Ольга Белова, Владимир Петрухин
Истории еврейской общины Брянского края
В рамках комплексной программы «Изучение, охрана и спасение памятников еврейского культурного наследия в России» в июле состоялась пилотная экспедиция в Брянскую область с целью фиксации, описания и дальнейшего изучения памятников еврейской культуры
В последние годы этнографические экспедиции, связанные с изучением традиций, истории, культуры и быта восточноевропейского еврейства значительно расширили свою географию. В Хмельницкой, Винницкой, Одесской и Черновицкой областях Украины, в Гродненской области Белоруссии, в Псковской, Смоленской и Брянской областях России не раз проходили экспедиции и полевые школы, организованные Центром «Петербургская иудаика» (Санкт-Петербург), Центром по преподаванию иудаики в вузах «Сэфер» (Москва), Центром библеистики и иудаики Российского государственного гуманитарного университета (Москва), Центром еврейского образования «Эйтан» (Санкт-Петербург), Институтом славяноведения Российской академии наук (Москва).
В рамках действующей по договоренности с Российским еврейским конгрессом и Брянским государственным университетом им. И.Г. Петровского (БГУ) комплексной программы «Изучение, охрана и спасение памятников еврейского культурного наследия в России» 6-8 июля 2009 года была проведена пилотная экспедиция в Брянскую область с целью фиксации, описания и дальнейшего изучения памятников еврейской культуры. В экспедиции принимали участие исследователи из Института славяноведения и БГУ.
Участники экспедиции ставили своей целью обозначить круг возможных исследований по описанию и каталогизации еврейских некрополей и памятников еврейской культуры, сбор «устной истории» бывших местечек Брянской области, выявление архивных материалов, связанных с историей местных евреев.
 Надгробие-жернов на кладбище в Мглине |
«Еврейская история» Брянского края для исследователя традиционной культуры интересна в первую очередь потому, что этот регион исторически находился на стыке культурных традиций — здесь сходились границы русских, украинских и белорусских земель. Благодаря столь пестрому соседству и местная еврейская традиция приобретала неповторимый колорит. О богатой событиями истории еврейского населения Брянщины можно судить не только по насыщенному фактами «Путеводителю по еврейской России», вышедшему в Москве в 2004 году, но и по материалам, собранным «здесь и сейчас», записанным от старожилов Брянска и соседних городов, исторически входивших в черту оседлости.
Материалы, собранные экспедицией Российского государственного гуманитарного университета в 2008 году в Брянске и Клинцах, а также рассказы живущих в Москве уроженцев брянско-черниговских местечек, стали стимулом для экспедиции нынешнего года.
Мы посетили бывшие местечки и села Брянской области, входившие в черту оседлости: Почеп, Мглин, Сураж, Ляличи, Унечу. Главный и зачастую единственный памятник еврейской истории любого местечка — еврейское кладбище. Некрополи XIX–XX веков сохранились в Почепе, Мглине, Сураже, Унече. Как и в других областях России, Украины и Белоруссии, еврейские кладбища Брянщины производят грустное впечатление не только потому, что это памятники стремительно исчезающей культуры евреев Восточной Европы, но и потому, что в большинстве случаев находятся они в заброшенном и аварийном состоянии. Исключение составляет еврейский некрополь в Сураже, где порядок на кладбище поддерживается местной еврейской общиной. В Унече относительный порядок еврейского некрополя обеспечивается благодаря тому, что кладбище в Унече — общегородское. Некрополь в Мглине расположен на городище раннего железного века и многие могилы, как и культурный слой городища, нарушены грабительскими раскопками.
 Памятник с изображением «рук когена» на могиле, где похоронен «Моше Хаим сын Иегуды Лейба Луковский»
|
А ведь места эти — действительно уникальные, что подтвердилось интересными находками. Так, кладбище в Мглине — это несколько десятков надгробий, изготовленных из половинок мельничных жерновов. Самая ранняя установленная датировка — 1880-е годы. По свидетельству старожилов Брянска, подобные «камни» были также на еврейском кладбище в Брянске еще после войны. В Почепе единичные жернова встречаются среди традиционных плит и камней.
В прошлом году в Брянске мы слышали от старожилов о том, что где-то в окрестных местечках до войны на кладбищах были деревянные резные мацевы. Это воспринималось почти как сказка. В этом году нам повезло: на кладбище в Унече было зафиксировано пять таких памятников 1930-х годов, некоторые из них изготовлены из железнодорожных шпал (Унеча — крупный железнодорожный узел Брянской области, старые вагоны и другие атрибуты железной дороги находят свое место в архитектуре города).
Увидели мы и следы своеобразного почитания могил: захоронение когена в Унече («двойная» мацева с изображением благословляющих рук), покрытое тканью, и накрытое тканым полотенцем надгробие-жернов в Мглине.
Бесценным источником для нас являются и рассказы старожилов. История, увиденная глазами современников, воспоминания детства, семейные рассказы о необычных, драматических и трагических событиях — все это помогает прочувствовать и понять те времена, когда на улицах Брянска, Унечи, Почепа и других российских городов звучала еврейская речь.
В.Н. Кривошева, 1948 г.р. (г. Брянск):
— Наша семья называлась в Унече «Красногубцы». Красногубцы — потому как мы были румяные… У матери моей второе имя Фрума, в честь какой-то унечской женщины, которая была замужем за богачом, она была добрая, помогала всем, и вот когда она умерла, матери дали второе имя в честь этой женщины…
У нас бабушка по фамилии Бейсман была, ее брат-двойняшка и другой брат уехали в Америку, эмигрировали в 905-м году. Потом из Америки даже доллары слали бабуле! Один из них переехал потом в Англию и, кажется, был каким-то сильным скрипачом, потому что у нас говорили — что в 50-е годы он приезжал с концертами в Москву, но сюда он не мог приехать… Ее звали Сара Абрамовна. Когда стали приходить то красные, то белые — война Гражданская, фельдшер Валенчиц пришел к ней и отдал ей все лекарства, особенно спирт и все прочее, и бинты, потому что приходят то одни, то другие, все грабят, а лечить унечцев чем-то надо! Бабушка Сара говорила: «Фельдшер Валенчиц лучше всех врачей все знает!» Он такой был хороший! И она взяла все эти лекарства, и всю Гражданскую войну эти лекарства пролежали, бинты у нее, и никто не додумался идти, потому что семья была самой бедной!.. И вот потом лечили унечцев…
…Вот были еще у нее купленные дети. Что такое купленные дети? Ребенок болен, при смерти. От него отказывается врач. Уже не могут помочь никто. И тогда вот эта старушка-знахарка покупает за несколько копеек этого ребенка. И считается, что это стал ее ребенок. И она его выходит, как своего. И она выхаживала. У нее было много-много купленных детей!..
Деревянная
мацева.
|
…А меня больше всего всегда поражало в еврейской в нашей Унече, с идишем интересно. То же самое по-русски и по идиш. Вот: «lesen vider leifen бегом». Вот — больше чем «бежать бегом!» Leifen, а потом бегом идет. Это непередаваемо, когда дублирует еще русское слово на всякий случай! Непередаваемое ощущение!
В.Г. Смолицкий, 1926 г.р. (г. Москва):
— Как мне мама рассказывала, что их дом в Сураже находился напротив синагоги. И в 20-е годы, в конце 20-х годов, когда началась эта борьба за то, что все население Советского Союза является атеистическим, и даже в процентах писали, сколько осталось верующих, там целыми районами рапортовали о том, что религия, так сказать, искоренена полностью. Ну и вот пришли комсомольцы грабить эту синагогу, которая была напротив. Причем, наверно, больше половины евреев было среди этих… комсомольцев. А бабушка — ее бабушка, это моя прабабушка, верующая, стоит, совершенно молча так, с каменным лицом и повторяет все время: «Мит музыка! Мит музыка! Мит музыка!» Это значит, она слала им проклятия, чтоб их хоронили с музыкой, вот! Это само по себе считалось у евреев кощунством уже — хоронить с музыкой…
…И мама рассказывала вообще, как прабабушка себя вела в Сураже. То есть когда приезжал в Сураж по каким-то делам какой-то богач и останавливался в гостинице, она одевала свое, «по последней моде» — начала века или конца того века — значит, одевала всю свою одежду и шла в гостиницу, значит, вот, месье там… Перчик, вот я… и начинала с ним беседовать, разговаривать, и кончалось дело тем, что тот давал какие-то деньги для бедных, в эту, в общую казну, вот. И это было ее дело! Она вот так собирала, то есть это были казенные деньги, она из них ничего не брала, но именно вот как дама приходила и занималась вот таким общественно-полезным трудом…
…Известно, как она бежала за теми, кто уезжал, эвакуировался, и кричала: «Не оставляйте меня Гитлеру!» И там их всех собрали и закопали живыми. И там вот теперь еврейское кладбище, на очень красивом месте, на обрыве, там река Ипуть протекает… И вот над рекой обрыв, и там поставлен большой памятник, и написано, что вот здесь похоронены — не похоронены, а заживо погребены — столько-то людей…
В будущем мы планируем продолжить исследования на территории Брянского края. Крайне интересным в историко-этнографическом аспекте представляется город Почеп, известный своими предпринимательскими традициями, развивавшимися во многом благодаря местным евреям. В окрестностях Почепа находятся несколько бывших еврейских местечек (например, поселок Баклань), сохранивших традиционную планировку и частично еврейскую застройку. Хотелось бы больше узнать об истории еврейской коммуны «Най лебн» («Новая жизнь»)», располагавшейся после революции в служебных корпусах усадьбы Завадовского в селе Ляличи (Суражский район). И, конечно, записать как можно больше рассказов «из первых уст»…
Мы надеемся на сотрудничество с местными краеведческими музеями — в музее Почепа есть материалы по «еврейской истории» города, а музей Унечи планирует создать экспозицию по истории еврейской общины, — с религиозными общинами и благотворительными еврейскими организациями, со многими из которых у нас уже установились дружеские связи.
http://www.informprostranstvo.ru/N128_2009/korni.html