Условия формирования казачества на окраинах Литвы и Московского государства
Большая Советская энциклопедия определяет слово казак (козак) как производное от тюркского - удалец, вольный человек, то есть, человек, порвавший со своей социальной средой. Толковый словарь живого великого русского языка В.Даля дает близкое определение, выводя его от тюркского слова казмак ( скитаться, бродить). Словарь Брокгауза и Эфрона со ссылкой на целый ряд монографий и исторических документов отмечает, что само слово козак татарское по своему происхождению и означает принадлежность к низшему разряду войска, наиболее легко вооруженному. В ранних былинах украинского народа или думах, таких как "Дума о казаке Голоте", "Дума о Байде" народный фольклор в образе казака описывает человека-бродягу, у которого, кроме коня и сабли, ничего нет, шапка- бирка и та с дыркой сверху.
В этой связи Н.И. Костомаров метко заметил, что понятие казак и война не отделимы друг от друга, иначе казак - это просто бродяга. В подтверждение этого вывода он ссылается на наличие казаков и в северных районах Московской Руси, где не было войн. Там, у поморов слово казак употреблялось в значении бездомный скиталец. Согласно южно-русским думам, козак не имеет никакой собственности, это вольный человек, лихой удалец, кочевник, не имеющий не только постоянного жилища, но даже и временной крыши над головой. Все необходимое для жизни он добывает с помощью сабли, то есть, называя вещи своими именами, промышляет войной или разбоем. У казака нет особых привязанностей, семьи и близких, все награбленное или добытое в честном бою он спускает в шинках, живет одним днем, а поэтому не ценит ни свою, ни чужую жизни. Он чем-то сродни кавказскому абреку, такой же изгой, добровольно или силой обстоятельств, вынужденный жить вне социума и в той или иной мере враждебный ему. Однако в отличие от абрека, воина-одиночки, казак - это член пусть и не большого, но коллектива себе подобных людей-изгоев. Надо иметь в виду, что привычный нам образ казака-запорожца, как рыцаря, защитника прав угнетенных, борца за народное дело сформировался в ХУ111-Х1Х веках под влиянием воспоминаний о казацких войнах ХУ11 века.
Большинство серьезных историков, как дореволюционной России, так и советского периода относят формирование казачества на южных окраинах будущей Российской империи ( как массового социального явления) к концу 15 века, когда более или менее четко обозначились границы Московского государства, Литвы, Польши, Крымского ханства и Оттоманской империи. Видимо, будет правильным отметить, что казачество русское (в том числе и малороссийское) трансформируется из обыкновенных разбойников в нечто наподобие пограничной стражи как противовес татарским казакам (аккерманским, азовским, перекопским), известным в истории еще в начале 15 века, значительно раньше казаков русских. Процесс формирования казачества проходил стихийно, без какого-либо влияния на него государственной власти. Более того, в начальной стадии этого процесса государственная власть к казачеству относилась весьма неодобрительно, как к сообществу беглых крестьян и разбойников. Для такого отношения со стороны государства имелись все основания, поскольку казачество формировалось исключительно за счет людей, противопоставивших себя ему. Человек порывал с обществом и уходил в казаки по разным причинам, но, несмотря на распространенное мнение, тяжелое положение народных масс не являлось главной среди них, во всяком случае, в начальной стадии формирования казачества. Прежде всего, казаком становился сильный, энергичный человек, не желающий находиться в государственной зависимости, не обремененный семьей любитель вольной жизни, человек-воин, пассионарий, хорошо владеющий саблей и конем. Конечно, такие люди не скитались по степи в одиночку, а собирались в отряды, пусть и не особенно большие, но способные совершить налет на владения того или иного феодала или на торговый караван. Исторические сведения позволяют придти к выводу, что в конце 15 - начале 16 веков казаки выступали с одной стороны в качестве своеобразной пограничной стражи и противостояли татарским набегам, а с другой - сами являлись основным источником опасности для поселений, не имеющих надежной охраны. Кроме того, нередко постоянно враждующие между собой феодалы, привлекали казачьи отряды для нападений на владения своих недругов. Так было и в Московском государстве и в русских областях подчиненных Литве, где процесс формирования вольного казачества происходил практически одновременно.
Вспомним, что, собственно говоря, представляли собой в то время (конец 15 века) Литва и Московское государство?
Великий князь Московский Иван III 1462-1505
В историческом плане именно в этот период (1480 год) Московское государство сбрасывает остатки монгольского ига и Великий князь Московский утверждается, как полноправный властелин, от Рязани до Великого Новгорода. Происходит стремительный процесс централизации русских земель и вот уже Иван 111 становится не просто Великим князем Московским, но получает и царский титул. Окончательно канула в лету относительная самостоятельность Новгорода и Твери, никто из вассальных феодалов не смеет возвысить голос против Москвы. Экономика Московского государства укрепляется, но одновременно усиливается и процесс закрепощения крестьян. На тягловые классы возлагается громадное податное бремя, политические права большей части населения, и без того урезанные, становятся и вовсе символическими. На обломках Золотой Орды возникают Казанское и Астраханское ханства, от которых, а также из Крыма, исходит постоянная угроза разрушительных татарских набегов. Татарской угрозе подвержены в первую очередь рязанские земли, клином вдающиеся в открытую степь. Для предотвращения нападений на границах русской земли создаются засеки, остроги, но, как защитные сооружения, они малоэффективны, так как их было легко обойти стремительной татарской коннице.
Несколько лучше обстояли дела в русских землях, отошедших к Литве после нашествия на Русь батыевых полчищ. Даниил Романович Галицкий, не только храбрый и смелый воин, но и мудрый государственный деятель - властитель Галицко-Волынского княжества (Червонной Руси), сумел сохранить свои земли в относительной неприкосновенности, не входя с ордынскими хищниками в прямую конфронтацию. Собственно говоря, он вынужден был срыть укрепления лишь нескольких крепостей, хотя затем ( после ухода татар из Европы) не только отстроил их заново, но и превратил в неприступные крепости. Могучему князю без особых усилий удалось установить свою власть и над разоренными Батыем киевскими землями, тем более, что в памяти киевлян были свежи воспоминания не только о взятии Киева татарами, но и войсками Андрея Боголюбского, не оставившими в "матери городов русских" камня на камне. Именно с похода сына Андрея Боголюбского Мстислава на Киев за полвека до татарского нашествия и началось отчуждение между ним и Владимиро-Суздальским княжеством, превратившееся к середине 16 века в открытую вражду между Московским государством и Литовской Украйной, составной частью Речи Посполитой.
Правда, Киевское княжество ко времени перехода его под руку Даниила Галицкого оставалось еще формально независимым и ярлык на правление в нем официально хан Батый вручил Александру Невскому. Однако вступать в конфронтацию с князем Галицким у Александра не было никакого резона, так как дочь Даниила к тому времени была женой его брата Андрея, Великого князя Владимиро-Суздальского.
В начало Х111 века одновременно с распадом Древнерусского государства на политической карте Европы возникает новое государственное образование - Литва. Отдельные разрозненные литовские племена под влиянием угрозы агрессии со стороны крестоносцев объединяются и под руководством князя Миндовга не только отражают чужеземный натиск, но даже захватывают часть земель примыкающего к Литве Полоцкого княжества. Дальнейшие попытки литовцев подвинуть свою экспансию в восточном направлении были пресечены в 1245 году русскими войсками под общим командованием Александра Невского.
10-й Великий князь Литовский Гедимин 1316-1341
К середине Х1У века Литва под руководством выдающихся вождей Гедимина и его сына Ольгерда превращается из небольшого княжества в огромное государство, раскинувшееся на территории от Балтийского до Черного морей. Без больших усилий Литовское государство овладевает землями бывших Полоцкого, Киевского, Черниговского княжеств. Князья и население этих территорий весьма охотно приняли новую власть, сохраняющую практически в неприкосновенности местные порядки и освобождающую их от татарского владычества.
Позднее, в 1363 году Великий Литовский князь Ольгерд освободил от татар Подолию.
17-й Великий князь Литовский Витовт 1392-1430
В 1397-1398 годах после победоносных походов Великого Литовского князя Витовта в Крым, власть татар во всем Северном Причерноморье от устья Днепра до Хаджибея ( ныне Одесса ) была ликвидирована. Крым стал управляться ханами, лояльными Литве, при поддержке которой в середине 15 века вовсе освободился от зависимости от Золотой Орды.
С учетом этих факторов, южные русские княжества и в экономическом и в политическом плане развивались значительно эффективнее своих северных соседей, не испытывая тех лишений, которым подвергалось население Владимиро-Суздальского княжества. Южнорусские города росли и укреплялись, многие из них позднее даже управлялись по законам магдебургского права.
Во времена правления Великого Литовского князя ( впоследствии польского короля Владислава 1) Ягайло и его брата Витовта Александра, к Литве отошли Смоленск (1404 год), а также и некоторые другие земли, ранее входившие в состав Древнерусского государства. В результате всех этих завоеваний граница Литвы стала проходить всего в 200 километрах от Москвы. В конечном итоге, к концу 15 века Великое Литовское княжество помимо собственно литовских земель включало в себя Смоленск, большую часть современной Белоруссии ( Витебск, Полоцк, Минск, Оршу) или Белую Русь, Полесье с центром в Пинске, Волынь (Владимир -Волынский, Луцк) -часть Червонной Руси, Подолию ( Бар, Брацлав, Винница), а также Киев и прилегающие к нему города и местечки вплоть до Чигирина и Черкасс на юге ( впоследствии известные, как собственно Украина). Земли по левому берегу Днепра ( Чернигов, Лубны) до самого Дикого поля так же стали принадлежать Литве.
Львов - крепость, воздвигнутая Львом - старшим сыном князя Даниила примерно в 1256 году, превратившаяся затем в крупный торгово-ремесленный центр, с 1387 года окончательно перешла во владение Польши. Объединенное польско-литовское государство к середине ХУ века становится одним из самых могущественных держав Европы.
Король Польши Казимир III
1333-1370
К концу Х1У столетия все население южно - русских земель, входивших в состав Литвы ( Волынь, Подолия и Украина) и части Червонной Руси, присоединенной к Польше во времена Казимира Великого, считалось русским или русинами, как они сами себя называли, и как их официально именовали литовцы и поляки. В Московском государстве вплоть до царствования Алексея Михайловича украинские казаки, в т. ч. запорожские, именовались черкасами. В принципе, московиты именовали так всех, кто населял территорию Украины по названию ее главного города Черкасс ( Киев, разоренный татаро-монголами, утратил к тому времени свой первоначальный статус). Сама же территория южно-русских земель в обиходе именовалась как окраина ( по польски - украйна) и в официальных документах Речи Посполитой получила наименование Украины не ранее второй половины 16 века, то есть уже после Люблинской унии (1569 г.).
Примерно с этого же времени и люди, населяющие эту территорию, включая частично Волынь и Подолию, стали постепенно осознавать себя как отдельную народность, то есть украинцами или малороссиянами, хотя до самых войн Богдана Хмельницкого, большинство населения продолжало считать себя русскими.
Жители же прилегающих ко Львову территорий (Ровно, Броды и др., то есть современное Прикарпатье ), вошедших в состав Польши в самом конце 14 века и Северной Буковины ( современное Закарпатье), больше известное как Галиция, присоединенной к Венгрии несколько ранее, постепенно ассоциировало себя именно с этими народами и украинцами стали считать себя значительно позже.
13-й Великий князь Литовский Ягайло (Владислав II)
1377-1381
Трудно согласиться с великим польским писателем Генриком Сенкевичем, который в одном из своих романов отмечал, что поляки, литвины и русины исконно жили в мире и дружбе. Отчасти это верно до того момента, пока Великий Литовский князь Ягайло не вступил на польский престол под именем короля Владислава 1 и Литва с Польшей не образовали конфедерацию. До этого времени, действительно, князья-потомки Гедимина , многие из которых были женаты на русских княжнах, приняли православие и хотя считались литовскими князьями, но по существу сама Литва была чисто русской. В политическом отношении русины и литвины были абсолютно равноправны, в вопросах религии царила полная веротерпимость. Правда, в связи с упадком Киева, как центра экономической и духовной жизни бывшего древнерусского государства, митрополит киевский обосновал свою резиденцию во Владимире-Волынском, однако православная церковь имела на территории Литвы те же права, что и католическая. В городах и населенных пунктах мирно уживались расположенные по соседству католический костел и церковь греческой веры.
20-й Великий князь Литовский Казимир Ягеллон
1440-1492
Однако, при литовском князе Казимире 1У к концу ХУ века между православными и католиками наметился раскол, который на протяжении последующих полутора столетий постоянно усиливался, став, в конечном итоге, одной из причин отделения Украины от Речи Посполитой. После того же как в 1386 году Ягайло ( по-польски Ягелло) женился на польской королеве Ядвиге и принял католичество, положение русского народа в Литве изменилось кардинальным образом. Великим Литовским князем стал брат нового польского короля Александр Витовт, который выдвигал идею самостоятельности своего русско-литовского государства, однако сам принял католичество, что шло вразрез с интересами большей части населения. Ягайло, со своей стороны, даровал и русским и литовским землевладельцам одинаковые права, те же, которыми пользовались и сами поляки, но распространил их только на тех, кто принял римскую веру. Русское население этим было недовольно и не доверяло Витовту.
18-й Великий князь Литовский СвидригайлоКазимир Ягеллон
1430-1432
Когда же после смерти Витовта великокняжеский престол занял его брат Свидригайло, он повел решительную борьбу за отделение Литвы от Польши и даже пытался отнять у нее те русские владения, которые отошли к Польше при Казимире Великом. Русские поддерживали своего князя, и эта длительная борьба продолжалась до самой его старости. Правда, под конец жизни он и сам устал от этой борьбы и потерял поддержку народа из-за своей непомерной жестокости и подозрительности.
Сын Ягайла Владислав Ягелло отменил все, что было достигнуто при Свидригайле, и нанес решительный удар и по русскому народу, и по православной вере. В Литве стали строиться костелы, началась раздача земель и должностей католикам. Король основывал новые города, население которых состояло сплошь из католиков. Им предоставлялись особые привилегии, в том числе управление по законам магдебурского права, что означало фактически самоуправление и независимость от великокняжеской власти. Землевладельцам из числа русского населения (земянам) предоставлялись права шляхтичей при условии, что они принимали католичество.
Фактически в это время население Литвы расслоилось на тех, кто был приравнен в своих правах к полякам и людей второго сорта, состоявших из православных жителей русских земель. Новый король Владислав 11, понимая, что озлобленность русских против поляков, а православных против католиков, чревата социальным взрывом, в 1443 году распространил привилегии и льготы на всех русских земян, независимо от веры, а также предоставил православной церкви те же права, что и католической. Такая политика привела к тому, что русские землевладельцы, составлявшие силу края и православное духовенство, перестали видеть в Польше одно лишь враждебное начало, но почувствовали и выгоды от соединения с ней.
Великий князь Литовский Казимир, сменивший в 1444 году своего брата Сигизмунда, продолжал ту же политику, что и Владислав 11, но в целом сочувствовал католичеству и завел в Литве польские порядки. Потомки Гедимина: князья Острожские, Заславские, Чарторыйские, Вишневецкие, Збаражские, Сангушко, Четвертинские и др. стали по польскому образцу воеводами, каштелянами и т.п., сосредоточив в своих руках не только земельную собственность, но и реальную политическую власть. В течение непродолжительного времени сформировалась своя русско-литовская аристократия. С ростом ее влияния стало происходить быстрое закабаление простых русичей, которые стали называться кметями или холопами. Постепенно они изымаются из юрисдикции королевской власти и попадают в полное подчинение своих панов. Права шляхетства дошли до самых крайних пределов.
По Литовскому Статуту ( сборник литовских законов), шляхтич, убивший чужого холопа или даже вольного человека, но не шляхтича, наказывался лишь денежным штрафом. Усилению панского гнета способствовало и отсутствие какой-либо духовности на русских территориях Литвы и Польши. Если в самой Польше появились известные в то время писатели и поэты, действовала Краковская академия и много училищ, получила распространение латинская литература и устанавливались тесные связи с западными просветителями, то Южная Русь была погружена во мрак безграмотности, невежества и бездуховности. Православная церковь мало способствовала развитию образования, так как сами православные священники, в большинстве своем, не понимали тексты читаемых ими проповедей, что вызывало обоснованные насмешки со стороны их польских критиков.
Русское население, оказавшись в тесном соседстве с более развитым государством, инстинктивно перенимало у него и язык, и обычаи, и господствующие в нем порядки. Одновременно усиление панского гнета, превращение вольных людей в холопов вызвало протест эксплуатируемого населения, стремление уйти от панской зависимости, скрыться в тех краях, куда не дотянуться руке шляхтича. Таким краем для Южной Руси было Дикое поле, огромная степь, раскинувшаяся между Днепром и Днестром.
Этот краткий экскурс в историческое прошлое был необходим для лучшего понимания того факта, что, исходя из геополитического положения Литвы, казачество могло возникнуть и получить свое развитие именно на ее окраинах, соприкасающихся на всем своем протяжении от Чигирина до Брацлава и Бара с огромной степной зоной, являющейся лишь частью той Великой Степи, которая, по мнению Л. Гумилева, стала колыбелью всех пассионарных народов.
Не горы или леса, а одна только бескрайняя степь могла породить такое социальное явление как казачество и, не случайно, ни в одном из европейских государств ничего подобного никогда не возникало. Только в степи, простирающейся на сотни километров, где нет никаких населенных пунктов, но зато полно всяческой дичи, а в пересекающих ее в разных направлениях многочисленных реках и речушках - рыбы, может найти и укрытие, и пропитание как один удалец-наездник, так и сотня ему подобных. Человека, порвавшего со своей средой и ставшего казаком, отыскать в степи, где летом травы выше всадника с конем, невозможно, да и кто его там осмелится искать.
Подобно тому, как для Польши и Литвы южные рубежи их владений получили название украйны, юго-восточные рубежи Московского государства, граничившие с великой степью именовались аналогичным образом и эта украйна московских земель вдоль Оки, Дона и Волги также явилась колыбелью русского казачества, получившего впоследствии название донского..
Согласно С.М. СОЛОВЬЕВУ, впервые именно в конце первой половины 15 века ( то есть примерно за 30-40 лет до падения татаро-монгольского ига) в летописи встречается название казаков рязанских , которые пришли на помощь к рязанцам и москвичам против татарского царевича Мустафы. Летописец отмечает, что они были вооружены сулицами, рогатинами и саблями, то есть по тем временам, довольно неплохо. Надо полагать, и численность этого отряда составляла не менее нескольких сотен человек, иначе автор летописи вряд ли стал бы упоминать об этом факте. Историки полагают, что именно рязанские казаки, откочевавшие позднее на берега Дона и Донца, положили начало казацкой общине - войску Донскому. Часть из них, видимо, перешла на службу Ивану 111, так как позднее в числе его ратников упоминаются казаки.
Несмотря на предпринимавшиеся еще С.М.Соловьевым попытки разобраться в генетических корнях казачества, единой точки зрения в этом вопросе исторической наукой не выработано. Сам знаменитый историк, как и его современники и предшественники, придерживался того мнения, что первоначально казачество формировалось за счет остатков племен торков, касогов, черкессов и др., известных под общим названием черные клобуки, и лишь с течением времени в нем стал преобладать национальный элемент. Последующие историки предреволюционного периода, как и советские ученые, признавали казачество не чужеродным наростом на народном теле, а самостоятельным явлением русской жизни. Некоторые современные исследователи, например Демин В.Н., высказывают довольно любопытное ( хотя и не основанное на известных исторических источниках) предположение о том, что казаки являются прямыми потомками варягов.
Представляется, что для правильного понимания изначального процесса формирования казачества, прежде всего, необходимо учитывать, что в Московском государстве и в Литве эти процессы происходили далеко не идентично. Начнем с того, что условия социально-экономической жизни этих двух государств со времен нашествия Батыя были различными.
Северо-восточные русские земли после трагических событий 1237-1241 годов большей частью были превращены в выжженную пустыню, в то время как Западная и Южная Русь, за исключением Киева, и собственно Литва, практически не пострадали. Власть Золотой Орды для Владимиро-Суздальского, а позднее и для Московского княжества являлась постоянным источником феодальных усобиц и ни в коей мере не способствовала процессам наметившейся при Андрее Боголюбском и Всеволоде Большое Гнездо централизации Северо-Восточной Руси. Напротив, могущество Литовского государства росло и крепло с присоединением к нему значительной части земель бывшей Киевской Руси.
Правда, у Литвы время от времени возникали конфликты с Тевтонским рыцарским орденом, однако серьезного влияния на ее внутригосударственное развитие они не оказывали. Имея постоянного и надежного союзника в лице Польского королевства, Литва уже в этот период была признана составной частью цивилизованной Европы, в то время, когда вся Северо-Восточная Русь в восприятии европейцев ассоциировалась с Золотой Ордой. Те редкие представители европейских стран, которые, подобно Марко Поло, отваживались путешествовать к Волге и далее, вообще не имели представления о жизни и быте русских людей.
6-й Князь Московский Дмитрий Донской
1359-1389
Конечно, ко времени Дмитрия Донского Московское княжество сумело укрепиться и возвыситься, став тем центром притяжения, который объединил в единое целое значительную часть русских земель, и к 1380 году стал той силой, с которой Литва уже не могла не считаться.
Однако такое положение дел сохранялось недолго. Куликовская битва, унесшая жизни десятков тысяч лучших представителей русского народа, генофонд нации, по существу ни к каким кардинальным изменениям в общем геополитическом положении Москвы не привела. Более того, если быть до конца честным, то для Московского княжества она имела катастрофические последствия, сравнимые разве что с нашествием Батыя. В самом деле, по самым скромным подсчетам, на Куликовом поле погибло не менее 30 тысяч русских воинов. Литовский князь Ягайло, отступая от Дона, подошел к Москве и дотла разорил прилегающие к ней беззащитные города и села, едва не захватив и саму столицу. То, что не удалось ему, два года спустя довершил хан Тохтамыш, спаливший Москву дотла. Несмотря на то, что русским удалось разгромить полчища Мамая, татарская угроза отнюдь не была ликвидирована еще на протяжении ста лет и даже на развалинах Золотой Орды возникли не менее опасные для Русского государства Казанское и Астраханское ханства.
Тамерлан
1370 — 1405
Фактически от полного уничтожения непосредственно после Куликовской битвы Московское княжество спас Тамерлан, уничтоживший Золотую Орду, как единое государственное образование. Тем не менее, по подсчетам историков, с конца Х1У до середины ХУ1 веков, то есть за 150 лет из Московского государства в результате набегов крымских, астраханских и казанских татар было угнано в плен от 3 до 5 млн. человек. Это при том, что его население в тот период времени не превышало 8 млн.
Литва же, наоборот, на протяжении этих лет только укрепилась. Могущество Литовского государства достигло таких высот, что в 1410 году оно сумело в ходе Грюнвальдской битвы сокрушить мощь грозного Тевтонского ордена.
Принято считать, что победа русских в Куликовской битве подорвала могущество Золотой Орды настолько, что в дальнейшем она уже не могла восстановить свою былую мощь. На самом деле это верно лишь отчасти, поскольку, как отмечалось выше, сокрушил могущество ордынцев Тамерлан, благодаря которому русские земли на протяжении нескольких десятилетий перестали подвергаться татарским набегам.
Именно это дало возможность московским князьям сосредоточиться на решении задачи централизации северо-восточных русских земель. Однако централизация неизбежно влекла за собой и усиление эксплуатации народных масс, как в связи с увеличением налогового бремени, так и с их постепенным закабалением, то есть ограничением права покидать земли того или другого князя. Это право существовало на Руси с древнейших времен и лично свободные крестьяне могли переходить от одного князя к другому в любое время.
В свое время этим воспользовался Юрий Долгорукий, организовавший широкую кампанию по привлечению населения юго-западных русских земель на территорию Владимиро-Суздальского княжества. Переселявшиеся крестьяне не только получали в пользование земельные наделы, но и деньги на первоначальное обустройство: постройку жилища, приобретение сельскохозяйственного инвентаря, лошади и т.п. Если крестьянин в дальнейшем хотел сменить своего хозяина, это не воспрещалось, однако он обязан был выплатить полученные "подъемные" деньги. Учитывая, что практически вся Северо-Восточная Русь представляет собой зону рискованного земледелия, продуктов сельского хозяйства крестьянину едва хватало для того, чтобы прокормить себя и уплатить налоги, а в ряде случаев приходилось даже занимать ссуду у того же князя, все глубже залезая в долги. При таком положении дел право свободного перехода постепенно превращалось в фикцию. Если же крестьянин покидал своего феодала не расплатившись, то другие землевладельцы не имели права принимать его к себе, а обязаны были выдать кредитору. Тем не менее, с течением времени крестьяне все чаще стали самовольно уходить от своих господ, в связи с чем Иван Калита вынужден был законодательно установить право перехода только один раз в году - до Юрьева дня, а в отношении беглых крестьян ужесточить карательные санкции.
С учетом этих обстоятельств, становится понятно, что политика централизации, проводимая московскими князьями на всем протяжении ХУ века способствовала и закабалению сельского населения, так как выплатить долги крестьянин в большинстве случаев не имел возможности, а самовольно покинуть господина и перейти к другому он не мог, поскольку беглых хлопов никто не имел права принимать на службу. В таких условиях оставался лишь один выход - бежать за московские пределы в степь, где не было ни князя, ни государственной власти вообще.
Таким образом, одним из источников формирования казацких общин на украинных рубежах Московского государства являлись беглые крестьяне, не желавшие подчиняться государственной власти. Однако постоянная угроза нашествий татар и других кочевых племен, заставляла их объединяться в воинские формирования и вольно или невольно становиться своеобразной порубежной стражей на границах государства, которое они покинули. Со временем к этим первым казацким общинам присоединялись и другие свободолюбивые люди, не обязательно из числа беглых крестьян, которые желали осваивать новые необозримые степные пространства. Центральная московская власть к такому колонизаторскому движению относилась положительно и даже поощряла таких людей. В более поздние времена подобная колонизация проводилась даже по царским указам. В частности, когда "воровские казаки" стали реальной угрозой для движения караванов по Волге, Иван Грозный своим указом повелел верным ему донским казакам селиться по этой реке и пресекать бесчинства разбойников.
Итак, основными источниками формирования казачества на границах Московского государства и просторах московской украйны ( в т.ч. и получившей позднее название Слободской Украины) являлись с одной стороны беглые крестьяне, а с другой - колонизация и освоение новых земель. Иными словами, рязанское, а позднее и донское казачество, как впрочем и менее известное смоленское ( на границах с Литвой), представляло собой самостоятельное явление русской жизни, плоть от плоти народа русского.
По мнению Н.М. Карамзина и азовские казаки, которые в течение 15 века ".. ужасали всех путешественников в пустынях харьковских, воронежских, в окрестностях Дона; грабили московских купцов на дороге в Азов, в Кафу.." также имели российское происхождение. Конечно, в казацкой среде были распространены смешанные браки, среди них могли быть и представители других народностей (те же касоги., черкесы, торки), но они не оказывали и не могли оказать существенного влияния на происхождение этого социального явления и собственного их представления о себе как о русских людях. Именно поэтому значительная часть оседлых донских казаков всегда считали себя, прежде всего, охранителями земли русской и их верность Москве никогда не подвергалась сомнению, хотя порой они и создавали проблемы в ее взаимоотношениях с соседними державами. Однако эти неприятности с лихвой окупались той службой (порой совершенно бескорыстной), которую они несли на своих плечах, являясь грозной силой, с которой не могли не считаться ногайские и крымские татары.
К середине 16 века Иван Грозный не опасался каких-либо осложнений в отношениях с европейскими державами, но безопасность юго-восточных рубежей не упускал из виду. Вновь построенные крепости Шацк и Михайлов на реках Проне и Цне надежно прикрывали рязанское и мещерское направление, став серьезным препятствием для татар. Однако, по выражению Н.М. Карамзина, "..важнейшим страшилищем для варваров и защитою для России между Азовским и Каспийским морем сделалась новая воинственная республика, составленная из людей, говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своем представляющих смесь европейских с азиатскими чертами, людей, неутомимых в ратном деле, природных конников и наездников, иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами усердия и доблести изгладивших вины свои- говорим о славных донских козаках, выступивших тогда на феатр истории". Наряду с этим оседлым казачеством, расселявшимся по станицам в местах сближения Волги и Дона и выполнявшим функцию пограничной стражи, в целом лояльным к московским государям и искавшим их покровительства, оставалось довольно большое количество вольных ( или, точнее сказать, "воровских" ) казаков, основным занятием которых являлся обыкновенный разбой.
Зачастую они нападали на иностранных купцов в низовьях Волги и Дона, но нередко грабили и царские торговые караваны. Добыча "зипунов" являлась основным занятием этой части казаков и порой они довольно сильно досаждали царскому правительству. Основная масса этих "воровских" казаков, среди которых преобладали деклассированные элементы, осознанно противопоставившие себя государственной власти, как правило, и примыкала в последующем к Болотникову, Разину, Булавину, Пугачеву во время народных восстаний и бунтов, в то время как оседлые казаки Донского, Яицкого, Черноморского и других казачьих войск оставались верными царскому правительству.
Евтушенко Валерий Федорович
Источник: Очерк истории малороссийского казачества
http://zhurnal.lib.ru/e/ewtushenko_w_f/kazaki1654.shtml
