Гетман Иван Мартынович Брюховецкий
Гетман Брюховецкий Иван Мартынович
Кем же был этот человек, сумевший за короткое время возвыситься от простого слуги до самых вершин в иерархии Запорожского Войска? Как удалось ему, личности совершенно ничтожной в сравнении с целым рядом заслуженных и прославленных полковников, подчинить своему влиянию основную массу, как реестровых казаков, так и низового запорожского войска, войти в доверие к самому царю и царским воеводам?
Историки прошлого ответы на эти вопросы предпочитали обходить молчанием, сообщая лишь, что Брюховецкий при жизни Богдана Хмельницкого был его "старшим слугой", а после смерти гетмана сохранил полное доверие у молодого Юрия Хмельницкого. В исторических трудах отмечается также, что в силу своего положения каким-либо авторитетом в основной казацкой массе он не пользовался.
О происхождении Брюховецкого практически ничего не известно, хотя, по мнению Н.И. Костомарова, в молодости он "был ляхом, но окрестился". Каким образом он оказался в рядах восставших против польского владычества казаков, не известно, но свои молодые годы будущий гетман провел при Богдане Хмельницком. Указание на то, что он был "старшим слугою" позволяет предположить, что должность эта была значительнее, чем может показаться на первый взгляд. Ведь гетманское хозяйство было весьма велико и, помимо наследственного имения Субботово, а также Чигиринского повета, где находилась гетманская ставка, ему принадлежал еще и город Гадяч. Естественно управлять всем этим хозяйством, включавшим в себя сотни и тысячи слуг, конюхов, плотников , садовников, поваров и другой челяди самому Богдану было недосуг. Логично предположить, что все эти хозяйственно-организаторские функции выполнял его "старший слуга", то есть старший над остальной гетманской челядью. В таком случае статус Брюховецкого был значительно выше простого слуги и он являлся управляющим всем гетманским хозяйством, в том числе, заведовал и личной казной Богдана Хмельницкого, перешедшей впоследствии к Юрию. Если взглянуть на положение Брюховецкого при старом гетмане именно с такой стороны, то становится понятно, что он входил в число наиболее приближенных к Богдану людей, наряду с представителями генеральной старшины. После смерти Хмельницкого, он продолжал оставаться при его сыне в той же должности и, по-видимому, в конце 1657- начале 1658 годов находился вместе с Юрием в Киеве, а когда тот оправился на Запорожье, то и Брюховецкий последовал за ним. Такое предположение выглядит довольно правдоподобным, если учесть, что именно его Юрий впоследствии отправил на Сечь просить запорожцев оказать ему поддержку в избрании на гетманский пост. В самом деле, если бы Брюховецкий ранее не бывал в Сечи и никого там не знал, вряд ли бы он выполнил данное ему молодым Хмельницким поручение.
Ходили слухи, что Брюховецкий отвез на Запорожье и солидную сумму денег, позволившую привлечь на сторону Хмельницкого низовое войско, что также вполне возможно, потому что для такого дела деньги были крайне необходимы. Участие запорожцев в раде требовало немалых затрат.
По-видимому, ко времени избрания Хмельницкого гетманом, Брюховецкому исполнилось не менее тридцати лет, возраст самый подходящий для удовлетворения честолюбивых замыслов. Отправив запорожцев на выборы гетмана, сам Иван Мартынович предпочел остаться на Сечи. Надо полагать, находиться в услужении, пусть даже и у гетмана, ему надоело, а его прежняя близость к Богдану Хмельницкому и богатый опыт хозяйственного управления, позволял надеяться на быстрое выдвижение в запорожские атаманы. Так оно и произошло. Довольно скоро Брюховецкий приобрел у запорожцев такой авторитет, что они выбрали его кошевым атаманом, а спустя некоторое время ввели специально для него небывалую ранее должность кошевого гетмана. Конечно, этому во многом способствовало то обстоятельство, что на рубеже 60-х годов качественный состав низового войска в корне изменился. В первые месяцы своего правления Выговский, опасаясь влияния Якова Барабаша, повел войну против Запорожской Сечи. В результате, часть низовиков вместе с кошевым атаманом ушла к Пушкарю, другие перебрались на Дон. Таким образом, настоящих потомственных запорожцев на Сечи практически не осталось. Однако, свято место пусто не бывает и вскоре Запорожье пополнилось голотой, которая не была включена в казацкий реестр или, наоборот, оказалась из него выписанной. Эти люди, в большинстве своем не имевшие ни семьи, ни крова, ни средств к существованию ( своеобразные люмпен- казаки ) находили себе пристанище на Сечи, где постепенно и стали преобладать. Их ряды значительно пополнились после разгрома восстания дейнек, когда многие сторонники Пушкаря также укрылись за днепровскими порогами. Эти пришлые люди не были природными запорожцами и даже казаками вообще, люто ненавидели "значных" и готовы были выступить на смертный бой с казацкой старшиной, в которой видели своих поработителей и врагов. Брюховецкому вряд ли удалось бы приобрести влияние среди прежних запорожцев, но новыми он быстро нашел общий язык, используя их ненависть к "значным" казакам.
Однако стать кошевым атаманом или даже гетманом на Сечи еще не означало, получить гетманскую булаву в Войске Запорожском. Помимо поддержки низовиков надо было решить, как минимум, две задачи: приобрести влияние хотя бы у части реестрового войска, а главное - заручиться поддержкой Москвы. Осуществление второй задачи имело первостепенное значение, поэтому вскоре после его избрания кошевым атаманом, Брюховецкий лично отправился к царю. В Москве к нему отнеслись благосклонно, но он вскоре понял, что поддержку следует искать на месте у царских представителей в Малороссии и, в первую очередь, необходимо склонить на свою сторону местоблюстителя Киевской митрополии Мефодия, чей авторитет в царском окружении был высок. Однако в это время Мефодий в борьбе за гетманскую булаву поддерживал Василия Золотаренко, который пользовался авторитетом и у царских воевод Шаховского, Чаадаева и других. За Сомко стояла большая часть Войска, однако, в Москве его недолюбливали из-за постоянных жалоб на царских ратных людей и требование помощи, в то время, когда у царского правительства и без того не хватало войск и денег.
Установить контакт с Мефодием оказалось не таким уж сложным делом ( позднее они даже стали сватами). Новоиспеченный епископ был честолюбив не менее Брюховецкого и мечтал о скипетре митрополита, должность которого оставалась вакантной уже на протяжении шести лет, поскольку провести выборы нового главы Киевской митрополии не позволяла неустойчивая политическая обстановка в Малороссии. Для осуществления своих планов Мефодию был необходим сильный гетман, способный стабилизировать ситуацию, хотя бы в Заднепровье. Вначале епископ делал ставку на Золотаренко, но их распри с Сомко неминуемо привели бы к новому расколу в случае избрания гетманом любого из них. Поэтому к началу 1663 года Мефодий стал отдавать предпочтение кандидатуре Брюховецкого.
Сам кошевой гетман также не сидел сложа руки. Его агенты по всей Малороссии агитировали казаков отдать свои голоса за Брюховецкого, а посполитым людям обещали, что в случае избрания его гетманом, всем будет разрешено записываться в реестр. Брюховецкий представлялся борцом за права простого народа, врагом "значных" и старшины. Вся эта агитация, конечно, находила отклик у широких народных масс.
Когда враждовавшие между собой Сомко и Золотаренко поняли, что в борьбе за гетманскую булаву поодиночке они неминуемо потерпят поражение и решили объединить голоса своих сторонников в пользу избрания Сомко, было уже поздно. И дело было не в том, что на стороне Брюховецкого оказалось больше сторонников, скорее, наоборот, если бы состоялись честные выборы, мог бы победить и Сомко. Однако Брюховецкий использовал в качестве ударной силы "новых" запорожцев и морально был готов к насильственному захвату власти, на что ни Сомко, ни Золотаренко не отважились.
Казнь Сомко и "Рыцаря Войска Запорожского" Золотаренко, бывших шуринами самого Богдана Хмельницкого, вызвала возмущение в казацкой среде, так как было понятно, что ни в какой измене их вины нет, а новый гетман просто неприкрыто и цинично расправился со своими политическими противниками. Однако недовольство было вскоре подавлено верными Брюховецкому полковниками, назначенными им исключительно из запорожских атаманов. В то же время, остальная масса запорожцев, пришедших с ним из Сечи, больше гетману не была нужна, оставлять ее отдельным воинским формированием было опасно, поэтому он принял решение разделить запорожцев по полкам. Рассредоточенные небольшими группами в казацких полках, они уже не могли представлять опасности для его гетманской власти. Поскольку у них не было своего места жительства, запорожцы были поставлены на постой в городах к мещанам, что вызвало недовольство последних. С этого времени у народных масс к запорожцам стало меняться отношение в худшую сторону. Если раньше в них видели борцов за народное дело, своеобразных украинских рыцарей, то, столкнувшись с чинимыми ими бесчинствами, простой народ отшатнулся от Запорожья. Именно на такую реакцию и рассчитывал Брюховецкий, так как понимал, что запорожцы возвели его в гетманы и они же легко могут сместить его с этого поста. Поэтому для него было важно сделать все для того, чтобы Запорожье утратило свой прежний имидж у народных масс. Этому способствовало и то обстоятельство, что новый кошевой атаман Запорожской Сечи Иван Серко не имел большого желания вмешиваться в дела Войска Запорожского, проводя свою политику, направленную исключительно на борьбу с татарами и турками. Он действовал в союзе с московскими ратными людьми против крымцев, но в отношении приднепровских казаков в целом сохранял нейтралитет. Так, когда их наказной гетман Петр Дорошенко захватил Кременчуг, Серко попыток выбить его оттуда не предпринимал. Тетеря посылал своих людей на Сечь и они призывали запорожцев перейти на сторону короля, что у многих нашло отклик, так что даже Серко стал опасаться за себя.
Тем не менее, вторая половина 1663 года прошла достаточно спокойно. Царский воевода Косогов вместе с Серко ходил на Перекоп, но неудачно. Брюховецкий и воевода Хлопов изгнали из Кременчуга Дорошенко, на левой стороне Днепра военных действий не было. Однако уже в ноябре король подошел к Белой Церкви, создав угрозу для Киева, отстоявшего от нее на полсотни верст. Гетман Брюховецкий тут же использовал этот факт, чтобы "отблагодарить" епископа Мефодия, кстати своего свата, за оказанную ему поддержку при избрании гетманом. "Надобно думать,- говорил он царскому воеводе Хлопову -, что у епископа есть прозябь большая и неверность в раденье великому государю: об этом заключаю из того, что киевские монахи взяли себе на поруки нежинского атамана Шлютовича, который ушел, отпустили его монахи нарочно и велели ему, собрав козаков и татар, приходить на государевы черкаские города. Я за этими монахами посылал прилуцкого полковника Песоцкого, но епископ их ко мне не прислал, а взял с них золотые червонные. Боюсь, чтоб епископ злым своим умыслом не сдал Киева королю..." Этот разговор Хлопов дословно передал в своем донесении царю Алексею Михайловичу.
Но дела у Мефодия и без гетманских доносов шли не важно. Незадолго до этого в Чигирине, где была ставка гетмана правой стороны Днепра, умер Дионисий Балабан. На его место с благословения константинопольского патриарха был избран Иосиф Нелюбович-Тукальский, епископ могилевский. Царское правительство не признало его и хлопотало перед патриархом константинопольским о назначении киевским митрополитом Мефодия, но безуспешно. Таким образом, вместе с разделением Войска, разделилась и церковь.
В ноябре 1663 года по настоянию царских властей были изменены условия Переяславского договора 1654 года, а именно его вторая и шестая статьи относительно сбора денег в царскую казну и раздачи жалованья казакам и старшине. Эти изменения были направлены на ограничение гетманской власти, что вызвало недовольство старшины, но царские представители были непреклонны и 19 ноября новые статьи договора были подписаны.
Положение самого Брюховецкого оставалось довольно сложным. Он жаловался воеводе Хлопову, что казаки ему не подчиняются и при нем почти не осталось войска. В случае перехода короля через Днепр, многие малороссийские города ему могут сдаться. Об этом же он говорил и царскому дьяку Дементию Башмакову, настаивая на необходимости подкрепления его сил государевыми ратными людьми.
Опасения гетмана имели под собой реальную почву. Действительно, в начале января 1664 года король перешел на восточную сторону Днепра. С целью привлечь на свою сторону местных жителей его людям было запрещено брать силой что-либо у малороссиян, он даже выкупил часть русских пленников у татар и отпустил их домой. По его приказу были казнены три шляхтича, допустившие бесчинство по отношению к мирному населению. Этими мерами Ян Казимир хотел произвести благоприятное впечатление на жителей Заднепровья, чтобы склонить их на свою сторону. Такая политика объяснялась просто - у короля не было достаточно сил, чтобы завоевать такую обширную территорию, как Малороссия, если ему будет оказано сопротивление. Под его рукой было только три конных казацких полка, состоявших из 25 хоругвей, в каждую из которых входило 50-60 человек ( то есть, как минимум, в десять раз меньше, чем обычно) - всего не более 2000 всадников. Пехоты при нем было не более 300 человек. Гетман Потоцкий располагал тремя казацкими конными полками, 4000 пехотинцев и двумя ротами гусар. С Чарнецким шло три хоругви гусар, три казацких полка, насчитывавших до 2500 всадников, да 400 драгун. К королевским войскам примкнуло около 5000 татар, а еще 14 тысяч литовского войска во главе с Полубинским и Сапегой оставались у короля в тылу.
Король, который был в курсе сложной политической обстановки, сложившейся в Заднепровье, не рассчитывал на имевшуюся у него военную силу, но возлагал надежды на то, что ему не будет оказано серьезного сопротивления.
Поначалу надежды эти оправдались: малороссийские города и местечки сдавались без боя. Но при подходе к Салтыковой Девице поляки столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Местечко оборонялось отчаянно и почти все его жители погибли или были истреблены при вступлении в него поляков. Лохвицу также удалось взять лишь штурмом, при котором погибло много осаждавших. Гадяч, обороной которого командовал лично Брюховецкий, попытался взять Тетеря, но, узнав, что на помощь осажденным спешит князь Григорий Ромодановский, вынужден был снять осаду и отступить. Сам король в течение пяти недель осаждал Глухов, оборонявшийся казаками Стародубского, Нежинского и Черниговского полков, но город не сдавался. По-видимому, часть казаков, бывших при короле, вышла из его повиновения, так как тогда же в польском лагере по подозрению в измене был расстрелян храбрейший из храбрых сподвижников Богдана Хмельницкого знаменитый полковник Иван Богун. Впрочем, единого мнения о времени и причинах смерти этой легендарной личности нет. Н.И. Костомаров утверждает, что Богун был расстрелян под Глуховым. Словарь Брокгауза и Эфрона сообщает, что в этом походе он находился при Чарнецком, которому немало способствовал взятию Переяславля, но о времени его смерти в словаре не упоминается. В то же время в статье о нем сообщается., что в малороссийской истории известен еще один Иван Богун- паволоцкий полковник, который вначале примкнул к Выговскому, а затем перешел на сторону Москвы. Однако, по-видимому, составители словаря ошибаются и речь идет об одном и том же человеке. В частности, "Энциклопедия казачества" скупо сообщает, что после 1654 года именно этот знаменитый Богун перешел на сторону поляков. Согласно БСЭ Богун был арестован 17 февраля 1664 года ( то есть под Глуховым) в польском лагере и позднее расстрелян. "История украинского войска" уточняет, что расстрел состоялся 27 февраля под Новгород-Северским.
Между тем в королевском войске начался голод. Ян Казимир получил сообщение о том, что наперехват ему движутся царские воеводы, вынужден был отступить за Днепр. Однако и здесь ситуация складывалась не в пользу поляков.
Еще в начале декабря Серко и Косогов выступили из Сечи на Перекоп, чтобы помешать крымскому хану оказать помощь королю. При этом, располагая мизерными силами ( 90 запорожцев, 30 донских казаков и 60 калмык), они разграбили татарские улусы вблизи Перекопа и разгромили татарское войско, состоявшее более чем из тысячи человек. Возвратившись на Сечь, Серко собрал запорожцев и в январе выступил в поход на Тягинь ( Бендеры). Возвращаясь оттуда с богатой добычей, он вторгся в Брацлавщину, где стал уничтожать поляков и евреев. Брацлавский и Кальницкий полки перешли на его сторону, Могилев ( на Днестре), Рашков, Умань отказались признавать власть Речи Посполитой. Помимо Ивана Сербина и Остапа Гоголя ( полковники брацлавский и кальницкий), к Серко присоединились Семен Высочан, который привел к Богдану Хмельницкому 15 тысяч галицких повстанцев еще в 1648 году, Василий Дрозд (Дроз или Дрозденко) и ряд других. Как ни странно, но идейными вдохновителями восстания на западной стороне Днепра стали экс - гетман Иван Выговский и митрополит Иосиф Тукальский. Едва Серко одержал первые победы в Брацлавщине, как в Белой Церкви сложился план отделиться от Польши. Выговский склонил на свою сторону полковника Сулиму, который должен был поднять восстание , но польский полковник Маховский успел предупредить замысел экс-гетмана и схватил его. Как уже отмечалось выше, после военно-полевого суда Выговский был расстрелян 18 марта в Ольховце. Сообщая об этом в своем универсале , Брюховецкий подчеркнул, что бывший гетман погиб за христианскую веру. Тукальский и монах Гедеон ( Юрий Хмельницкий) были арестованы и сосланы в крепость Мариенбург.
Однако, на развитие дальнейших событий это повлияло мало. Серко прошел всю Подолию и под Крылевым соединился с Косоговым и наказным кошевым Запорожской Сечи Сацком Туровцом. Часть приднепровских полков присоединились к ним, но Чигирин призвал на помощь Чарнецкого. Под Бужиным Чарнецкий с 2000 конницы вступил в бой с Серком, который укрылся в городе. С 7 по 13 апреля поляки безуспешно осаждали Бужин, потеряли много людей и вынуждены были отступить. Серко и Косогов понесли малые потери и подошли к Смеле, но здесь снова были атакованы Чарнецким и Тетерей. Осада Смелы не принесла удачи полякам, им пришлось отступить, а Серко переправился на восточную сторону Днепра и соединился с московской ратью.
Брюховецкий с основными своими силами также вел бои на правой стороне Днепра у Канева, который сдался ему без особого сопротивления. Попытка Чарнецкого освободить город не увенчалась успехом и постепенно, с боями, знаменитый польский полководец стал отступать к Белой Церкви. Брюховецкий и воевода Скуратов, преследуя его, вошли в Корсунь и Черкассы, а в сражении под Ставищами Чарнецкий потерял около 3000 человек и сам был ранен. Однако и Брюховецкий, не имея достаточных сил для развития наступления, в дальнейшем вынужден был оставить Черкассы и Корсунь и отойти к Каневу.
Эти бои местного значения, то утихали, то опять возобновлялись, города и местечки переходили из рук в руки, однако перевеса не было ни на чьей стороне. Брюховецкий настаивал на подкреплениях, но у московского правительства свободных войск не было. Чарнецкий и Тетеря также подкреплений от короля не получали и вообще высказывались о необходимости заключения с Москвой мира, опасаясь, что в противном случае Приднепровье отделится от Польши. Действительно, Иван Сербин, доказывая свою преданность Москве, укрепился в Умани и стал отбивать у поляков близлежащие местечки. В Брацлаве полковником провозгласил себя Василий Дрозд (Дрозденко), а жители тех городов, которые еще оставались на польской стороне ( Черкассы, Корсунь, Белая Церковь) оставляли их, уходя на левый берег Днепра.
В то же время и Брюховецкий опасался, что если царь не пришлет ему подкреплений, то поляки вытеснят его с Приднепровья, тем более, что мещане стали относиться к нему с большой неприязнью из-за того, что он требовал уничтожения городских привилегий ( малороссийские города продолжали жить по магдебургскому праву). На их сторону в стычках с казаками вставали и царские воеводы, как, например, Чаадаев, который не допустил на постой в Киев Прилуцкий полк полковника Горленко.
Начало 1665 года ознаменовалось успехами царских войск. Лубенский полковник Григорий Гамалея освободил Корсунь. Знаменитый Чарнецкий, раненый под Ставищами, умер, а его преемник Яблоновский 21 мая потерпел поражение от московских воевод. Русские опасались нападения орды, но слух оказался ложным. Тетеря попытался взять Брацлав, однако, 4 апреля Дрозденко разбил его и гетман вынужден был отступить в Польшу, потеряв по пути в сражении с Серко еще и захваченную им войсковую казну. В Польше у него отобрали остатки денег. В последующем Тетеря удалился в Турцию, где и умер в бедности
После бегства Тетери на Украине из влиятельных казацких деятелей остались лишь полковники Опара и Дорошенко. При поддержке татар первый летом 1665 года был избран гетманом вместо Тетери, однако спустя недолгое время в том же году он был опять-таки при поддержке татар смещен со своего поста. Гетманом правобережной Украйны казаки выбрали Петра Дорошенко, остававшегося в этой должности до 1677 года.
Евтушенко Валерий Федорович
Источник: Очерк истории малороссийского казачества
http://zhurnal.lib.ru/e/ewtushenko_w_f/kazaki1654.shtml
