Мглинская сотня
___________________________________________________________________
Административным центром Мглинской сотни был город Мглин, который стоял при Судымке. Он был известен с четырнадцатого века, а по описи 1654 года показано:
"Местечко Мглин на Судымке. В этом местечке две церкви древеные... Старое земляное городище над речкою Судымкою, на горе, на том земляном городище острожка нет".
За время существование Мглинской сотни её сотниками избирались:
в 1654 году - Никифор Васильевич Беленин,
в 1659 - Исаак Жук,
в 1669-1671 - Андрей Есимонтовский,
в 1671 - Исайя Лукъянович,
в 1671-1672 - Иван Берло,
в 1673 - Иван Есимонтовский,
в 1674-1676 - Лось Павел Федорович,
в 1679 - Иван Стесенко,
в 1679 - Иван Красный,
в 1680-1681 - Иван Фёдорович Есимонтовский,
в 1681 - Кузьма Лапенко,
в 1682-1687 - Иван Романович Романовский,
в 1685, 1686 - Паламаренко Иван,
в 1687 - Осип Иванович,
в 1687 - Иван Есимонтовский,
в 1687-1689 - Григорий Семенович Парфененко,
в 1689-1705 - Иван Романович Романовский,
в 1689 - Онуфрий Семенович Парфененко,
в 1690 - Федор Калитов,
в 1694 - Иван Браславец,
в 1695 - Михаил Симоненко,
в 1697, 1703, 1704, 1706 - Григорий Семенович Парфененко,
в 1702 - Марко Монченко,
в 1703 - Онуфрий Семенович Парфененко,
в 1706-1707 - Михаил Турковский,
в 1707 - Михаил Симоненко,
в 1709 - Федор Тарасевич,
в 1710-1715 - Афанасий Иванович Есимонтовский,
в 1711 - Григорий Семенович Парфененко,
в 1713, 1719 - Андрей Григорович,
в 1715-1722 - Максим Лаврентьевич Бороздна,
в 1723-1732 - Алексей Иванович Есимонтовский,
в 1723, 1728 - Матвей Маркович Монченко,
в 1725, 1726 - Андрей Зубрицкий,
в 1727 - Лишин Тимофей,
в 1730 - Максим Нечай,
в 1733-1735 - Максим Михайлович Турковский,
в 1733 - Иван Чернявский,
в 1734-1751 - Иван Матвеевич Соханский,
в 1737 - Леонтий Озерский,
в 1737 - Степан Филипченко,
в 1738 - 1740 - Иван Немирович-Данченко,
в 1738 - Роман Руцкой,
в 1740-1761 - Василий Лисаневич.
Последним сотником Мглинской сотни с 1772 по 1782 годы был Павел Григорьевич Покорский.
Чаще других сотниками избирались из рода Есимонтовских - шесть раз Источник: Заруба В.М. Административно-территориальное устройство и администрация Запорожского Войска в 1648-1782 гг.
В 1666 году Мглину, как и многим другим городам, была жалована царская грамота на Магдебургское право. В истории Мглина восемнадцатого столетия выделяются два эпизода: разорение города в 1708 году войсками шведского короля Карла Двенадцатого и отдача части мглинских горожан в ранговое владение. Из воспоминаний Алексея Есимонтовского нельзя заключить, что шведы занимали Мглин. Может быть, город разорили отступающие русские войска и бежавшие от врага горожане? А отдача мглинских горожан в подданство полковому судье Андрею Рубцу случилось в 1740 году. Однако мглинские мещане, отличавшиеся изворотливым умом, очень скоро выхлопотали уничтожение означенного универсала на их закрепощение. Во всех городах, получивших Магдебургское право, были ратуши. Мглинская ратуша распоряжалась крестьянами свободных, ратушных сёл. Таких селений в Мглинской сотне восемнадцатого века было двадцать, но к 1790 году половина их была роздана войсковой старшине. Однако и у оставшихся свободными десяти сёл старшина скупала крестьянские грунты. Этот процесс был необратим. По существу Запорожская Сечь, а затем казацкое Левобережье были первыми в Европе демократическими республиками. Но было бы нелогичным их существование в этой ипостаси в составе Российского государства, где всё больше укреплялось самодержавная власть и крепостничество. Волей-неволей политические институты России внедрялись на присоединившихся к ней землях. Новый привилегированный класс - казацкая старшина - богател и прибирал к своим рукам земли и свободных крестьян. По ревизии 1723 года в городе Мглине показано 130 дворов казаков, 24 двора мещан "можнейших грунтовых", 30 - "средних грунтовых", 17 - "безгрунтовых гендлиовых", 70 хат бобылей, 160 дворов крестьян и 105 хат бездворных. Долгое время сотниками Мглинской сотни были Есимонтовские. Эта фамилия относилась к мглинскому казачеству, из чьей среды они вошли в войсковую старшину. Первое упоминание о Есимонтовских относится к 1669 году, когда назывались двое из них: рядовой казак Фёдор и мглинский сотник Андрей. Но позже сын Фёдора Иван тоже был избран сотником, как только разбогател скупкой грунтов вокруг Мглина. Из этого примера выясняется, что простому казаку не был заказан путь к средним и даже верхним эшелонам власти. Для этого необходимо было разбогатеть, а не укреплять свой авторитет в старшине. Иван Есимонтовский и после того, как оставил сотничий уряд, продолжал приумножать своё состояние, скупая грунты. Дело отца продолжил его сын Алексей, который тоже был сотником. Алексей добавил и другие средства для увеличения своего земельного имущества: не только скупал грунты, но и получал их в награду за верную службу, отбирал их у крестьян за долги. Потомки Ивана Есимонтовского укрепили своё влияние на Мглинщине. Два сына Алексея служили бунчужными товарищами, а его внук Николай к концу восемнадцатого столетия имел уже около 100 душ крестьян. Своеобразной личностью был сотник Бороздна - один из сыновей сподвижника Богдана Хмельницкого Лаврентия Бороздны. Максим Лаврентьевич Бороздна окончил Киевскую академию. Некоторое время служил у сына Петра Первого Алексея певчим и жил с царевичем за границей. Потеряв голос, Максим Бороздна по ходатайству Головкина получил место сотника во Мглине. В совершенстве знал немецкий язык и завёл в своей сотне муштру на шведский лад. Обычай колядовать по волости - тоже его "заслуга". За эти дела мглинские казаки жаловались на своего сотника:
"В селе Дрокове многих, позавешавши на тын, бил своими руками. В селе Овчинце дьяковичи церковному досталось киями добре" Однако, несмотря на жалобы, гетман Скоропадский в 1716 году подарил Бороздне село Лопазну, отняв его у ратуши, а в придачу - ещё и мельницу в Чешуйках. Сотник Бороздна помогал всесильному Меньшикову присваивать земли Мглинской сотни. Последний из мглинских сотников Покорский пользовался протекцией фаворита Екатерины Второй, графа П.В. Завадовского. В составе Стародубского полка Покорский водил Мглинскую сотню в русско-турецкой войне в 1774 году и заслужил от главнокомандующего русскими войсками князя Долгорукого "хорошую аттестацию, особливую хвалу". На малозаселённой ранее территории Приипутья вольготно жилось воинским сподвижникам гетмана. Он разрешил им заселять приобретённые земли выходцам из Польши. В основном это были белорусы, бежавшие от непосильного гнёта шляхтичей. Слившись с казачеством, они всё же отличались от малороссиян и в основном составляли население буд Суражского уезда. Коренное население называли белорусов, бежавших из Польши, литвинами (Г. Есимонтовский "Описание Суражского уезда", 1846 год). Мглинская сотня занимала главным образом берега Ипути и притока её Воронусы, берега которой были заселены раньше ипутских. Приипутье (в пределах мглинской сотни) продолжало заселяться вплоть до конца восемнадцатого века. Главными инициаторами заселения были Есимонтовские, а позже - Искрицкие и Гудовичи. По структуре народонаселения особенность Мглинской сотни была в том, что среди казачьего поселения было немало стрельцов и пороховников. Вероятно, стрельцы появились в этих местах в середине восемнадцатого века, записавшись в казачество после изгнания поляков. Они встретили поддержку со стороны казачьей верхушки, так как исправно несли стрелецкую службу, промышляли зверя и птицу для стола гетманов и местной старшины. Мглинские стрельцы составляли особый казачий курень. Во время генеральной описи в него входило 130 дворов и 40 бездворных хат. Между дворами и хатами существовало принципиальное различие. К дворам причислялись богатые хозяйства, в каждом из которых в нескольких домах жили родственники одной семьи. Хаты - это бедные семьи, не имевшие полевой запашки, а лишь огороды. Так что состав стрельцов был разнородным, хотя различие не определялось высотой рода. Богаче жили наиболее изворотливые, старательные стрельцы, сумевшие хорошими службой и трудом выбиться из нужды. Для несения службы стрельцам был необходим порох, поэтому из их среды (из более бедной прослойки) выделилась особая группа - пороховники, занимавшиеся изготовлением пороха. Существуют сведения, что в первые годы после образования Стародубского полка пороховников вызывали из Литвы. С появлением доморощенных пороховников производство пороха во Мглине достигло такой высоты, что этот продукт поставлялся не только для нужд своего полка, но и для Генеральной артиллерии. А при гетмане Апостоле на хуторе Портники около села Велюханы работал пороховой завод. Во времена Румянцева во мглинской сотне было 32 двора и 8 бездворных хат пороховников, у которых был свой гетман, живший в Портниках. В те же годы из среды стрельцов выделилась ещё одна группа - бобровники. Они занимались промыслом ценной пушнины, поставляя её гетманскому двору и старшине. Бобровники также образовали свой особый курень во главе с атаманом. С начала восемнадцатого столетия начинается расцвет дикого и безлюдного Приипутья. Как грибы в лесу, растут сёла и деревни. В подавляющем большинстве своём сельские поселения на территории Суражского района возникли в те времена. Но среди них есть и более древние. К таким относится село Костеничи на речке Тезне. При польском господстве оно принадлежало Николаю Абрамовичу. Затем для костеничских крестьян наступили светлые времена - почти полвека они были свободными, находясь в ведении Мглинской ратуши. В 1693 году гетман Мазепа подарил Костеничи сотнику Ивану Романовскому. Известен ещё один хозяин этого села: в списках черниговских дворян 1783 года показан бунчужный товарищ Пётр Афанасьевич Шкляревич - владелец Костенич. Недалеко от Костенич на реке Лопазненке стояло село Лопазна, так же принадлежавшее Николаю Абрамовичу. И Лопазна до 1710 года находилась в ведении ратуши, пока не было отдано сотнику Максиму Бороздне. В те годы Лопазна состояла из 36 дворов казаков и 27 дворов стрельцов. А вот Ляличи стояли в "чистых полях, по косогорам" на речке Шёлковка и входили в обширную маетность Абрамовича. До тех пор, пока сотник Бороздна не захватил село, оно подчинялось Мглинской ратуше. После смерти Бороздны Ляличи были возвращены ратуше, но в 1721 году проданы сыну Стародубского торговца Якову Томашевичу, о чём есть запись в "Историко-статистическом описании Черниговской епархии":
"Року 1721 честному отцу Якову Андреевичу, пресвитеру флоровскому лялицкому продана земля". В 1775 году императрица Екатерина Вторая пожаловала Ляличи своему фавориту графу П.В. Завадовскому, который истратил громадные деньги на украшение села. К тому времени в Ляличах находилось 14 казачьих дворов, два двора стрельцов, 30 дворов и 40 хат бобровников. Во времена Богдана Хмельницкого жители Старого Села (так назывались древние Ляличи) активно боролись с польскими шляхтичами. За это поляки дотла сожгли непокорное село. Оставшиеся в живых немногие жители не стали селиться и отстраиваться на старом месте, а уходили в глухоманные лесные чащи и там устраивали свои жилища. Если верить народным преданиям, один из них Ляля построил себе хату в глухом лесу на берегу маленькой речки Щелковки. Позднее к Ляле подселились его родственники. Образовался выселок Ляля, со временем разросшийся в село Ляличи. В подчинении Мглинской ратуши находилось и село Овчинец при реке Ипути и речушке Выжеребке. Затем им владел гетман Д.П. Апостол. Здесь было три казачьих двора, один - стрельцов и четыре - бобровников. В 1751 году Овчинец вместе с Курчичами, Ветлёвкой и Косичами Разумовский подарил племяннику жены Петру Искрицкому. По описи в Овчинце не числилось ни одной хаты без двора. Значит, здесь жили зажиточные хозяева. На речках Нивнянка и Железянка стояло село Нивное. Здесь было 24 казачьих двора, 7 дворов стрельцов, бобровникам принадлежало 26 дворов и 31 хата. Уже в те времена Нивное было большим селом. Ведь, кроме названных, в Нивном находились ещё 62 двора и 63 хаты крестьян Михайлы, Ивана и Фёдора Лишней. В 1729 году в Нивном была построена первая церковь. Около ста лет находилась в ведении Мглинской ратуши деревня Косичи. В 1751 году, когда Косичи были подарены Петру Искрицкому, здесь жили казаки (четыре двора), бобровники (10 дворов и 12 хат), а также крестьяне Григория Искрицкого (14 дворов и столько же хат), Андрея Гудовича (по 16 дворов и хат). В Косичах также проживали крестьяне Суражицкого монастыря, которых было по девять дворов и хат. Что касается Суражицкого (Волосовицкого) Благовещенского мужского монастыря, то в историческом документе 1761 года можно прочитать:
"близ деревни Суражич, лежит на возвышенном косогоре, обнесён деревянной огородою. В нём церквей деревянных две, кельи деревянные". Доподлинно известно, что Суражицкий монастырь был основан в год окончания Северной войны России со шведами в 1721 году по ходатайству Афанасия Есимонтовского. Во время русско-шведской войны гетман Мазепа, чтобы избавиться от неугодного командира полка, отправил его полк, в котором служил Афанасий Есимонтовский, навстречу шведскому войску, заранее предупредив шведов о наступлении казачьего отряда. В результате полк попал в засаду. Завязалась неравное, кровопролитное сражение. С поля битвы почти никому из казаков не удалось уйти живым. Среди немногих случайно уцелевших счастливчиков был и Афанасий Есимонтовский. В честь своего чудесного спасения он дал клятву построить на свои средства монастырь, что и сделал в год окончания войны. Интересна судьба иконы Божьей Матери Новодворской находившейся в Суражицком монастыре. Вот что говорится о ней в книге "Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых и чудотворных Её икон":
"Икона Божьей Матери, именуемая Новодворской, писана св. Петром, митрополитом Всероссийским, около 1320 года, тогда, как он ещё был на Волыни в монастыре, устроенном им на реке Рати, на урочище, называемом Новый дворец, ныне не существующем. Во время гонения на православных от униатов, когда они напали на Новодворский монастырь, тамошний иеромонах Иаков перенёс её в Черниговский Елецкий монастырь. Когда же устроился монастырь Суражский при городе Сураже, преосвященный Антоний Стаховский отдал сию икону строителю монастыря Симеону. В соборной церкви сего монастыря, теперь уже не существующего, стояла святая икона Новодворская. В 1677 году 14 августа икона была перенесена из старой церкви в новую крестным ходом перед литургией. Димитрий Ростовский, прибывший на поклонение этому образу, рассказывает, что 16 августа Никодим, епископ Целерский, оглашал после обедни чудеса, бывшие от иконы Богоматери".
Особенно чтимая древняя копия иконы находилось в Каменском Успенском женском монастыре Новозыбковского уезда. Она была дана в благословение монастырю при его основании в 1687 году архиепископом Лазарем Барановичем. 26 июня 1889 года от грозы сильно пострадал Успенский храм в Каменской обители. Много вреда причинила молния внутри храма, но Новодворская икона осталось совершенно невредимой. В память этого 26 июня совершается крестный ход со свято чтимой иконой. В Киевском Златоверхо-Михайловском монастыре также находится почитаемая Новодворская икона - точная копия с чудотворной. На Новодворской иконе Божья Матерь, держащая Спасителя на левой руке, изображена в венце, на голове Богомладенца также венец.
Теперь неизвестно, где находится икона Божьей Матери, писанная митрополитом Петром и пребывавшая в Суражицком монастыре. И сам Благовещенский мужской Суражицкий монастырь был упразднён в 1786 году. Однако Богоматерь не оставила сего места. Вплоть до гонений на церковь после 1917 года существовал приходской храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Стоял он на месте одного из аттракционов нынешнего парка и выходил на улицу, носящую имя Благовещенская (ныне Ворошилова). Храм был варварски разрушен, и на его месте установлена танцевальная площадка. Несмотря на это кощунство и поругание святыни, в сердцах многих суражан жила твёрдая вера в грядущее торжество Божественной правды и святости. И, наверное, ради этой веры и по великому милосердию сохранила Пречистая список со своей чудотворной иконы Новодворской-Суражской, который, как гласит надпись на этой иконе, написан в 1866 году и находился в храме Благовещения Пресвятой Богородицы г. Суража Черниговской епархии. Икона эта является чудотворной и при разрушении храма была спасена кем-то из прихожан. Когда началась Великая Отечественная война, многие суражане эвакуировались, оставив дома всё нажитое, спасая семьи от оккупантов. Оставшимся суражанам надо было как-то пережить лихую годину. Одна из горожанок, Наталья, бывшая тогда девушкой, рассказывает:
"Купили мы дрова в одном из оставшихся домов, а когда стали грузить их, то обнаружили заложенную в поленнице икону Божьей Матери и шитые золотом церковные покровы. Когда мать увидела всё это, велела отнести в храм, а во время оккупации здесь был открыт храм. Покрова я отнесла и отдала священнику, который принял их с радостью. А с иконой я никак не могла расстаться. Упросила мать, чтобы она разрешила оставить её дома. С тех пор прошло много времени, вышла замуж, родились дети. Ради своей иконы Божья Матерь хранила семейство. Муж работал в органах управления и был чудесно избавлен от гонений за открытое хранение иконы. Было доложено об этом, но всё обошлось благополучно, хотя это грозило большими неприятностями. Много невзгод пришлось перенести, были такие дни, что только Божия Матерь была утешением и поддержкой. Всегда я прибегала к Ней, как к родной матери. От времени образ потемнел, стали трудно различимы лики Богомладенца и Богоматери. Но последнее время икона начала светлеть, проявились более явственно лики, одеяния Богородицы и Спасителя, а также стала видна надпись. Приходили подруги, они также обратили на это внимание. Спрашивали, не мыла ли икону, так она сильно изменилась".
Приходской совет вновь восстановленного храма попросил художника Анатолия Петровича Дубинчука, который занимается писанием икон осмотреть икону. И когда была прочитана надпись, все с великой радостью узнали, что это чудесным образом сохранённый до наших дней список с чудотворной иконы Новодворской-Суражской. В 1998 году в день Святаго духа икона была привезена в Свято-Благовещенскую церковь. Первое письменное упоминание о деревне Слище встречается в 1664 году. В Мглинской Успенской церкви находилась древняя икона Богоматери Одигитрии с надписью:
"Року Божого 1664, сей образ найден, як король Казимир ишол в угомонище Слеще, межи Дрокова и Нивного на болоте". На этом угомонище (урочище) Петром Искрицким была поселена Слобода. К древним поселениям, судя по найденным здесь монетам и некоторым другим непроверенным данным, можно отнести село Кромово на речке Струженка. В восемнадцатом веке оно принадлежало помещике Лишне. Первая церковь в Кромове строилась в 1781 году. В исследовании А.А. Руссова "Описание Черниговской губернии" т.1., Чернигов, 1899 год, материалы которого использованы для рассказа о суражских сёлах и деревнях, ничего не сказано о времени заселения Улазович (Влазович), Наросли (Нарости), Слободе Придача (Придачи). По всей видимости, они были заселены ранее восемнадцатого столетия. Но у А.А. Русова есть интересные данные о Влазовичах. Они принадлежали любимцу императора Петра Третьего Андрею Гудовичу. По указу Петра Третьего Гудовичу были даны щедрые пожертвования. За короткий срок Гудовичи превратились в богатых помещиков-крепостников. Только в одних Влазовичах Андрею Гудовичу принадлежало 35 дворов и 46 хат. О Придачи известно, что она принадлежала Лишне. Нарость же находилась в двух верстах от Слище в "лесу" и принадлежала Петру Искрицкому. Многие сёла и деревни, располагающиеся на территории нынешнего Суражского района, своим рождением обязаны Гудовичу. Деревня Андреевка поселена ими в четырёх верстах от Косич в середине восемнадцатого века. В это же время начала свою историю деревня Кашовка на одноимённой реке. Деревня Михайловка поселена Андреем Гудовичем в лесу при колодце. В середине восемнадцатого столетия, поселив деревню на ручье Жёлтом, Андрей Гудович дал ей своё имя - Гудовка. Название деревни Сенча пошло от того, что она была построена "при болотине, называемой Сенча". А вот Далисичи на речке Кременце заселил сам Даниил Павлович Апостол, который был гетманом левобережной Украины с 1727 по 1734 годы. Он был крупным землевладельцем, различными путями умножал свои владения, в том числе скупкой за бесценок земель и угодий. Закреплялось это законодательно универсалами самих гетманов. Так появился универсал от 14.12.1729 года "О заселении литовскими заграничными людьми земель в урочище Далисичах" такого содержания:
"Пане полковнику Стародубскому на сей час наказному а впредь совершенному з старшиной полковою, а особливе пану Сотникову Мглинскому з урядом и кому бы колвек о том ведати надлежало, сим нашим ознаймуем универсалом: иж меючи мы в полку Стародубском, в сотне Мглинской, в урочище Далисичи купленные отчинние и сенокосные кгрунта за рекою Ипуттю, между речками Кременцем и Ржачею положение свое меючие, намерилисьмо на оних купленных кгрунтах осадить слободы. Зачим, дабы определённому для занятия в тоих кгрунтах на имя наше слободы Осадчему нихто не важился жодного чинити препятствия, упоминаем тое еднак докладаем, дабы тот Осадчий, которому занято на тих нащих купленных кгрунтах слободы полецено будет, жадоною мерою не важились на оную слободу не тилко Великороссийских и смоленской шляхты беглых крестьян, но и реймонту нашего Малороссийских всякого звания людей принимати, леч имеет оную слободу заграничными литовскими людьми осажувати от которой слободы занятее же бы села и владении их кгрунтов жадного не чинилося препятствия, он же Осадчий накрепко остерегать меет. Дан в Глухове декабря 14 дня 1729 року".
Универсал гетмана Апостола о заселении урочища Далисичи являлся лишь законодательным актом. Фактическое заселение началось через год. Об этом писал Ф.М. Искрицкий в семейной хронике "Сказание о дедах":
"Начало села последовало 1730 года 21 ноября в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, когда был водружён крест, как символ того, что в этом месте будет слобода, и можем всем приходящим селиться. Поселенцы села Далисичи почти все из Белоруссии, как и целая пограничная черта Могилёвской губернии, по коей все деревни малорусские населены теми же выходцами. В память начала села день Введения в храм Пресвятой Богородицы празднуется так же, как и храмовый праздник".
Далисичи и слобода Дроково (Новый Дроков) были не единственными владениями гетмана Апостола. Ему принадлежали также Овчинец, Велюханы, Слище, Великая Ловча, Дубровка, Грабовка, Краснополье, Осколково, Ветлёвка, Баклань (возле Почепа) и другие земли. Ещё до устройства слободы в Далисичах некоторые земли, принадлежащие казакам, были скуплены у них по поручению гетмана Апостола и в 1732 году и в 1732 году универсалом гетмана были отданы племяннику жены Петру Григорьевичу Искрицкому (1704-1771), правнуку польского шляхтича, перешедшего на службу к русскому царю.
"Пётр Григорьевич Искрицкий,- пишет Ф.М. Искрицкий в "Сказаниях о дедах", - служа в течение 25 лет в войсках... оставя на старости и слабости здоровья службу военную, служил ещё в гражданской в разных должностях 10 лет и за службу свою был награждён именьями в Далисичах, Овчинце, Дрокове, Велюханах и других..."
Две деревни в середине восемнадцатого века поселил граф Завадовский - Каменск при притоке Вовчинке и Поповку "в лесе". Деревня Кобылинка в пяти верстах от Андреевки предположительно поселена генеральным судьёй Чернышом. По ревизии 1723 года за Чернышом показана слобода Ляды Кобыльи (около Душатина), которая затем исчезнет в списках, заменившись Кобылинкой. Деревня Красная при реке Ипути возникла из посёлка около мельницы, о постройке которого местные старожилы свидетельствовали в 1731 году:
"Иван Калига, казак дроковский, доставши в жителей дроковских сенние покосы над речкою Раменкою, перво укопал криж, потом выправил фундуш у полковника Миклашевского на занятие гребле и построение млина. А когда под то время прислал Макар Ладвисар Стародубский от гетмана изменника Мазепы, в село Дроков, за дозорцу буд мазепинских близ Дрокова и на других месцах имеючихся, намолвил Иван Калигу пополам на означенном месцу займати греблю и строити млин. И когда повелено Макару и сотне Мглинской з розних сёл дать спотребу пригону на займаня оного млина, собравши он належний пригон и взявши у Ивана Калиги болш десяти четвертей жита и прочих потребу харчей, повелел над слово (вопреки условию) Калиги столкож работников выстатчить, для чего Калига видя неправду Макари не похотел людей выстачить и для того Макар Калигу отбил от млина и повернул тот млин увесь на зменника Мазепу гетмана".
Своеобразными рекордсменами в поселении новых суражских сёл и деревень были Есимонтовские. В 1706 году по универсалу Мазепы на речке Осинке поселена деревня Осинка. Через два года по универсалу Скоропадского 17 декабря 1708 года Афанасию Есимонтовскому разрешено устроить в Осинке кузню рудницкую, которая так описывается в ревизии 1723 года:
"Рудня п. Афанасия Есимонтовского, а при оной рудников мешкаючих человека 13, из них при руднике и 10 человек челяди их". В 1703 году братья Афанасий и Алексей Есимонтовские при Ипути поселили село Дегтярёвку. Об этом свидетельствует запись рассказа шуморовских старожилов, сделанная в 1743 году:
"Умершие Афанасий и Алексей Есимонтовские в некоторых шуморовских жителей покупившие бортние дерева и часть неякую земле, завладели и других жителей землёю и поселили людей слободою, которую назвали Дегтярёвкою, какая перед шведскою войною за пять лет поселилась". Этот рассказ подтверждается в универсале гетмана Мазепы от 1706 года:
"Афанасий Есимонтовский... Имеючи в грунтах мглинских, прозываемых дегтярёвских, при ричцы Осинцы, исполнения свои з братом его Алексеем. Её - им грунта... просил нас, абысь им обоим позволили на тех грунтах... осадити слободку, хутор поселити и на ричцы оной Осинцы греблю высыпати". Гетман Мазепа дал на это разрешение. Основателем деревни Жастково на речке Осинке был Алексей Есимонтовский. В сохранившихся исторических документах говорится о том, что в 1728 году Алексею
"жители села Нивного за Далисицкую и Слюнковскую вотчину уступили за полосу с бортным деревом, за углядом, з землю и з лугами до них, лежачие обапол рутча Милушка на вгомонище (урочище) Жастковом, боровке - по Чорный ручей да на речку Осинку, а лессовые с другой стороны ручья Милушки". А через четыре года Апостол позволил Алексею Есимонтовскому "в купленных его грунтах над ручаем Милушкою, в угомонище Жастковом осадить слободку людми из заграницы приходящими, по пропорции тамошнего грунту, и построить млин там же, на р. Осинке".
Из всего этого следует, что годом основания Жастково надо считать 1732 год. Ещё раньше Алексей Есимонтовский поселил на речке Песковаха село Высокоселицкое (Высокоселище). В 1718 году он купил у дроковского священника
"отчину и селище сенокосное, называемое Высокое, при той отчине лежащее в грунте дроковском, по над речкою Писковахою за 80 тал и 10 зол". В следующем году полковник Журавка позволил Есимонтовскому "в купленном его грунте дроковском на селище Высоком над ручаем Писковахою слободок с десяток". Однако Алексей не ограничился этим и продолжал прикупать к селищу. Об этом говорится в купчей 1724 года.
"Мы жители села Дрокова, казаки и посполитые, з общего нашего сельского Совету, уступаем наделённый шматок дубровки п. Алексею Ес-му, за что его милость поднялся и имеет в спорых числах, до церкви нашей забожалой Дроковской, справить ризы слушние и даровать нам полстана горилки и приилучему святителю Христову Николаю, на потребу нашу". Как видно из купчей, Алексей Есимонтовский был расторопным дельцом и купил часть дубровки фактически за бесценок за ризы и водку. Недорого стоило ему и заселять купленные земли: из-за границы с польской стороны толпами бежали литвины (белорусы), которые и были первыми жителями сёл, основанных братьями, и становились крепостными. Мглинщина для казацкой верхушки воистину была золотым дном. По сравнению с другими панами и помещиками Малороссии они богатели гораздо быстрее. Есимонтовские не упускали любой возможности, чтобы прирезать к своим наделам новые земли. К примеру, у служителей церкви за место в приходе. По акту 1760 года священник села Нивное Свенцицкий
"Свои отеческий и дедовский в угомонище Красных Лузях отоплении мельницею при речке Слище берег их мил. Алексею и Степану Степановичам Есимонтовским вечно уступил, на якую уступки они, Ес-ие за целопарохиального священника при церкви их новой Покровской, в слободе Высокой, меня и потомков моих во мне приняли". Под стать Есимонтовским был и Иван Даровский - выкрест из евреев, который стремительно сделал карьеру и сколотил богатство. Даровский служил у гетмана Скоропадского господарём, когда тот ещё был полковником стародубским. Остался он и при гетманстве своего хозяина прежним любимцем, женившись на сестре гетманши. Из особого расположения Скоропадский подарил ему Кулаги, Жемердеевку и Княж. Весной 1710 года при речке Клёнки в глухом лесу, принадлежащим мглинским стрельцам только потому, что они здесь охотились, Иван Даровский поселил село Душатин. Даровский обещал душатинцам свободы на десять лет, но не дала сдержать слово его скряжистость. Не прошло и девяти лет, как он потребовал от душатинцев годовой чинш по 100 талеров, который они стали платить безропотно, не споря с господарём, потому что слобода была закликана на имя гетмана. Даровский умер в 1721 году, а следом за ним и Скоропадский. Вдова Даровского, боясь того, что наследники гетмана отберут у неё Душатин, поспешила купить за сто талеров земельный участок у нетяговских казаков Хоменков. Хоменки
"имели доходы мужские; хватка, ум, стремление к наживе, умение не упустить своё. Благодаря этой сделке, она могла беспрепятственно получать от душатинцев ежегодный "чинш" вплоть до 1727 года. Приучив душатинцев к мысли, что их слобода принадлежит ей, а не Скоропадским, Даровская потребовала от слобожан, кроме "чинша", ещё и "панщины". О том, как она это сделал, осталось свидетельство самих душатинцев". "Не робили мы никакой панщины до 1727 года, а в том году прислано до нас, чтоб ехали на панщину ( в село Кулаги, где жила вдова Даровского, выйдя замуж за Гудовича) - мы не поехали, помня договор с умершим Даровским, чтобы платить только годовой чинш по сто талеров и быть уже свободными от всякой панщины. Покоротавши некоторое время, Даровская снова прислала нам приказ, чтобы ехали на ту панщину неотмовно, и мы исполняя тот приказа Даровской "яно комендантши своей" выслали на панщину тридцать пять своих парубков, которых Даровская приказала всех без исключения "тирански батожьём бить, приписучи вину свою, что за первым разом не поехали на панщину". А потом позваны были в Кулаги и все мы душатинские хозяева, где зазвавши нас во двор, приказала Даровская по одному оттуда выводя "нещадно киями бить, от которого бою недель по шесть и побольше многие из нас пролежали".
Даровским была поселена и деревня Лубеньки при ручье Жучке - одновременно с Душатиным - в 1710 году. Сохранилась запись казаков Зубаренков (им принадлежала земля под Лубеньками), датированная 1722 годом:
"Мы жители слободы Лубенской, прозываемые Зубаренки, и стрельцы сотни Мглинской сознаём, что мы из деда и прадеда живали на том селище (где поселены Лубеньки) и прежде там была Буда гетмана Мазепы, и нам никакой перешкоды не чинили! А как настал гетман Скоропадский, то господарь его Даровский прислал от себя Ленкевича и Чеховского - садить на наших грунтах слободу. И мы не хотели было их пустить, так они стали нас бить и грабить. Оставили поэтому свои земли, мы бежали в Почепщину и жили там целый год, а потом нам стало жаль своей отчины, и мы возвратились в Лубенки, но как только узнали о том Ленкович с Чеховским, то забрав нас, позабивали в колодки, и, привезя в Стародуб, в тюрьму побросали. Тогда принуждены были мы невольно продать свою отчину Даровскому и выдали ему купчую в Стародубском магнистрате в 1717 году, но и тут нас обманули: договор был, что продаём свою отчину за 40 талеров, а дали нам только 25-ть". В семнадцатых-восемнадцатых столетиях Суражская земля знала немало баталий из-за того, что была самой западной в Российском государстве, пограничной с Польшей. На Стародубщине формировал свои отряды Лжедмитрий Второй, вошедший в историю под прозвищем Тушинский вор. У местного населения он получил большую поддержку, так как оно искренне считало его законным наследником царя. Польская шляхта не могла смириться с потерей своих восточных владений, и в 1661 году польский король заключил союз с крымскими татарами. Татары тучами налетели на Северские земли, разгромили и разграбили Стародуб, Мглин, Лопазну, Ляличи, Дроков. Через три года польский король Казимир проиграл битву под Глуховым и направился через всю Северию к Могилёву. На берегу Ипути недалеко от Нивного его армия была разгромлена отрядом под командованием князя Барятинского. В ходе сражения русские войска захватили обоз гетмана Паца, много пленных и едва не попал в плен сам король Казимир. Он чудом спасся, форсировав Ипуть между Нивным и Дроковым, и с остатком войска ушёл в Белоруссию. Не обошла стороной суражскую землю и Северная война. 25 сентября 1708 года войска шведов с боем форсировали Ипуть между Дроковым и Овчинцем и остановились в её излучине. Шведский король Карл Двенадцатый выбрал местом стоянки для своего отряда село Костеничи. Здесь он ожидал корпус своего военноначальника Ливенгаупта, чтобы соединиться с ним и идти на юг к Мазепе, изменившему Российскому государству. Но у деревни Лесной, что в Белоруссии, корпус Ливенгаупта в жестоком сражении с русскими войсками был разбит наголову. Шведы потеряли всю артиллерию, обоз с боеприпасами, 17000 солдат и офицеров. Шведского короля ждало разочарование, когда Ливенгаупт привёл к нему жалкие остатки корпуса - 4000 измученных солдат. 10 октября шведская армия из-под Костенич вышла в поход на Стародуб. Впереди него двигался авангардный отряд, который напал на город. Защитники Стародубского гарнизона под командованием полковника Скоропадского отбили все его атаки. Шведам не удалось взять и Новгород-Северский, и Карл Двенадцатый поспешил к Батурину, где находилась ставка изменника Мазепы. Уже через сто лет после основания гетманщины в Малороссии начало рушиться её государственная основа. На место прежних общин явилось знатное и богатое панство, для которого не существовало ничего, кроме собственных интересов. Шляхта или войсковая старшина сумела поставить себя, по сравнению с простонародьем, на недостигаемую высоту. Стремясь к наживе и возвышению, они захватили в свои руки административную и судебную власти, а выборное право через подкупы обратили в пустую формальность. Многие войсковые должности в некоторых местностях сделались наследственными. Не менее бесцеремонно войсковая старшина (шляхта) обращалась с земельной собственностью и собственностью вообще. Пользуясь запутанностью действующих в Малороссии законов, паны и старшина с помощью расплодившихся ябедников и сутяг не упускали возможности обирать всякого, кто был послабее. Под поводом старых заимок большинство свободных земель, деревень и хуторов были захвачены панством и духовенством. Сделалось их достоянием немало земель казацких, крестьянских, городских. Правдами и неправдами казацкая старшина прибирала к своим рукам ратушные сёла. В 1666 году царь Алексей Михайлович предоставил так называемое Магдебургское управление Мглину, Стародубу, Дрокову и другим городам. Причиной этому послужила заинтересованность царя в развитии ремесла и торговли, желание иметь опору в городах в лице купцов и ремесленников. Горожане получили право избирать городское самоуправление - магистрат или ратушу, которые обладали административной и судебной властями, ведали торговлей, земельными повинностями, содержанием войск. В подчинении Мглинской ратуши было передано свыше двадцати сёл и деревень, не принадлежащих частным лицам, которые назывались ратушными. При гетмане Скоропадском на землях под именем войсковые маетности считалось 44 тысячи дворов крестьян, а в 1750 году их осталось только четыре тысячи ("Записки южной Руси", т. 2, стр. 175). Казаки же и мещане, нищая с каждым годом от разных притеснений и поборов старшины, не имея достатка для отбытия военной службы и для городских повинностей, поневоле записывались в крестьянство, а самое крестьянство прикреплялось к лицу владельцев. Оно, хоть и пользовалось свободным переходом от одного владельца к другому, но находилось в полной материальной зависимости от пана, который по литовскому статусу имел право отобрать от уходящего крестьянина всё его имущество. Представители казацкой старшины, превратившись в крупных землевладельцев, на землях своих осаживали людьми запустевшие крестьянские участки или дворища, заселяли слободы, гатили ставы и ставили млины, заботясь прежде всего о том, чтобы не было недостатка в тягловых людях, необходимых для отбывания пригона (панщины или барщины). Постепенно вырождалось казачество, а поспольство (крестьянство) закабалялось и, как бывает с людьми подневольного труда, нищало. Кончилось всё это тем, что в 1764 году было отменено звание гетмана. Управление Малороссией было передано "Малороссийской коллегии", учреждённой в Глухове. Её Президентом, генерал-губернатором, а также главным командиром малороссийских казачьих полков был назначен граф Румянцев. Край был разделён на два наместничества: Черниговское и Новгород-Северское. Так прекратило своё существование первая в Европе демократическая республика, каковой была казачья Малороссия. И не могло быть иначе, потому что она входила в состав огромной феодальной империи, какой стала Россия в концу восемнадцатого столетия, в которой значительно укрепилось крепостничество. Это больно отозвалось на бывшем посполитстве, потерявшем вольность, но фактически не отразилось на войсковой старшине. Более того, каждый чин последней укреплял её власть, так как всем, от генерального обозного до полкового писаря, было подарено дворянское звание, а роды их сделались потомственными дворянами.
Михаил Лежнёв , Сергей Стешец. Земля Суражская. Источник: http://zhurnal.lib.ru/s/steshec_sergej_iwanowich/zemljasurajskaya.shtml
