Около 1518 года прекратило существование Стародубское княжество.
Обширные земли князей Стародубских (Можайских) перешли во владение великого князя Московского Василия III. Город Стародуб стал управляться периодически сменяемыми московскими наместниками и воеводами. Уже в 1519 году наместником в Стародубе видим князя Курбского С. Ф., а воеводой князя Палецкого И. Ф.1
По-прежнему нет реального мира в отношениях с Литвой. Примерно в 1517 году русские войска, отправленные из Стародуба, понесли сильное поражение от полоцкого воеводы Альберта Гаштольда2.
Василий III принимал энергичные меры по укреплению южной границы государства. Почти каждый год по весне на берег Оки и в южные города входили русские полки. В 1519 году особую заботу московское правительство проявило о Северской земле. В город Стародуб, выдвинутый далеко на юг, оно послало "больших воевод" Андрея Ростовского и Ивана Бутурлина. И в следующем году русские войска продолжали стоять на "крымской украине". Видимо Москва не заблуждалась относительно затишья на южной границе. Это была лишь передышка в борьбе с Крымским ханством. Усиленная оборона спасла Северщину, в том числе и Стародуб, от разорения в 1521 году, когда огромные силы (до 100 000 человек) Мухаммед-Гирея, минуя северские области, дошли до Москвы, увели много пленных3.
В феврале 1523 года между королем Польским, великим князем Литовским Сигизмундом и Московским великим князем Василием Ивановичем было заключено перемирие на 5 лет. Сигизмунд брал обязательство:
"...в тыи перемирные лета, в пять лет", земель и городов чужих, в том числе "города Стародуба с волостьми" "не воевати ни зачепати ничим".
Но и в перемирные годы взаимные претензии не прекращаются. В июне 1526 года Сигизмунд пишет к Василию III:
"...наместники и поместчики твои украинные, с Гомья, з Стародуба, з Брянска и з Лук, и з инших твоих украйных городов, не однокрот, пришедши войною, волости наши, Горволь, Речицу, Пропойск, Чичерск, Кричов, Лучичи и иншие наши волости воевали, и многих людей в полон повели, и животы их забрали".
В 1528 году перемирие между Сигизмундом и Василием III было продлено еще на 6 лет. Конфликты на границах продолжались, и в мае 1531 года Василий III жалуется королю:
"...ныне к нам пишут безпрестани наши наместники и приказные люди украииных наших городов, что твои люди и ныне вступаются в наши земли и в воды через перемирные грамоты, а именно вступаются в волости Стародубские... И ныне пришед з те наши волости Вишневского люди, наших людей семдесят человек головами свели, а животы пограбили, да дву наших детей боярских, Мишу Салогуба да Васюка Лесуна, да их людей тридцать человек до смерти побили, а животы их пограбили"4.
В 1531 году крымские татары предприняли несколько набегов на "украину". Пятитысячное татарское войско под предводительством "Бурчак-царевича, Ахмат-Гиреева сына" в феврале месяце направлялось к Стдродубу, но, изменив намерения, неожиданно для московских воевод успело "повоевать тульские и одоевские места"3.
После смерти Василия III в 1533 году на великое княжение вступил его старший сын Иван IV, которому было всего три года. Правительницей стала мать малолетнего Ивана Елена Глинская. Фаворитом и ближайшим советником великой княгини был боярин князь Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский.
Князья рода Оболенских в течение нескольких лет управляли Стародубом. Так, в 1525, 1526, 1528, 1531 годах наместник в Стародубе — князь Александр Иванович Стригин; с октября 1532 года до взятия литовцами Стародуба в августе 1535 года воеводой Стародуба был князь Федор Васильевич Овчина-Телепнев-Оболенский. Оба эти князя являлись двоюродными братьями князю Ивану Федоровичу, фавориту Глинской1.
В 1533 году при поддержке турецкого султана крымским ханом стал Сагиб-Гирей, правление которого характеризовалось резко враждебной политикой в отношении Русского государства. Положение Стародуба как крепости на окраине государства еще более осложнилось начавшейся в 1534 году войной с Литвой и Польшей, которые никак не хотели примириться с потерей Северской земли. Опасность нависла с двух сторон.
В мае 1534 года литовские войска совместно с крымскими татарами совершили налет на русскую Северскую украйну. Город не штурмовали, но разграбили окрестности Стародуба и других северских городов.
В. Темушев. // Кром М.М. Стародубская война (1534–1537). Из истории русско-литовских отношений. М.: ИД «Рубежи XXI», 2008. С. 45.
В сентябре 1534 года киевский воевода Андрей Немирович с многочисленным войском осадил Стародуб и выжег его предместья. Сама крепость устояла. Более того, в хорошо организованной Андреем Левиным вылазке русские нанесли ощутимый урон литовцам, и они вынуждены были отступить. Наместник Стародуба князь Александр Кашин отослал в Москву 40 неприятельских пушкарей, захваченных в плен с орудиями.
Поздней осенью 1534 года русские полки выступили из Москвы против Литвы. Не встречая неприятеля в поле, и не занимаясь осадой крепостей, с огнем и мечом они дошли до Вильны.
"Воеводы наши... истребив жилиша и жителей, скот и хлеб,... не потеряв ни одного человека в битве, с пленниками и добычею возвратились в Россию... в начале марта"5.
Стародубский воевода князь Федор Васильевич Овчина-Телепнев водил войска из Стародуба к Мозырю, Турову, Могилеву с таким же успехом: везде жгли, убивали, пленяли и нигде не сражались. Несколько смягчают такую жестокость русского войска заметки летописи, что в грабежах своих россияне не касались церквей православных; и многих единоверцев великодушно отпускали из плена5.
Пока русские летом 1535 года разоряли восточные области Литвы, Сигизмунд собрал 40-тысячное войско, и под руководством воевод Юрия Радзивила, Андрея Немировича, Яна Торновского, Ильи Острожского, Симеона Вельского армия вышла в направлении Гомеля и Стародуба.
Сохранилась королевская грамота от 3 июня 1535 года Пропойскому и Чичерскому наместникам:
"...Тых часов отпустили есьмо от нас гетмана нашого великого, пана Юрья Миколаевича Радивила, и з иншими гетманы и з войски нашими великими, и з делы, в землю неприятеля нашого Московского, на Северу, и казали есьмо им, Бога вземши на помочь, замков наших отчизных Северских добывати. И естли б Бог милый допомог напервей замку Гомья достати, або огнем его спалити, приказуем вам: ...вы бы ...обрали есте с тых волостей Пропойской и Чичерской двадцать человеков, с топоры, который бы мели тот замок Гомей зарубити, поки войски наши оттоль з земли не выйдут"4.
Иллюстрация взятия Стародуба польско-литовскими войсками в 1535. Из польской хроники 1564 г.
В грамоте четко сформулирована цель похода на Северщину. Кроме того, она дает информацию о географической среде и дорогах в районе Гомеля. Представляется, что в те времена Гомель был окружен непроходимыми лесами. Иначе, как могли 20 человек с топорами устроить засеку, которая могла бы преградить путь целой армии?
Гомель не был готов противостоять неприятелю и был сдан без боя. А вот Стародубу предстояло жестокое испытание.
Объединенное литовско-польское войско осадило Стародуб. Оборону города возглавил воевода князь Оболенский-Телепнев-Овчина Федор Васильевич. Потянулись долгие героические дни осады. Нападавшие вели интенсивный обстрел города из пушек, осажденные предпринимали вылазки. Обе стороны несли ощутимые потери. Более четырех недель продержались стародубцы, появились надежды, что вот-вот литовское войско снимет осаду.
Но 29 августа город потряс взрыв страшной силы. В воздух взлетела часть городской стены, через образовавшийся пролом ворвался неприятельский отряд. Город был взят в жестоком штурме, подожжен, погибло около 13000 русских. В плен попали воевода князь Телепнев-Овчина, князь Сицкий, погиб князь Петр Ромодановский.
Что же произошло в этот день? Н. М. Карамзин цитирует из Псковской летописи:
"подкопашася под стену 200 сажень, и подкатиша норами бочки с зельями и зажгоша с устья, и треснуше зелие, и вынесе 4 прясла стены и стрельницу".
В Синодальной летописи сказано:
"наставиша в яму под стеною множество бочек с пушечным зелием, и позажгоша тамо свечи, и догореща свечи до зелия, и гряну аки гром".
В одной из летописей говорится, что у литовцев было "два злы чародея"5. На самом деле это были минеры, подкопщики.
Подкоп и подрыв большого заряда пороха в то время явилось настолько новым и необычным делом, что имя одного из этих "чародеев" попало даже на страницы Евреиновской летописи:
"Оли ж ляхове, которые с тем разумели Ербурд с торыщи своими почалися копать под стену городовую, и когда подкопали и подложили зелия под стену з бочками, и зажгли кнотом, и выкинуло 4 городни в неделю на сятого Иванна"6.
Ученые считают, что впервые русские познакомились с употреблением пороха в подкопах под городские стены в 1535 году при осаде литовцами Стародуба7,8. А уже в 1552 году при взятии Казани русские неоднократно применяли подкопы и взрывы городских стен, что в немалой степени способствовало успеху. Таким образом, опыт, приобретенный под Стародубом, пригодился уже под Казанью.
В именных росписях русских пленников, взятых литовцами, встречаем стародубского городничего Фому Григорьевича Чаплина, стародубца Семена Семеновича Замыцкого, стародубца сына боярского Григория Корьбу, слуг воеводы князя Овчины Андрея Горбатого и Ширяя4.
Стародуб был разрушен до основания, но скоро жизнь стала возвращаться в город. Уже в апреле 1536 года "начало город Стародуб делать земляной на старом же месте, и доделан того же лета, июля в 20 день". Стародуб продолжал охранять западные и южные границы московского государства.
Вскоре после пленения бывший стародубский воевода князь Ф. В. Телепнев-Овчина из Литвы прислал письмо своему брату князю И. Ф. Овчине, где просит помощи брата и великого князя в вызволении из плена. Письмо привез слуга князя Федора Андрей Горбатый. В письме, кроме просьб личного характера, передавалось желание литовских магнатов жить в мире с Московией.
В ноябре Андрей Горбатый везет ответ Ивана Федоровича Овчины в Литву, а в феврале 1536 года — очередное послание из Литвы. Идет переписка между братьями и правительствами. Обе стороны высказывают желание мира, но в то же время предъявляют свои претензии. Основные разногласия — каждый считает Стародуб своей отчиной.
В 1537 году, наконец, было заключено перемирие на 5 лет. Правда, Русскому государству пришлось отказаться от Любеча и Гомеля. Западная граница еще более придвинулась к Стародубу.
Перемирие заключено, но уже в октябре 1538 года великий князь Иван Васильевич обращается к Сигизмунду:
"Писал к нам из Стародуба воевода наш Федор Семенович Воронцов, а сказывает, что литовские люди из Речицы и из Чичерска вступаются в наши земли, в волости и в села, которые в перемирных грамотах писаны в нашу сторону к Стародубу, в Бабичи, в Светиловичи, в Голодну, в Скарбовичи, в Лапичи; ... "4.
Судьба же героического стародубского воеводы князя Ф. В. Овчины-Телепнева сложилась трагически.
Вначале он содержался в плену в имении гетмана Ю. Радзивила, но после попытки к бегству был взят королем и помешен в королевском замке Мельник. Князь И. Ф. Овчина не сумел быстро вызволить брата из плена. А в 1538 году после неожиданной смерти Елены Глинской он сам попадает в опалу, и вскоре был казнен. Стародубский воевода так и не выбрался из литовского плена.
Литва продолжала сотрудничество с крымским ханом, направленное против московского государства. В 1540 году это сотрудничество оформляется подписанием договорной грамоты Сигизмунда с крымским ханом Сагиб-Гиреем. В договоре хан обязуется отнять у Московского государства и передать Литве города, отошедшие к русскому государству в 16 веке. В благодарность за это польский король обязался дважды "в год присылать в Крым дань, так называемые "поминки". Татарская угроза относилась и к Стародубу, он числился в перечне городов, подлежащих захвату. И хотя сил у крымского ханства для реализации всех этих обещаний уже не хватало, тем не менее, не считаться с угрозой нельзя было.
Русское государство развернуло широкое крепостное строительство на юге. Фактически в 40-х годах была создана, кроме берега реки Оки, еще одна, передовая оборонительная линия. Русские воеводы с полками стояли теперь на рубеже Пронск—Михайлов—Зарайск—Тула—Одоев—Белев—Козельск—Карачев—Мценск. Кроме того, русские полки взяли под защиту Северскую землю.
Весной 1542 года "приходил царевич крымский Имин-Кирей с многими людьми на Северские места, к Путивлю и к Стародубу, и к Новгороду-Севсрскому". Находившиеся в Севере воеводы великого князя "языков у них поймали и на Москву послали 20 татаринов, а иных побили".
В 50-х годах XVI столетия окончательно оформляется передовая оборонительная линия, надежно защищавшая от крымских набегов Северщину. Ежегодно "с благовещенья" (с 25 марта) "воеводы от поля на первый срок" ставились во многих городах вдоль южного рубежа.
В 1553 году "с благовещеньева дня" русские воеводы с полками находились в Рыльске, Путивле, Новгороде-Северском, Чернигове, Трубчевске.
В 1557 году "воеводы по украинным городам на первый срок" были поставлены еще в большем количестве крепостей: добавились в Стародубе и Почепе. Сентябрьская "роспись" того же года рисует картину плотного прикрытия всей "крымской украины" от самого края Дикого поля. Стоял полк и в Стародубе.
На протяжении 50-х годов крымские татары не смогли ни разу преодолеть оборону "крымской украины".
Принципиально новым явлением стали активные военные действия русских воевод и отрядов казаков "в поле" "под крымскими улусами". Русское государство от сдерживания крымского натиска само переходило к наступательным действиям. Русские рати появлялись на Днепре, под стенами Очакова, на нижнем Дону3. В 1555 году в походе "под крымские улусы" участвовали и северские города во главе с почепским наместником Игнатием Борисовичем Блудово.
В 1558 году Иван IV начал борьбу за удобный выход к Балтийскому морю, началась Ливонская война. Значительным событием этой войны было взятие русскими войсками в 1563 году мощной литовской крепости Полоцка. В походе на Полоцк и в его штурме принимали участие стародубцы и другие северяне. Из Стародуба было 28 воинов, и они были "расписаны" в передовой полк, который возглавляли:
"царевич Тахтамыш, да царевич Бекбулат, да царя и великого князя бояре и воеводы: князь В. М. Глинский, И. В. Шереметьев, А. Д. Басманов"9.
Но Стародуб был прежде всего важной крепостью на западной окраине Русского государства со своим гарнизоном и сам являлся объектом пристального внимания противника. Сразу после взятия Полоцка в плен к русским попал литвин. Пленник сообщил, что литовцы спешно стягивают силы к Стародубу, наместник которого обещал им сдать крепость. Иван IV оказал этим показаниям самое пристальное внимание.
Наместник Стародуба князь Василий Фуников и его заместитель воевода Иван Шишкин-Ольгов были срочно арестованы вместе с женами и перевезены в Москву, имущество переписано и опечатано. Были приняты меры по усилению гарнизона Стародуба, сюда добавляют стрельцов и 83-х детей боярских из Брянска. Для руководства обороной города назначают четверых воевод: С. А. Оксакова и Г. П. Злобина — "для осадного дела в городе", Иная Ординцова и Д. Г. Плещеева — "на вылазке за городом".
И хотя показания пленного более всего компрометировали наместника Стародуба князя Фуникова, больше пострадал воевода Иван Шишкин-Ольгов. Дело в том, что он являлся родственником А. Ф. Адашева — главы "Избранной рады", которого Иван IV подверг репрессиям. Власти обвинили в измене всех родственников Адашева. Суд над стародубскими изменниками повлек за собой массовые преследования многочисленных сторонников павшего правительства — "Избранной рады". Многих из арестованных мучили "различными муками" и ссылали на окраины "в дальние грады"10. Стародубское дело наэлектризовало политическую атмосферу до крайних пределов и вызвало первую вспышку опричного террора Ивана Грозного.
Пока русские войска малыми отрядами довершали завоевание Полоцкой области, литовский князь Михаил Вишневецкий с помощью запорожских казаков и белгородских татар в мае 1563 года опустошил Стародубский уезд, сжег посад Радогрща. В 1565 году пришедшее на помощь литовцам польское войско, рыцарство и некоторые паны произвели сильные разорения в смоленской земле, затем, соединившись с отрядом Оршанского старосты Филона Кмиты, напали на Почеп, сожгли его и разграбили окрестности Стародуба11.
И во второй половине 16 столетия Северщина оставалась объектом постоянных нападений. Кроме татар, приходивших сюда почти регулярно, также беспрестанно приходили литовские отряды, состоявшие или из регулярных войск, или из отрядов отдельных панов, Или из воровских шаек некоторых авантюристов. Если в борьбе с Литвой города-крепости имели большое значение, то в борьбе с татарами постройка городов мало помогала. Они их просто обходили, И необходимо было изыскать какие-нибудь средства против внезапности татарских набегов. Нужны были также воины, которые выслеживали татар в степи и давали бы знать в украинные города об их приближении. Для этого создавалась сторожевая служба. До 1571 года было 73 сторожи. Находились они в степи впереди самых окраинных городов на 4—5 дней пути, а одна от другой отстояли на день-полдня. Это были временные приюты для служилых людей, находившихся в постоянной связи друг с другом. Служба сторожей считалась очень трудной и опасной. Они получали большее жалование, чем другие служилые люди, а также вознаграждение за убытки, которые они могли понести (например, потеря лошади и т. д.). При Иване Грозном в такой службе принимали участие дети боярские Стародуба, Почепа, Новгорода-Северского, Брянска, Карачева12.
Для службы в пограничных районах требовались люди особого рода — неприхотливые, предприимчивые, привыкшие смотреть в лицо опасности. Южный служилый люд сильно отличался от дворянства центральной России, а воеводы здесь смотрели сквозь пальцы на происхождение тех, кого они зачисляли на службу. В 1589 году "охочим" казакам, которых набирали в гарнизоны Стародуба и Рыльска, достаточно было привести с собой 2-х коней, чтобы им без промедления выплачивали по 2 рубля жалованья. Случалось, беглый холоп, придумавший нехитрую сказку о своей биографии, становился в одном из южных городов сыном боярским13.
В 1579 году, в период успешных действий войск Стефана Батория, литовцы опустошили Северскую землю до Стародуба. Уже под самый конец изнурительной, очень неудачной для Московского государства, Ливонской войны Северщина подверглась очередному нападению литовских войск. Осенью 1581 года киевский кастелян Михаил Вишневецкий вместе с запорожцами разрушил Трубчевск, разграбил его окрестности. Воеводы северских городов преградили ему обратную дорогу у реки Судости и вступили в бой. В этом сражении участвовали и воеводы из Стародуба князь Михаил Мезецкий и Яков Прончишев. Но удача была на стороне литовцев, и войско Вишневецкого воротилось в пределы польского государства14.
Запорожские казаки, сторонники польского короля, во главе с гетманом Яном Оршевским пришли к Стародубу и после погрома с большой добычей возвратились домой. Баторий был очень доволен их действиями15. В другом источнике имеется сообщение, что запорожцы под командованием гетмана Федора Богдана сожгли Стародуб в 1579 году16. Вполне может быть, что это два разных сообщения, одно из которых неверно, об одном и том же событии.
В 1583 году Ливонская война, длившаяся четверть века, закончилась. Стародуб — город-крепость все эти годы нес тяжелую службу по охране Московского государства. Окрестности города и городские посады неоднократно подвергались разорению, но сама крепость устояла.
Уже в царствование Федора Иоановича в 1590 году город был укреплен новыми сооружениями, а гарнизон усилен.
Видно, что жизнь города Стародуба во многом определялась противоборством Литвы и Московского государства за обладание Северщиной. Почти весь 16 век длилось это противостояние.
Нельзя не отметить положительной консолидирующей роли, которую играла православная церковь. Несмотря на враждебные отношения двух правительств, церковь пыталась поддерживать контакты с православными, разделенными новыми границами.
В начале 16 века Стародуб вошел в состав Московского государства. Но монахи Киевопечерского монастыря по старой памяти продолжали ходить в Стародуб и в Новгород-Северский за сбором церковной дани. Таким образом, Киев не разлучился экономически со своими древними "прибежанами". Сохранилась королевская грамота 1540 года Киевскому Печерскому монастырю, разрешавшая монахам "...за границу, до тых украиниых городов Северских, к Стародубу и к Новугородку по дань посылати". Оказывается, эта дань "с давных часов хоживала... з Стародуба и з Новагородка к монастырю Печерскому".
В 1571 году король Сигизмунд снова подтвердил право киевопечерских монахов ходить за границу, в Стародуб и в Новгород-Северский. А в 1583 году и Иван Грозный признал за монахами право на получение церковной дани.
Такие контакты православных людей не позволяли окончательно потерять след к русскому политическому единству17.
____________________________________________
Использованная литература:
1 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России. М., 1988.
2 Герберштейн Сигизмунд. Записки о Московии. М, 1988.
3 Каргалов В. В. На степной границе. М., 1974.
4 Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. II, Спб., 1848.
5 Сочинения Карамзина. История государства Российского. Т. VIII, Спб., 1852.
6 Полное собрание русских летописей. Т. 35, Евреиновая летопись.
7 Яковлев В. В. Краткий очерк истории подземной минной войны. М, 1938.
8 Дудов А. В. Географическая среда и история России. М., 1983.
9 Витебская старина. Т. IV, Витебск, 1885.
10 Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1983.
11 Любавский М. Литовско-русский сейм. М., 1900.
12 Багалея Д. И. Очерки по истории колонизации степной окраины Московского государства. М., 1887.
13 Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVIII в. М.. 1990.
14 Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию. Спб.. 1867.
15 Тордеев А. А. История казаков. Ч. 2, М., 1992.
16 Маркевич Н. История Малороссии. Т. 5, М, 1843, стр. 202, 229.
17 Кулиш П. А. Материалы для истории воссоединения Руси. Т. I. М., 1877.
Д.Р. Поклонский. «Стародубская старина». XI-XIX вв. Исторические очерки. Книга 1. Издательство Клинцовской городской типографии, 1998 г., 244 с.
