.е. чиншей, дякол, медов, до самой осени, хотя и сам я нуждаюсь, потерпевши так много разорений в моих маетностях. Воинской же стации отставить вам не могу, ибо это надлежит не мне, а на продовольствие солдатам (zoldakom), посему как невозможно солдатам жить без хлеба, так невозможно и мне отпустить вам их стацию; однако и в этом велел я сделать вам облегчение: весь повет давал, согласно гетманскому постановлению, по одиннадцати злотых с дыма; с вас же велел я взять только по пяти злотых, которые выдайте сейчас же непременно, ради самих себя, ибо лучше если это выберет подстароста, чем если бы по приходе войск стали выбирать сами жолнеры, что было бы для вас более убыточно. Что касается меня, прошу лишь о том, чтобы вы для меня засеяли на зиму жито, согласно указанию моему, данному подстаросте, который вам расскажет все в подробности. Ничего тягостного от вас не требую и уверен, что вы к сему преклонитесь и все это сделаете; а я буду в том иметь доказательство, что вы искренно и самым делом, а не словами, возвращаетесь к подданству и преданности мне, господину своему. С тем предаю вас Господу Богу, в его святое попечение, а он сам да приведет вас к истинному покаянию и да внушит сердцам вашим желание, чтобы вы жили в таком состоянии, в каком искони хотел вас иметь Бог и чтобы вы воздавали божие Богу, а панское – пану. В Дубниках 22 июня, 1650 г. Николай Абрамович на Ворнянах, воевода троцкий" ²⁷).

___________________________________________________________________

²⁷) Перевод с копии нач. XVIII в., найденной нами в сулимовском архиве (с. Сулимовка, Переясл. уезда, Полт. губ.) в связке бумаг о почепском деле Меншикова. Желая присоединить Мглин к Почепу, Меншиков видно разыскивал документы о том – к Стародубу или к Почепу принадлежал Мглин во время польского владения. При этом, вероятно, найден был и приведенный акт. Дубники, где был написан акт, – теперь местечко Виленского уезда, равно как и Ворняны, родовое имение Абрамовичей. Starozytna Polska, III, 209–211.

Это замечательное послание, написанное, вероятно, с помощью домового каплана и заключающее в себе польскую теорию крестьянского "послушания", по своему тону очень умеренно; Абрамович как будто чего-то еще опасается и являет к своим подданным особую снисходительность... Кажется, что возвращение польских панов в свои маетности встречено было крестьянами не везде с одинаковой покорностью. "Рыцарство" Черниговского воеводства, собравшись в сентябре 1650 г. в Житомире, держало, между прочим, такую речь: "Положившись на договор о мире, мы возвратились было после трехлетнего почти изгнания, в свои имения, и некоторые из нас уже вступили во владение своими имениями, а другие, находясь в военной службе, приветствовали зарю возвращающегося мира. Но снова возникает мятеж в поспольстве, по случаю расположения полков войска запорожского по селам и выступления орды из Крыма. Снова пролита невинная кровь некоторых из милых наших братий, от собственных их крестьян, а другие, избежавшие убийства, принуждены уступить буйному безумству черни и опять подвергнуться изгнанию..." ²⁸).

Отсюда видно, что возвращение польских державцев после Зборовского договора, в северские их имения, для некоторых из них было – кратковременно и гибельно. Между тем, и после Зборовского договора события складывались для Хмельницкого неудачно и привели его к Берестецкому поражению, после которого поляки уже совсем подняли головы. По Белоцерковскому договору, между прочим, поставлено было: 1) что коронное войско не должно занимать квартир в тех местечках воеводства Киевского, в которых будут находиться реестровые казаки, но оно может иметь пребывание в воеводствах Брацлавском и Черниговском, в которых не будет уже казаков, и 2) что обыватели воеводств Киевского, Брацлавского и Черниговского сами лично и чрез своих урядников имеют вступать во владение своими имениями и тотчас брать в свою власть все доходы, корчмы, мельницы и суд (над крестьянами)..." ²⁹).

В силу этого договора – "литовское войско стало в Стародубовщине, як идет граница князства литовского" ³⁰), а паны, под защитой этого войска, уже безбоязненно "вступали во владение маетностями и брали в свою власть все доходы...". Самовидец говорит, что введение польского войска на постой в Малороссию левого берега Днепра вызвало переселение значительной части её населения на юго-восток, "к Полтаве и на грунты московские"; переселение вызвано было нежеланием народа "с жолнерами зоставати и стаций оним давати, бо несносную стацию брали". Летопись говорит, что переселялось "казацство зостаючое в городах", а "городами" называлась тогда северная часть Малороссии левого берега – в противоположность "полям", под именем которых разумелась Малороссия, лежавшая к югу от рек Сейма и Остра. Таким образом, под "городами" летопись разумеет всю Северскую землю. – Оставшееся здесь население терпело от польского войска, по словам летописца, несносные притеснения, и жалобы народа на эти притеснения вызвали Хмельницкого снова к деятельности. Последовавшее затем поражение поляков под Батогом подняло и народ, который снова принялся за изгнание панов. "В том году (1652) знову по городах, – говорит Самовидец, – много панов пропало, которые на свои маетности понаездили были, бо знову оных их поспольство позабивало...". "Позабивал" народ польских панов в тех местах, откуда поуходило коронное войско под предводительством Калиновского; но в Стародубщине литовское войско оставалось, как видно, и после батожского сражения и сначала мешало здешнему населению изгонять своих панов; но возбуждение народа было так велико, что он решился на расправу и с самим войском; тот же Самовидец говорит, что "того же часу (после поражения поляков под Батогом) из Севера, т.е. из Стародуба, Почепа, Мглина, Дрокова, жолнеров выгнало поспольство самих тех городов, много оных погромивши" ³¹). А после жолнеров погромлены были здесь, конечно, и польские паны.

___________________________________________________________________

²⁸) Памятн. изд. Киевск. врем. ком., II, iij 54.

²⁹) Т. ж., 122–124.

³⁰) Самовид., 18.

³¹) Т. ж., 20–21. Ср. Богдан Хмельницкий, изд. 4, III, 35.

Но и на этот раз "Северия" не окончательно еще избавлялась от "лядской неволи", несмотря на то, что 8 января 1654 г. она вместе с остальной Малороссией вошла в состав русского государства. – В это время "Северия" причислялась к Нежинскому полку, полковником которого был Иван Золотаренко ³²).

Ему пришлось в последний раз изгонять поляков из Северской земли: в феврале 1654 г. Януш Радзивил распорядился было послать часть войска к Стародубу, на постой, как это сделано было и после Белоцерковского договора; при этом он писал "его королевской мил. стародубского уезду подданным": "По належанию уряду моего гетманского, некоторые хоругви на лежу (на постой) до Стародубщины послал есмь и кормы из имений его королевской мил. в тамошнем уезде будучим, им указал есмь; которые кормы чтобы есте по звычаю всех иных держав на воинство выдали, повелеваю; а никаких зацепов до смут военных не чините, понеже стало уже целой речи посполитой успокоение". Вслед за тем отряд литовского войска под начальством полковника Корхова вошел в Стародубщину и начал расправляться с крестьянами. Обо всем этом стародубцы дали весть Золотаренку, который, приготовившись двинуться к ним на помощь, доносил Хмельницкому: "взявши я подлинную ведомость от сотников в северу на рубежу живущих, что Корхов полковник лядский с немалым собранием войска вшел в уезд стародубский со всем войском от Стародуба в двух милях стал и листы розные ложные по всех городах северских порозослал, местечка так и села нивочто обратили, показываючи листы от князя Радивила до вашей милости писанные, которые к вашей милости... отсылаем. Толко прошу не изволь... на мене слугу и подножка своего, прогневатися, что поневоле для великого плача и туги людской, сам рушился есми противу оного, не хотячи подати краю северского... покаместь буду иметь повеление от вашей милости..." ³³).

Но прежде чем Золотаренко дошел до Стародуба, поляки были прогнаны оттуда наказным полковником Еремеенком ³⁴). – Засим поляки в Северскую землю уже не возвращались более никогда и – в истории её начался новый строй жизни.

___________________________________________________________________

³²) А.Ю.З.Р., Х, 239.

³³) Т. ж., 329–330.

³⁴) Т. ж., 542.

Текст приведен по изданию: Описание старой Малороссии. Материалы для истории заселения, землевладения и управления Ал. Лазаревского. Том первый. ПОЛК СТАРОДУБСКИЙ/ Под общей ред. О.Р.Вязьмитина, — Белые Берега: Группа компаний "Десяточка" (издательство Белобережье), 2008. - 560 с.