Сотник Максим Бороздна Бороздна Максим, один из сыновей сподвижника Хмельницкого -Лаврентия Бороздны, был личностью необычной среди современного ему общества. Учился он, по-видимому, в Киевской академии и затем взят был на службу к царевичу Алексею Петровичу, находясь при котором, немалое время жил за границей.
Мы не знаем рода службы Бороздны и только можем догадываться, что был он певчим, которые при дворе пополнялись преимущественно малороссиянами. С потерей голоса, певчие отпускались на родину, где иногда успевали получать места сотников. Кончив службу при царевиче, Бороздна успел получить это место при ходатайстве Головкина, который за него так писал Скоропадскому:
«Пред несколькими леты был в службе при доме его высочества государя царевича из малороссийских жителей Максим Бороздна; а потом служил он при доме её высочества государыни крон-принцессы, и во всю бытность, оказал себя верно. А ныне он из той службы стал быть свободен и просил меня о рекомендации, желая за его службы быть ему во отечестве его, в Малой России, а именно в Стародубовском полку, в селе Топале, сотником. Я... рекомендую... Максима Бороздну, дабы изволили по прошению его... быть ему в том селе Топале сотником. Буде же его в то место зачем не мочно на тот уряд определить, то б оное место сотницкое ему определили, однакож бы в том же Стародубовском, а не в ином полку... А он, Максим, может и велможности вашей при случае быть удобен и услужить, ибо немецкий язык он знает и в европейских государствах был доволно и тамошное обхождение присмотрел». 501)
Скоропадский, конечно, поспешил удовлетворить ходатайство Головкина, и Бороздна был поставлен сотником в Мглине, на место Аф. Есимонтовского. Получив сотничество, Бороздна сразу начал заводить в сотне небывалые порядки. В жалобе мглинских казаков на своего нового сотника, поданной почти вслед за его назначением, читаем:
«Скоро зоставши сотником, почал Бороздна козаков муштру учити и досель не престаючи того; заказал был всем куреням жебы мушкеты козацкие на флинты строем шведским были переробленни. И так мезерное козацетво в самую голоднечу прошлого року, з многих куреней тот его указ исполняти, остатнее свои злидне збиваючи, мусили... По волости часто проезжаючи, якоби коледовать, а болш для того, щоб кого удрать, як в селе Дрокове: многих позавешовавши в тин, своими руками бил; также и в Овчинци селе, около Покрова Пресв. Богородицы, тое ж чинив, навет за тую ж колядку и дякови церковному Грицкови досталось киями добре...» 502).
Видно, что Бороздна вместе с новыми порядками относительно «муштры», которую старался завести, желая обратить на себя внимание, может быть, самого царя, не забывал и старых порядков, по которым для сотника с сильной поддержкой всякий произвол над сотнянами оставался безнаказанным... «Завешивая в тин» людей, 503) Бороздна знал, что при покровительстве таких людей, как Головкин, местных властей ему бояться нечего. И действительно, несмотря на жалобы сотнян, гетман уже в 1716 г. утвердил за Бороздной «для спокойного владения и послушания» с. Лопазню, находившуюся до того в ведении мглинской ратуши. Отдана была Бороздне и урядовая Чешуйковская мельница. При Бороздне происходило межевание Почепской волости Лосевым, причем, как мы уже видели, Бороздна усердно хотел помочь Меншикову в его попытке примежевать к Почепу Мглинскую сотню. Бороздна был женат на какой-то Катерине Ивановне, которая «в Россию выехала из чужих краев и восприяла православную веру».
По смерти Бороздны в 1722 г., вдова его вышла вторично замуж за поручика Антона Детерденева и успела выхлопотать в 1727 г. царскую грамоту, которой за ней и детьми Лопазня утверждалась «вечно». 504)
«Муштра», которую Бороздна хотел завести в Мглинской сотне, по-видимому, не привилась, так как о ней никаких упоминаний затем мы не встретили. 505)
501) Материалы военно-учен. арх. главн. штаба, I, 806.
502) Зап. Черниг. Губ. Стат. Ком., И, 68.
503) Старинный вид наказания, состоявший в том, что ноги наказываемого закладывали в середину плетня, для беспрепятственного нанесения ему ударов.
504) Обозр. Рум. Оп., 345.
505) Для большего знакомства с личностью Максима Бороздны приводим здесь собственноручное его письмо, писанное в 1720 г. к соседу:
«Мосцевый пане Алексий Есимонтовский, мой велце дознаннейший благодетелю и коханый пане куме. Не прылично шляхтеноурожоным пароли свои мутовати и их не додержавшы, нечтось новое вщынати, понявши веры байкам людским, чего от мене самого не выходило, так теж и от старосты моего лопазинского, жебы насилие людям нашым чинити, огороды купленные вами взорувати и прочая, як в листе вм. мце пана до мене писанном пространно изображено. На якый як словесно посланному от вас тогда ответовалем, так и теперь письменно ответуючы, унежене упрошаю вм. мце пана зъехати теперешнего часу в Лопазню, а обачити совокупне кому от кого чинитца обида як в межованю поля, поселеня людского и завладения куплею набытых огородов. И так розсмотрсвшы заправедно прилюдне акорд учинити конечный, жебы впред жадная распра з обоих сторон не происходила и нас бы в соседско прыязненой любви жыючих, не зводила...»
О потомстве Максима Бороздны см. Киевск. Стар. 1887 г, XVIII, 395.
Текст приведен по изданию: А. Л. Лазаревский. Описание старой Малороссии. Том 1. Полк Стародубский. Издание второе // Под общей ред. О.Р.Вязьмитина, — Белые Берега: Группа компаний "Десяточка" (издательство Белобережье), 2008. - 560 с.