Предательство Юрия Хмельницкого

Что представляла собой Малороссия ко времени избрания гетманом Юрия Хмельницкого?

За 12 лет непрерывных военных действий некогда цветущий и благодатный край превратился в пустыню. Там, где еще 10-15 лет назад зеленели сады и колосились хлеба, не росла даже трава, вытоптанная десятками тысяч конских копыт. Некогда зажиточные селения оказались стертыми с лица земли, а на месте многолюдных местечек и городов остались одни развалины. Десятки, а может и сотни тысяч жителей этого края погибли в междоусобных войнах, столько же было угнано татарами в Крым и продано в рабство. Моровое поветрие, неурожай и голод стали постоянными спутниками оставшихся в живых. Все, кто имел тяготение к мирному труду, бросали насиженные места и перебирались в Слободскую Украйну под защиту московского царя, другие же брали в руки косы, вооружались, кто чем мог и шли в казаки. Землю никто не обрабатывал и плодородная почва постепенно вырождалась в солончаки.

Но главная беда малороссиян состояла не в этом, а в отсутствии единства, согласия и стремления к достижению общей цели. Буквально все - от последнего посполитого до казацкого полковника только и знали, что рассуждали о вольности и независимости, и никто, подобно польским шляхтичам, не хотел признавать над собой никакой власти. Оно и понятно, тесное общение с поляками на протяжении сотни лет (со времен Люблинской унии), не могло не сказаться на характере русских людей, вольно или невольно перенявших у польской шляхты впитанную с молоком матери склонность к анархии.

Только одному Богдану Хмельницкому на какое-то непродолжительное время силой своего авторитета и вооруженной рукой удалось навести в Малороссии хотя бы относительный порядок, однако после него больше это не удавалось сделать никому из гетманов до ликвидации Петром Великим Запорожской Сечи.

Н.И. Костомаров был совершенно прав, отмечая, что "дело Выговского оказалось непрочным не от московских войск, а от народного несочувствия", но "сочувствия" не наступило и после избрания гетманом Юрия Хмельницкого. Хотя его и выбрали единогласно на полной раде, но немало сторонников имелось и у его дяди Сомка, а также и у Беспалого, который своей борьбой с Выговским доказал верность Москве. Отклонение Трубецким предложенных Хмельницким условий договора также не прибавило авторитета вновь избранному гетману, статус которого понизился не только по сравнению со статусом его отца, но даже и Выговского. Все это не могло не отразиться на его положении в казацкой среде, если учесть, что к тому же он начисто был лишен полководческого дара и государственного ума своего отца.

Но если ситуация в Малороссии была достаточно сложной, то не лучшим образом обстояли дела и в Московском государстве. И для самого царя и для его окружения становилось понятным то, о чем два года назад предупреждал еще покойный Хмельницкий: они оказались обманутыми поляками. В то время, когда Польшу можно было стереть с лица земли и забыть о ее существовании, Москва, наоборот, подала ей руку помощи, объявив войну Швеции. Война эта не вызывалась какой-либо объективной необходимостью, а велась лишь из-за того, что Алексею Михайловичу был обещан польский трон. Более того, царь помешал и Ракочи укрепиться на польском престоле и крепко обидел Войско Запорожское, отказав послам Богдана Хмельницкого участвовать в выработке условий мирного договора с Польшей. Несмотря на всю проявленную осторожность, Москва не вняла предупреждению Пушкаря и запорожцев об изменнических настроениях Выговского, сделав ставку на гетмана-предателя, что и привело впоследствии к драматическим событиям в Малороссии.

Василий Шереметев (1622 - 1682)

После измены гетмана просчеты царского правительства становились особенно заметными на фоне деятельности его воевод Трубецкого, Ромодановского и других, из-за бездарности которых, Малороссия едва вообще не вышла из московского подданства. Из всех военачальников, отправленных царем в Малороссию, один Шереметев действовал активно и успешно. Он не только отразил все попытки Выговского овладеть Киевом, но в конце года выступил против Андрея Потоцкого и нанес ему серьезное поражение, захватив обоз.

По мнению царского окружения, новые условия переяславского договора должны были в какой-то мере изменить ситуацию в Малороссии и дать возможность сосредоточиться на решении задач по заключению мирного договора со шведами. В этом вопросе Карл Х, уже вступивший в переговоры о мире с Польшей, легко пошел навстречу Москве, так как воевал еще и с Данией, а к Московскому государству у него никаких претензий не было.

Однако, хотя переговоры со Швецией проходили в целом успешно, они явно запоздали. Окрепшая Речь Посполитая набирала новые силы и отнюдь не собиралась мириться с тем, что Малороссия возвратилась в московское подданство.

Если на дипломатическом поприще полякам в последние годы и удалось достичь серьезных успехов, заставив царя поверить в реальность его избрания королем Речи Посполитой, то все же на театре военных действий преимущество сохранялось на стороне Москвы. За четыре года войны московские воеводы фактически заняли всю Литву и большую часть Белоруссии, несмотря на измену Выговского, удалось удержать за собой и Малороссию. В начале 1660 года воевода князь Иван Хованский взял крепость Брест, а стольник Семен Змеев нанес поражение полякам под Слуцком. Однако, с этого времени военное счастье изменило Москве и инициатива постепенно стала переходить к польско-литовской стороне.

Весной 1660 года Польша заключила со Швецией Оливский мир, вопрос о котором был решен еще в конце предыдущего года, и приобрела возможность усилить восточную группировку своих войск. Уже в начале марта Андрей Потоцкий вместе с Выговским стали вести наступательные действия в районе Могилева ( на Днестре), но , правда, без особых успехов. Однако, в скором времени на соединение с ними должен был подойти коронный гетман. Получив сообщение о предполагаемом наступлении поляков на Украину, Шереметев решил выступить им навстречу. Помимо собственных войск к нему присоединились 11 казацких полков во главе с наказным атаманом Тимофеем Цецурой. Имея под своим началом 60-тысячное войско, Шереметев летом 1660 года стал выдвигаться на Волынь. На этом операционном направлении ему противостоял коронный гетман Станислав Потоцкий с 10-тысячной армией. Одновременно Юрий Хмельницкий отправил на Запорожье Черкасский и Каневский полк, а также Ивана Серко с 5000 охотников для нападения на Крым, чтобы не дать возможность хану с ордой оказать помощь Польше. Аналогичное повеление царя Алексея Михайловича поступило и донским казакам. По царскому же указу для охраны малороссийских городов выступил окольничий князь Осип Щербатый и один из воевод Ромодановского Петр Скуратов. В их задачу входила оборона Киева и прилежащих местечек на время отсутствия Шереметева.

Казалось бы, удача сопутствует московской стороне и можно было рассчитывать одновременными ударами с северо- востока и юго-запада нанести полякам серьезное поражение. Однако 18 июня объединенное польско-литовское войско во главе с Сапегой, Чарнецким, Полубинским и Кмитицем нанесло в районе Борисова сильное поражение войскам князя Хованского, заставив его отступить к Полоцку.

Тем временем Шереметев начал выдвижение по направлению ко Львову, а Хмельницкий с 25-тысячным казачьим корпусом по договоренности с ним двигался в том же направлении параллельным путем. Разведка в московском войске, по-видимому, отсутствовала и по этой причине Шереметев не имел сведений о том, что к Станиславу Потоцкому, стоявшему у местечка Любар, присоединился маршал Любомирский и 60-тысячная татарская орда, подошедшая со стороны Силистрии. Ввиду превосходства противника в живой силе, московский воевода вынужден был перейти к обороне и в течение 5 и 6 сентября, став укрепленным лагерем, отбивал атаки поляков и татар. В этих боях он потерял 1500 своих ратников и 200 казаков, но ситуацию осложнило отсутствие в его войске провианта. Чтобы избежать голода, он вынужден был отправить трехтысячный отряд на поиски продовольствия, однако отряд был перехвачен татарами, частично пленен, а частично уничтожен.

Вместо того, чтобы сразу отступить к Чуднову и укрепиться в нем, Шереметев, рассчитывая, по-видимому, на помощь от Хмельницкого продолжал еще в течение десяти дней оставаться на месте, предпринимая бессмысленные вылазки против поляков. Наконец, когда казаки, едва не взбунтовавшись, уже намеревались в ночь на 16 сентября уйти самостоятельно, он уговорил их остаться до утра, так как из принятых в те времена понятий воинской чести, не хотел скрыться от неприятеля тайком, и на рассвете в виду неприятеля начал отступление в направлении Чуднова. Его войска отходили в полном порядке, отражая атаки противника, тем не менее, по ходу отступления боярин потерял 400 телег и девять пушек. Конечно, быстро двигаться он не мог, поэтому поляки обошли его и заняли удобную позицию у Чуднова, захватив замок и высоты над городом. Все же Шереметеву удалось в его окрестностях разжиться провиантом и он разместил свой лагерь в не очень удачном месте на равнине неподалеку от городских стен. Поляки попытались взять его лагерь штурмом, но были отброшены, а Шереметев, продолжал укреплять свой стан , ожидая помощи от Юрия Хмельницкого.

О том, что гетман Хмельницкий на подходе для поляков не было тайной. Потоцкий остался охранять обложенного со всех сторон Шереметева, в тылу которого находилась речка Тетеря, а Любомирский скрытно выступил навстречу запорожскому гетману и встретил его под Слободищем в нескольких верстах от Чуднова. Хотя появление Любомирского и оказалось для казаков неожиданностью, они в завязавшемся бою отнюдь не потерпели поражения. Правильно будет сказать, что противники оказались равными по силе и после первого столкновения остановились друг против друга, не считая себя побежденными. Безусловно, казаков тревожил в первую очередь вопрос: где Шереметев?

Ответ на него был получен практически сразу. Хмельницкому поступила грамота от Выговского, находившегося при Любомирском, в котором он сообщал, что Шереметев разбит, уничтожить остатки его войска не составит труда, а Хмельницкого, если он сложит оружие и встанет на сторону Речи Посполитой, король простит.

Хотя в грамоте Выговского относительно поражения Шереметева в целом сообщалась правда, положение боярина, как и самого Хмельницкого было отнюдь не безнадежным. Если бы оба войска, стоявшие друг от друга на расстоянии нескольких верст, соединились, они могли бы рассчитывать, по меньшей мере, на беспрепятственное отступление к какой-нибудь сильной малороссийской крепости, а, возможно, и к продолжению активных боевых действий, ведь их объединенное войско насчитывало бы, по меньшей мере, 70 тысяч, даже с учетом потерь, понесенных Шереметевым..

В отсутствие Любомирского, московский воевода предпринял попытку напасть на Потоцкого и пробиться на соединение с Хмельницким, однако коронный гетман сумел отбить его атаки, а вечером к нему опять присоединился и Любомирский. Если бы Хмельницкий последовал за ним и пришел на помощь Шереметеву, они , без сомнения, одержали бы победу, но гетман остался на месте и вступил с поляками в переговоры.

4 октября Шереметев сделал еще одну попытку вырваться из окружения, но, потеряв убитыми 3000 человек, вынужден был вернуться в лагерь. Хмельницкий же, оставаясь безучастным свидетелем происходящего, на следующий день прислал в польский стан предложения о мире.

8 октября он явился к полякам лично, а 9 октября направил письмо Цецуре, призывая его перейти на сторону короля.

11 октября гетман получил ответ, в котором переяславский полковник писал, что отделится от Шереметева, если удостоверится о том, что гетман свободен и находится в польском стане. Хмельницкий выехал на возвышенное место под бунчуком. Увидев его, Цецура с 2000 казаков вырвался из табора и направился к Хмельницкому. Татары не поняли в чем дело и вступили с ним в бой. Пока поляки сумели вмешаться и объяснить, что происходит, казаки потеряли около 200 человек.

Хотя большая часть казаков оставалась с Шереметевым, измена Цецуры произвела на него тягостное впечатление. Больше помощи ждать было не от кого и надеяться не на что. Боярин оборонялся еще две недели, а затем 23 октября вступил в переговоры с поляками.

В конечном итоге, чудновское дело закончилось тем, что Шереметев вынужден был сдаться , был передан татарам и доставлен в Крым, где и провел долгие 22 года, а его войско поляки пленили.

Известия о разгроме непобедимого прежде Шереметева, потери крупнейшего контингента московских войск в Малороссии и измене запорожского гетмана в Москве были восприняты очень тяжело. К тому же, почти одновременно 24-26 сентября у села Губарево в Белоруссии от Сапеги с Чарнецким потерпел поражение князь Юрий Долгорукий с 25-тысячным войском, а в начале октября эти же польские военачальники разгромили 12-тысячный отряд князя Хованского, высланный на помощь Долгорукому.

Для московского государства наступили трудные времена. Вновь, как и после поражения под Конотопом, в Москве стали реально опасаться нападения татар и казаков на приграничные воеводства, тем более, что крымцы вторглись на территорию Войска Донского и напали на Черкасск. Оставшиеся в Малороссии воеводы ссорились между собой и посылали царю доносы друг на друга.

Между тем, польское правительство принимало все меры для того, чтобы не упустить выпавший во второй раз шанс укрепиться на Украйне. Это было тем более необходимо, что в малороссийских городах, в том числе и в Киеве, оставались московские воеводы, а среди казаков не было единства и далеко не все они желали воссоединения с Польшей.

В этой связи, по-видимому, есть смысл разобраться в причинах измены Юрия Хмельницкого московскому государю и понять насколько объективный характер эти причины носили. Можно, конечно, сослаться на молодость гетмана и отсутствие у него должного военного опыта, однако истории известны примеры, когда его сверстники становились настоящими мастерами военного дела. Трудно было объяснить измену Юрия Хмельницкого и одной лишь слабостью его характера или трусостью. Позднее кошевой запорожского войска Иван Брюховецкий, ссылался на то, что молодой гетман попал под влияние своего ближайшего окружения - Носача. Гуляницкого, Лесницкого и других, которые были обласканы королем, но это лишь часть правды. В действительности все обстояло сложнее.

Нетрудно заметить, что с момента его избрания Юрий с опаской относился к Москве и даже в Переяславль поехал только после того, как в Чигирине остался в заложниках Бутурлин. Отказ Трубецкого принять во внимание статьи договора, предложенные в Расаве, и ограничение гетманской власти новым договором с Москвой, безусловно, нанесли ощутимый удар по самолюбию 18 летнего юноши. В дальнейшем в декабре 1659 года он вновь попытался путем обращения непосредственно к царю изменить условия этого договора, но опять получил отказ.

Нельзя забывать, что от московских властей пострадали обе его сестры. Одна осталась вдовой после смерти Данилы Выговского, а муж второй, Иван Нечай, был арестован и содержался в остроге в Москве. Юрий неоднократно обращался к царю с просьбой освободить его, но безуспешно. В собственной гетманской ставке Хмельницкий не ощущал себя полновластным хозяином, так как многие вопросы за него решали войсковой есаул Ковалевский, войсковой писарь Семен Голуховский и другие полковники, пользовавшиеся доверием московского правительства.

Поляки внимательно отслеживали информацию о положении дел на Украине и в января 1660 года все тот же Беневский, обратившись к гетману с письмом личного характера, напомнил и о судьбе его шуринов, и о страданиях сестер, сослался на отца, который вряд ли простил бы такие обиды. Беневский упомянул, что король действительно прощает по- настоящему, вот, дескать, Антон Жданович прошел с огнем и мечом всю Польшу, а теперь прощен и обласкан вельможами. Он напомнил также, что после заключения мира со Швецией войска Полубинского и Чарнецкого направляются уже в Литву, где вскоре московскому владычеству придет конец.

Юрий не ответил тогда на это письмо, однако то, о чем писал давний знакомый его отца, конечно же, оставило свой след в его душе. Кроме того, он не мог не понимать, что мало пригоден для роли гетмана, не имея ни дара государственного деятеля, ни отцовских военных талантов.

Недовольство Хмельницкого Москвой усугубилось еще и тем, что после встречи с ним Шереметев оскорбительно отозвался о юном гетмане. Хмельницкий пожаловался на него царю, но тот не стал наказывать своего воеводу.

По правде говоря, и ратные московские люди довольно свысока относились к казакам. За обычай запорожцев брить головы и носить длинный чуб ( хохол) их стали называть "хохлами", казаки в ответ обзывали великороссов москалями и кацапами (за обычай носить бороды, как цап, то есть как козел). Многие казаки курили трубки, но московским ратникам курить табак запрещалось, это считалось богопротивным занятием. Противоречия возникали по многим бытовым поводам, порой доходило и до прямых конфликтов.

Однако, если у гетмана имелись личные поводы быть недовольным московскими властями, что, по-видимому, и подтолкнуло его к измене, то большинство простых казаков тяготело к Москве и совершено не стремилось опять оказаться под гнетом польских панов.

Юрий это понимал, поэтому созвал 10 ноября в Корсуне раду, на которой намеревался сложить с себя гетманские полномочия и удалиться в монастырь. К этому его, в частности, склоняли и сторонники Выговского. Однако такое намерение никак не совпадало с интересами польского правительства, которое слабохарактерный Юрий устраивал как нельзя лучше. Избрание гетманом Выговского, к чему тот всей душой стремился, не устраивало королевское окружение, так как многие понимали, что он будет пытаться проводить независимую политику и им будет труднее управлять.

До начала рады в Корсунь прибыл Беневский ( в то время уже один из польских воевод ) и, побеседовав с Юрием, убедил его принять булаву, объяснив, что если он откажется от гетманства, то будет избран Выговский, который непременно станет мстить ему за прошлое. Эти аргументы Юрий счел весомыми, поэтому не стал отказываться от булавы, которую Беневский и вручил ему 10 ноября на раде старшины, а на следующий день и на черной раде с участием около 20 тысяч черни. По совету Беневского войсковым писарем был избран Павел Тетеря, а обозным Тимофей Носач. Когда казакам были зачитаны статьи гадячского договора, на основании которых Украина вновь входила в состав Польши, поднялся большой шум. Казаки кричали, что если бы в свое время Выговский эти статьи им объявил, то они не поддались бы Москве.

В то время, как в Корсуне приднепровские казаки избирали себе гетмана, в Переяславле проходила рада казаков Заднепровья. Инициатором ее проведения стал Яков Сомко, который клялся в своей верности Москве и был избран наказным гетманом. Одновременно в Москву прибыл кошевой Запорожской Сечи Иван Брюховецкий, уверяя бояр в своей преданности царю. Иван Серко, отделившийся от Запорожья и промышлявший со своими охотниками против татар, также встал на сторону царя. Таким образом, некогда единое запорожское войско раскололось на две половины, одна из которых сохранила верность Москве, а другая признала над собой верховную власть Речи Посполитой.