Поэзия
Григория
Андреевича
не выдаётся
непреходящими
мыслями, это
бегло
набросанные
впечатления,
но нередко
печали и
восторги
поэта живы и
выказывают в
нём
преобладание
чувства.
Лёгкость
стиха и юмор
местами
напоминают
его, каким
он был в
действительности.
Идеализм,
нередко
сказывавшийся
в его жизни,
отразился и
в некоторых
его
произведениях.
В них видна
и его
беззаветная
преданность
искусству.
Некоторые
поэтические
произведения
его
отличаются
глубоко
душевным
чувством.
Григорий
Андреевич
жил
преимущественно
в своих
музыкальных
произведениях.
Его
поэтические
образы как
бы дополняли
его музыку.
Энергия
мысли, судя
по
произведениям
его, то
падала, то
поднималась.
Жизнь как бы
отражалась в
произведениях
его, иногда
бойких и
живых, а
иногда и
подавленных
грустным
настроением.
Т О В А Р И
Щ А М.
(В день
торжественного
акта 36-го
выпуска
Училища
Правоведения)
20
мая 1875г.
«На волю
рвались мы,
и вот оно
пришло
Давно
желанное,
заветное
мгновенье….
И что же? –
на душе как
будто тяжело
И в сердце
заглянуть,
найдём мы
сожаленье.
Когда, как
не теперь,
пускаясь в
жизни путь,
Взглянуть на
то, с чем мы
навек
прощались, -
Когда, как
не теперь,
душою
вспомянуть
Всё то, чего
следы живыми
в ней
остались.
Из любящей
семьи, от
близких
дорогих,
Мы в новую
среду, в
училище
попали,
И стены те
нам близки
стали.
Сроднились с
ними мы, как
друга жалко
их.
Нас полюбили
здесь и
ласку мы
нашли,
Нам указали
путь и
средства
указали,
Чтоб
гражданами
стать, чтоб
сделаться
людьми.
И. здраво
рассудив,
нас упрекнут
едва-ли
За то, что
мы семья, и
в ней
раздора нет,
Что общая у
нас и
радость и
кручина;
Училище нам
мать, мать,
любящая
сына:
И правоведу
рад, как
брату
правовед!
Не позабудем
мы заботы
чьи,
Училище
создав,
оплот его и
сила….
Да, с именем
его понятия
любви,
Добра Россия
так давно
соединила.
Он
правоведов
чтит любовию
своей,
Давно нас
полюбил, и
нет любви
сильней,
Мы ценим ту
любовь, мы
вправе ей
гордиться
И счастливы
мы тем, что,
в горести
своей,
Он в наш
приходит
храм, как
будто в круг
детей,
О близких по
душе
спокойно
помолиться.
Не позабудем
тех, заботы
чьи, труды,
Хранили,
берегли,
вели нас так
правдиво,
Советов
добрых их
глубокие
следы
Запали нам в
сердца, как
в землю
доброй нивы.
В душе
запечатлён
совет его
благой,
Мы, помня
наш девиз,
пойдём своей
дорогой
На тот
алтарь, куда
богатый и
убогий
Обязан всё
нести, дар
принесём мы
свой.
К отчизне и
царю
разумная
любовь
С восторгом
принести
заставит то
даянье!
Пусть каждый
правовед
поймёт своё
призванье,
Вот в чём
залог успеха
всех трудов.
Быть может,
жизнь сулит
нам горе и
невзгоды,
Не ослабеет
в нас
энергия
труда.
Припомним в
скорби час
училищные
годы,
Припомним
то, что
здесь мы
слышали
всегда.
И с новой
силы в путь,
усталость
забывая,
Впредь, пока
хоть искорка
горит
Училищу на
честь! И
нас, как
мать родная,
Оно оценит
всех,
поймёт,
благословит».
ДРУГУ
Мне тяжёл
твой упрёк,
он на сердце
залёг
Всё ты
сетуешь,
добрый мой
друг,
Что своим я
стихом лишь
о мире своём
Говорю, а
как грустно
вокруг.
И куда ни
взгляни в
наши смутные
дни,
Мало
радости, -
горя же
тьма:
Вместо
чувства
разврат,
лицемерия
яд,
И пародия
только ума.
Ты советуешь
мне, рыться
в той
глубине
И наружу то
зло
выставлять….
Наши язвы
постичь, на
сатирика бич
Стих мой
грустный и
краткий
сменить.
О, поверь!
всё пойму,
больно мне
самому,
Но карать и
учить не
берусь.
Пусть сатиры
ланцет
вскроет гной
многих лет,
Оперируя
матушку
Русь.
Мне не этот
удел рок
вручить
захотел,
Словом
высказать
грусть не
могу.
А скорбишь
ты душой,
так вечерней
порой
Забреди, - я
тебя берегу.
Звуков
сладостный
рай,
поделюсь я с
тобой
Всем, что на
сердце
лежит,
Их заслышишь
едва, для
чего тут
слова –
Чувство
прямо душе
говорит.
И
предавшийся
им, полон
миром иным,
От земли
далеко
улетишь,
И забьётся в
груди вера в
жизнь
впереди,
И как много
ты людям
простишь!
ИЗ ПЕСЕН
РАЗЛУКИ
(посмертные
стихотворения).
Если близок
тот день,
что в
родимую сень
я приду от
трудов
отдохнуть;
Кто любил
горячо, кто
творить мог
ещё, ты не
скоро того
позабудь.
И другому,
даря то, чем
счастлив был
я, имя мое,
хотя в мысли
шепни;
И в отчизне
иной в этот
миг роковой
я припомню
минувшие
дни.
Как был
нежно любим,
как звала ты
своим, всё,
о чём я
теперь
промолчу…
И с укором
взгляну, и
крылами
взмахну, и
навек от
тебя отлечу.
Я читал тебе
длинный
рассказ,
Посвящённый
родимым
местам,
И я видел,
что руку не
раз
Поднимала ты
к милым
очам.
И когда тебе
задал вопрос
О причине
печали и
слёз,
Ты сказала:
«храни тебя
Бог,
Я хочу, чтоб
себя ты
сберёг».
Заструилися
слёзы
сильней
При словах:
«на могиле
твоей,
Может быть,
не случилось
бы мне
Помолиться
одной в
тишине?»
Не страшись
– милосердна
судьба.
Если сломит
страдальца
борьба,
Будет близок
и лёгок твой
путь,
Не заставит
на веки
уснуть.
И к могиле
моей никогда
Затереть ты
не можешь
следа.
Там, - кто
сердце поэта
любил
И страданье
его оценил –
И кто
звуками музы
пленён
И моё
вдохновенье
постиг,
Память
лучшую в
людях любя,
-
Тот
промолвить,
взглянув на
тебя:
«Вот могила,
который он
взят» -
И презреньем
тебя
заклеймят…
Ты сознаешь,
хоть поздно,
всё то,
Что тобой
безвозвратно
взято…
Но меня не
воротишь уж
вновь –
Что-ж,
другим ты
улыбки
готовь.
И скажи в
оправдание
ты:
«На могиле
растут ведь
цветы».
Ты помнишь,
раз вечернею
порой
Глухим путём
бродили мы с
тобой,
И храма вид
средь леса
при луне
Тебя смутил
– он страшен
был и мне;
Но пред
иконой
теплилась
лампада
И кроткий
свет,
казалось,
говорил:
«Приди сюда,
коль рок
тебя
сломил».
Моя душа
такой же
храм
угрюмый,
В нём мрак
кругом, нет
больше
божества,
В молитве
силы нет без
высшей думы,
И иногда
лишь
теплится
едва
Надежды луч.
О, дивная
лампада,
Не гасни ты
– убийствен
этот мрак;
Молиться
как? Какие
жертвы надо,
Чтоб твой
елей
священный не
иссяк?!
И мне в
ответ, над
озером
далёко,
Раздался
вдруг
невидимый
привет:
«Люби,
люби!»
звучало так
глубоко.
Пройдёт пора
томления и
бед….
За всё
судьбой
даруется
отрада;
Прочь лживый
сон –
грядущее
своё
Я вижу всё,
и мне
скрывать не
надо,
Последний
раз видна
мне та
лампада….
Последний
раз лобзаю я
её.
ВИДЕНИЮ.
Да, милосерд
Господь!
Порою шлёт
на землю
Он ангелов
своих утешит
род людской
Я одному из
них, тебе
внимая,
внемлю
И, мнится,
небеса
разверзлись
надо мной….
Ни клеветы
людской, ни
зависти, ни
злобы
Я не
страшусь под
сенью
райских
крыл,
Но слова не
найду,
которое
могло бы
Сказать, как
я тебя
безумно
полюбил….
Ты скроешься
из глаз, в
сиянье
утопая,
И мрачен и
уныл родной
мне станет
край,
И тщётно
буду я
шептать во
след:
«родная,
Хоть миг ещё
один – не
улетай!»
О, призрак
дорогой!
Усталою
душою,
Как отблеск
счастья
дней, я
образ твой
ловлю,
С тобою я
делюсь, с
тобою лишь
одною,
Тем словом
дорогим и
искренним –
«люблю».
Я так был
слаб – и тем
сильнее
Работал ум.
Вокруг меня
Встают
видения, как
тени,
И к дням
исчезнувшим
маня
Картинами
они
сменялись, и
меж них –
Забыть ли
мне о днях
былых,
Что нам с
тобой в удел
достались?
Веселья дни
– они
прошли;
Но точно
отблеск в
час заката.
Когда уж
тьмою даль
объята,
Ты мой
привет
услышь
вдали.
За несколько
минут
счастливого
забвенья
Когда в
своих руках
я руку жал
твою,
За полный
ласки взор,
за слово
сожаленья,
Оставшись
вновь один,
тебя
благодарю.
Всё живо
предо мной.…
И сладостная
нега,
Покой, мне
принося,
объемлет
тихо грудь,
Вблизи тебя,
мой друг,
мой alter
ego
Спокойным
детским сном
хотел бы я
уснуть.
Н. М. М. (Михайловой-Нивлянской).
….. Сердце
бодрствует –
мысли летят
Вдаль
минувшую.
Звуки мне
чудятся.
Был я в
жизни так
искренно рад
И картины
былого
рисуются….
Вот я вижу –
пирушка
весёлая,
Ты запела –
всё смолкло
кругом,
О, добьюсь
для тебя
ореола я
И в труде мы
отраду
найдём.
Обаянием ты,
ненаглядная,
Будешь
чувство
будить и
мечты,
Просыпаюсь –
тоска
безотрадная,
Я один – где
же ты?
То мне
снится
аллеей
знакомою
Ты идёшь и
всё ближе,
слышней,
Льётся
песнь, дышат
неги
истомою,
Это курский
поёт
соловей.
Не смолкай
эта песнь
благодатная,
Мало в жизни
отрадных
минут;
Канет в
вечность та
ночь
ароматная,
С новым днём
и печали
придут.
То мне
видится
Волга
широкая,
То красою
блистающий
Крым,
О, страшися
душа
одинокая
Мест, где
было
отрадно,
двоим….
Былое
гаснет,
дорогая,
Прошла пора
– теперь
другая,
Конец
восторженной
весне,
Она
промчалась,
как во сне.
Но об
утраченном
огне,
Теперь
спокойно
вспоминая,
Ты не кляни
блаженство
рая,
С которым ты
явилась мне.
Полно….
Выроем яму в
саду
И посадим мы
бедный
цветок,
А потом за
рояль я
приду
И что спеть
бы голубке я
мог?
Над могилою
той я спою,
Эти звуки к
тебе
долетят,
Похоронную
песню мою,
Позабудешь
её ли –
навряд….
Н. М.
Передо мной
два образа
стоят:
Один из них
действительность
живая.
(Живых
позорят и
клеймят)
Другой – что
создал я,
страдая,
И в звуках
передал….
Тебе несу я
в дар своё
страданье.
Не будет
всех, кто
камнями
бросал
И камни те
не соберутся
в груду,
Живёт лишь
то, что ищет
идеал;
И песня та,
что я тебе
пою,
Свои
перенесла
невзгоды.
Всех смерть
сметёт с
лица
природы,
Лишь песня
не умрёт в
родимом нам
краю.