ПОЭТ ПУШКИНСКОЙ ПОРЫ

ПОЭТ ПУШКИНСКОЙ ПОРЫ

Б. М. Петров

С лёгкой руки брянского писателя и литературного краеведа В. П. Парыгина за Иваном Петровичем Бороздною закрепилось определение поэт пушкинской поры¹. Пушкин и Бороздна, действительно, почти сверстники. Но пора - это только время. Как говорит китайская пословица, "можно спать на одной подушке, но видеть разные сны". В пору Пушкина было много поэтов, по-иному видевших пути русской литературы. Одних наш великий поэт уважал, над другими посмеивался, с третьими вёл жёсткую полемику. Пушкин и Бороздна вышли из разных литературных школ. Учителя Бороздны А. Ф. Мерзлякова Пушкин считал "ужасным невеждою", но по выходе из пансиона Бороздна уже не был слепым подражателем Мерзлякова. Его кумиры - Е. А. Баратынский и Ф. Н. Глинка, отношение Пушкина к которым было доброжелательным. Бороздна внимательнейшим образом относился к творчеству великого поэта. Он рано сумел понять значение Пушкина, особенности его таланта, старался следовать за ним, брать Пушкина за образец.

Хотя И. П. Бороздна напрямую обратился к Пушкину со стихотворным посланием ("К А. С. Пушкину")², его творчество, видимо, осталось в целом неизвестным Александру Сергеевичу. В период южной ссылки Пушкин дружески встречался с неким капитаном Бороздною и написал на него фривольную эпиграмму ("Накажи, святой угодник...")³. Имя этого служаки исследователям выяснить не удалось, и степень его родства с Иваном Петровичем не установлена. Александр Пушкин и Иван Бороздна не были лично знакомы, но у них имелось много общих знакомых и даже друзей. Иван Петрович жадно внимал каждому их слову о великом поэте, и не будет большим преувеличением сказать, что он тоже был отдалённым членом пушкинского круга. На гибель Пушкина Бороздна откликнулся стихами, которые хранил в своих бумагах отец поэта Сергей Львович Пушкин.

¹Парыгин В. П. "Писано в Черниговской губернии...". / "Лит. Россия", 15 августа 1986 г.

²Журнал "Славянин", 1828, N 52.

³Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1989.

----- <7/8> -----

Основная часть творческой жизни Бороздны прошла в родовом его имении с. Медвёдово Стародубского (тогда) уезда Черниговской губернии, ныне Клинцовского района Брянской области. Земли Брянского края богаты литературными именами конца XIX - начала XX в., однако дальше вглубь времён литературная ситуация резко меняется. В первой половине XIX в. на востоке области, относившемся тогда к Орловской губернии, мы видим несколько имён светских и духовных писателей, преимущественно прозаиков, прямо или косвенно связанных с Севской семинарией (М. Г. Гаврилов, А. И. Говоров, Г. И. Добрынин, В. Г. Покровский, С. Е. Раич, владыка Филарет Амфитеатров и др.). В зрелые свои годы они жили за пределами нынешней Брянской области и, как правило, о родине не писали. Можно упомянуть ещё крестьянского поэта Е. И. Алипанова (1801-1860), то ли родившегося в Дятьково, то ли там часто бывавшего. В западной части области, в историческом крае Стародубье, картина примерно такая же. Здесь мы видим прозаика А. А. Перовского (Антония Погорельского), заезжавшего из Петербурга в Почеп и Погорельцы, ныне находящиеся на Украине, скромного одописца П. П. Лобысевича (1761-1817), земляка Ивана Петровича по Стародубскому уезду (ныне село Лобысевича Посудичи относится к Погарскому району), пишущих краеведов Г. Н. Есимонтовского, А. И. Ханенко, А. И. Покорского-Жоравко и М. О. Судиенко, свойственника Бороздны и хорошего знакомого Пушкина, к которому он обращался по денежным делам и в 1830 г. намеревался посетить его в Стародубе⁴. В отличие от восточной Брянщины большинство этих литераторов жило в родном крае, но литературный талант их (за исключением А. Перовского) был более, чем скромен.

Наконец, нужно сказать о больших поэтах - Ф. И. Тютчеве и А. К. Толстом. Тютчев, сверстник Бороздны, был введён в литературу всё тем же А. Ф. Мерзляковым, вместе с Бороздною состоял членом Общества любителей российской словесности, но в период активной поэтической жизни И. П. Бороздны находился за границей и "места немилые, хоть и родные", как он называл свой Овстуг, впервые навестил лишь в 1849 г. А. К. Толстой (1817-1875) вошёл в русскую поэзию в конце 1840-х годов, а на территории Брянщины (в Красном Роге) прочно поселился только в год кончины И. П. Бороздны.

Таким образом, в наиболее активный четвертьвековой период своей литературной деятельности (1822-1847) Иван Петрович Бороздна был единственным заметным поэтом, жившим и творившим на территории Стародубья и всей будущей Брянской области. Это первейший, хотя бы в свою пору, поэт Брянщины, плоть от плоти своего края.

⁴Письмо А. С. Пушкина к М. О. Судиенко из Петербурга в Стародуб от 12 февряля 1830 г. (по-французски).

----- <8/9> -----

1

Бороздны - один из двух наиболее древних и наиболее крупных землевладельческих родов Стародубья (второй аналогичный род - Рубцы). Происхождение Бороздён скрывается во мгле веков. Когда-то их огромные земельные владения прерывистой полосою тянулись от Мглина и Смолевич до Горска (древнее село на р. Снов, ныне на территории Украины, а в начале XIX в. - в составе Новозыбковского уезда), то есть вдоль старинной дороги Чернигов-Стародуб. Уже в начале XVII в. эти владения считались дедичными. Они принадлежали Борозднам, считавшимся детьми боярскими ещё в период московского управления Стародубьем (1503-1618), что было подтверждено поляками, завладевшими краем по условиям Деулинского перемирия. Такие латифундии составлялись веками. Важнейшими центрами в этих землях были Горск и Медвёдово. Рубцы, в фамилии которых можно видеть прозвище владетелей домонгольского города Ропска - Ро(у)п(б)цы, также владели лоскутной латифундией вдоль той же дороги. Главными центрами в ней были Топаль (ныне называемая Великой) и, видимо, Ропск. Очевидно, Рубцы и Бороздны - древнейшие роды, восходящие к местной знати периода Сновской тысячи Великого княжества Черниговского (XII в.), а, возможно, и древнее. Прозвище "Бороздна" может указывать на связь этого рода с периодом перехода от подсечного земледелия к пашенному, от бороны к сохе, к появлению борозды. Именно пашенное земледелие создало ту "прибавочную стоимость" (повысило урожайность, увеличило производительность труда земледельца), которую можно было изъять, и это исторически обусловило появление раннефеодальной знати в этом крае. В 1895 г. в с. Медвёдово был найден клад из 124 арабских серебряных дирхемов 896-982 гг.⁵. Достаточно сказать, что на пути из варяг в греки в знаменитой Старой Ладоге, по сравнению с которой Новгород Великий - новый город, за все годы раскопок было найдено только 467 таких монет⁶. Село Медвёдово уже в Х в. было крупным центром и принадлежало, видимо, предкам Бороздён.

Комиссия польского мечника Балтазара Стравинского, принимавшая в 1620 году Стародубье в состав Речи Посполитой, записала за сыновьями Ивана Бороздны Яковом, Дмитрием, Осипом и Владимиром их наследственные

⁵Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев. / Древности Восточной Европы. М., 1969, с. 189-196; Клады нумизматические. / Тр. Черниговск. губернск. архивн. комиссии. Чернигов, 1905, в. 6.

⁶Кирпичников Л. Н. Ладога в международной торговле VIII-XI вв. (по находкам куфических монет). / Чернигов и его округа в IX-XIII вв. Чернигов, 1988, с. 15-16.

----- <9/10> -----

вотчины, но король Владислав IV грамотой 1625 г. подтвердил права не на все из них. (Медвёдово, не имевшее тогда церкви, было утверждено за Владимиром Ивановичем, который в 1629 г. завещал его брату Осипу). Прибывший в Стародубье шляхтич Мартин Фащ стал ещё более теснить Осипа Ивановича, пытался отобрать часть его имений по суду. Четырежды вызывали Осипа Бороздну в асессорский суд, но он не являлся. 30 марта 1648 г. король подписал декрет, по которому Осип Иванович и сын его Лаврентий, "... как обыкновенному закону непослушные, со всех земель государства польских и из общества и товарищества людей честных приговорены к изгнанию, а денежный штраф, определённый судом, взыскать с их имений Горска, Клюсов и Куршановичей"⁷.

Случилось так, что сия грозная бумага из Кракова прибыла в замочек Стародубовский одновременно с гонцом с юга, который сообщил, что казаки под предводительством вновь избранного гетмана Богдана Хмельницкого наголову разбили на речке Жёлтые Воды польское войско. Осип Бороздна решил, что это не он, русский сын боярский, а поляки с их асессорскими судами, мечниками и комиссарами должны быть изгнаны из товарищества честных людей, и решительно поддержал Хмельницкого, подняв свою челядную дружину и реестровых казаков Стародубья на изгнание оккупантов. Вспыхнула партизанская война, длившаяся с переменным успехом шесть лет. Сразу же после Переяславской рады казаки перебили остававшихся в крае поляков и навсегда присоединили Стародубье к Русскому государству.

После освободительной войны из Бороздён упоминаются только Осип Иванович и его сын Лаврентий, за которым были подтверждены вотчинные земли. Остальные Бороздны, видимо, погибли в боях или умерли. В 1658 г. гетман Выговский писал, что пан "Лаврентий Бороздна и теперь каждой дороги, до войска становячися, не опускает" (то есть ходит в каждый поход)⁸. У Лаврентия было три сына. Максим Лаврентьевич, гофкурьер супруги несчастного царевича Алексея Петровича при его поездках по Европе, стал основателем мглинской ветви Бороздён. Разделение остальных земель между многодетным Владиславом и Иваном Лаврентьевичами шло долго и мучительно. Владислав Лаврентьевич завладел Горском с округою и основал городняцкую ветвь рода, Иван Лаврентьевич получил прозвание "Медвёдовский" и стал родоначальником одноимённой ветви. Он - прапрадед поэта И. П. Бороздны.

⁷Лазаревский А. М. Полк Стародубский. Киев, 1888, с. 434.

⁸Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1908, т. 1.

----- <10/11> -----

После 1689 г. Иван Лаврентьевич отобрал (купил по символической цене, видимо, как дедичное) у сыновей Василия Смолевицкого с. Смолевичи с огромным лесным массивом, простиравшимся на юг до торфоболота, ныне называющегося "Оболёшево". Для закрепления земель за собою тогда полагалось хотя бы демонстрировать их освоение - селить хутора или, по крайней мере, заводить мельницы, буды, майданы. Видимо, не позже 1697 г. в середине этих лесов, на речке Туросне Картавой (ныне Московка) была засыпана плотина, устроена мельница и появился хутор смотрителей за ними, переведённых из Смолевич. Место это получило название Стадола (позже произносилось как "Стодола", а в советское время "Стодол"). Со временем оно стало деревней, вошедшей в 1925 г. в состав г. Клинцы. Через Стадолу шла большая дорога из Стародуба в Попову (ныне Красную) Гору и далее в Литву. В 1707 г. Иван Лаврентьевич отвёл рядом со Стадолой участок для поселения ватажки великороссийских староверов. Осадным старостой новоначавшейся раскольничей слободки Бороздна назначил одного из беглых братьев Клинцовых, Василия Афанасьевича. По фамилии (прозвищу) братьев слобода получила название Клинцы, сохранившееся позже и за городом. Иван Лаврентьевич является, таким образом, основателем не только первой, но и второй, основной, составляющей части Клинцов⁹.

Сын ветерана освободительной войны Иван Лаврентьевич Бороздна Медвёдовский и сам верно служил гетманскому бунчуку и царской короне, пользовался почётом и уважением. В 1715 г. он получил от Петра I подтвердительную грамоту на с. Медвёдово, с. Смолевичи, д. Стадолу (тогда в ней было всего пять беспашенных хат) и другие владения. Такое благоволение царя, конечно, было бы невозможно, если бы Бороздна проявил какие-либо шатания во время шведского нашествия на Стародубье (1708 г.). В 1723 г. он уже бунчуковый товарищ, его приглашают разбирать тяжебные финансовые и земельные дела, что говорит о высоком общественном доверии. После избрания стародубского полковника И. Скоропадского гетманом, на полковом уряде (то есть на должности полковника) замелькали разные хапуги-назначенцы, возникла так называемая "Стародубовская замятня", длившаяся до 1734 г. В 1724 г. сотником полковой сотни г. Стародуба по представлению генерал-губернатора

⁹Самодеятельный поэт из с. Великая Топаль Иван Посканный (1915-2002) почему-то считал своим долгом клеветать на Ивана Лаврентьевича в стихах и статьях, изображая его, правнука партизана, готовым к предательству, и отказывая ему в участии в заложении Клинцов. Роль И. Л. Бороздны в поселении Клинцов показана в работе Р. И. Перекрестова "О происхождении топонима "Клинцы". / Клинцовский летописец. Клинцы, 2004, с. 15-19.

----- <11/12> -----

А. И. Румянцева был назначен И. Л. Бороздна, а в связи с отставкой очередного полковника он некоторое время "исправлял его должность" (то есть был наказным полковником).

Иван Лаврентьевич был женат на неграмотной Анне Зеленской из Речицы и имел от неё пятерых детей. Старший сын Василий, видимо, умер подростком. Младший сын Иван был последним ребёнком, 1712-1715 гг. рождения. Старшая дочь, Елена Ивановна, вышла замуж в Речицу, но в 1718 г. ушла от мужа и постриглась в Печеницкий монастырь под Стародубом, где потом была игуменьей; Агафья Ивановна вышла замуж за бунчукового товарища Г. А. Стаховича, получив в приданое село Ущерпье; младшая, неграмотная Анна, была при родителях.

В это время оставшуюся после измены Мазепы без хозяина богатейшую Топальскую волость Пётр I подарил своему сподвижнику Савве Лукичу Владиславичу графу Рагузинскому, сербскому купцу на русской дипломатической службе. Занятый государственными делами Савва редко бывал в Великой Топали, доверив управление ею своему племяннику графу Гавриле Ивановичу, человеку алчному и бесцеремонному. В 1718 г. Гаврила сумел провести на должность Топальского сотника не казака, а нежинского грека мещанина Клима Янжула. Вслед за Климом в полк полезли и его родственники. Видимо, по наущению Рагузинского Янжул в 1725 г. написал в Малороссийскую коллегию донос на наказного полковника Ивана Лаврентьевича Бороздну, обвиняя его в "некоторой важности", которая так и не была публично названа. Бороздну арестовали, били, пытали и в 1726 г. сослали в Сибирь. Уже в день его ареста граф Гаврила примчался со своей дворней в Медвёдово и вывез к себе всю его движимость - деньги, драгоценности, оружие, книги, посуду, одежду, постельное бельё, ткани, продукты, свиней, птицу и т. д. Общественное мнение осудило его за грабёж, и граф придумал, как его "узаконить". Как только Бороздна оказался в Сибири, он увёз к себе жену Бороздны и принудил её выдать за себя младшую дочь Анну Ивановну, изображая свой грабёж как "вывоз приданого"¹⁰.

После смерти Екатерины I с Ивана Лаврентьевича было снято обвинение и в 1727 г. ему разрешили вернуться из Сибири. В пустом медвёдовском доме он нашёл лишь голодного младшего сына Ивана (будущего прадеда поэта). Куражась над Бороздною, Рагузинский избивал его посланцев и много месяцев удерживал не только дочь, но и его жену. Более того, Гаврила глумливо отобрал у старика даже те вещички, с которыми тот вернулся из Сибири. Надломленный страданиями Бороздна

¹⁰Петров Б. М. Тогда богатые тоже плакали. / "Труд". Клинцы, 1994, N 121, 122.

----- <12/13> -----

скончался в 1728 или 1729 гг.¹¹ (Гаврила помер в 1739 г. Бог не дал ему детей). Казачество отвернулось от Янжула, тогда он выпросил себе (купил?) в Генеральной канцелярии "грамоту о непорицании" за содеянное, вызвавшую у казаков только смех.

Иван Иванович сумел удержать отцовские земли. Более того, после ревизии владений 1729 г. он, как и многие землевладельцы, пытался вернуть клинцовскую землю, занятую раскольниками, но слобода уже была отписана на Государя. Иван Иванович прочно обосновался в Медвёдове, не зарясь особенно на южные земли Бороздён. С 1735 г. он находился в службе, ходил в турецкий поход, вышел в отставку в 1762 г.

2

Дети боярские Бороздны в XVII-XVIII вв. стали старшиной Войска Запорожского. Казацкая старшина делилась на три категории: сотенная, полковая и генеральная или бунчужная, т. е. "отправляющая службу под бунчуком" - знаком Гетмана. Иван Лаврентьевич дослужился до звания бунчукового товарища (1723), а его племянник Иван Владиславич (из городняцкой ветви) - до должности генерального судьи (1731). Сын Ивана Лаврентьевича Иван Иванович стал уже генеральным бунчужным (1762).

По Переяславскому договору (1654) Войско Запорожское вошло в состав Московского государства на правах автономного самоуправления. По условиям Андрусовского перемирия 1667 года и Вечного мира с Речью Посполитой Правый берег Днепра Москве удержать не удалось, и Гетманщина сократилась до размеров будущих Киевской, Полтавской и Черниговской губерний. После завоевания Причерноморья существование внутри Российской Империи казацкой автономии стало анахронизмом, и Екатерина II, проводившая с 1775 г. широкую административную реформу, решилась на её ликвидацию, приравняв малороссийские земли во всех отношениях к Великороссии. Гетманщина была разделена на три наместничества (губернии) - Киевское, Черниговское и Новгород-Северское (в состав которого вошёл и Стародубский полк). Указом от 3 мая 1783 г. всем малороссийским поселянам было велено "оставаться в своих местах и в своём звании" (п. 8). Очень часто Указ этот называют "указом о введении крепостного права в Малороссии", но это неверно.

¹¹Куражась над памятью основателя Клинцов Ивана Лаврентьевича Борздны, Посканный в своей поэме "Сказание о Василии Клинцове" (Брянск, 1994) заставляет Бороздну отбирать жену у холостого в действительности В. А. Клинцова.

----- <13/14> -----

Он касался широкого круга административных вопросов (причём не только в Малороссии)¹². Украинские крестьяне фактически были закабалены уже к 1729 году. Тем же Указом казацкая старшина (начиная с сотенного писаря) приравнивалась к великорусскому дворянству. Так дети боярские, бунчуковые товарищи Бороздны стали российским потомственным дворянством. Внесение их в дворянские родословные книги осуществлялось уже в первые десятилетия XIX века.

Потомственное дворянство (не говоря уже о личном) было далеко не равнозначно. Дворянская родословная книга делилась на шесть частей. Первые три - это новое дворянство: пожалованное Государем (ч. I), выслуженное чином военной (ч. II) или гражданской (ч. III) службы. В ч. IV входили иностранные дворянские роды, в ч. V - титулованное дворянство, в ч. VI - древние роды, "благородное течение которых покрыто неизвестностью". Стоит ли говорить, что наиболее редким было и, соответственно, считалось наиболее почётным причисление к IV-V частям Родословной книги? Но в пятую часть можно было попасть только за особые заслуги перед Государем и Отечеством, а в четвёртую на Черниговщине с её давними связями с Польшей путь, казалось бы, был открыт. Из-за этого искушения приписать себе древнее польское шляхетство многие подлинные родословные были забыты. Не избежали этой болезни и Бороздны, пытавшиеся изобразить себя благородными выходцами из Речи Посполитой. Не получилось, лишь три рода в губернии попали в четвёртую часть, а Борозднам пришлось довольствоваться частью VI книги¹³. При этом подлинная история рода (впрочем, как и у многих других родов) была забыта, а была она куда интереснее, уникальнее, чем выдуманное переселение предка с Волыни в Стародубье.

Одновременно с нобилитацией казацкой старшины утверждались и её гербы. Старинный герб рода Бороздён, зафиксированный на печати гофкурьера Максима Бороздны, был прост: красное сердце с тремя колосьями сверху, обременённое стрелою, возложенной на натянутую тетиву лука снизу, и сопровождаемое справа звездою, а слева - повёрнутым полумесяцем. (В геральдике право и лево меняются местами, то есть называются как бы с точки зрения держащего щит). Впоследствии этот герб значительно усложнился. На печати брата поэта Николая Петровича он выглядит так: щит разделён на четыре части, из коих в первой,

¹²Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое, т. 21 (1781-1783 г.), N 15724, с. 907-911.

¹³Милорадович Г. А. Родословная книга черниговского дворянства. СПб, 1902, т. 2.

----- <14/15> -----

Герб рода Бороздён.
Вверху - вариант XIX в.,
слева - вариант XVIII века.

----- <15/16> -----

в серебряном поле, изображено сияющее солнце; во второй, в голубом поле - золотой полумесяц и серебряная звезда; в третьей, в зелёном поле - лук и стрела, обращённые полумесяц рогами, а стрела остроконечием в правую сторону. В четвёртой части, в красном поле, перпендикулярно означены две золотые звезды. Щит увенчан дворянским шлемом и короною со страусовыми перьями. Намёт на щите золотой и голубой, подложенный красным и серебром¹⁴.

Таким же был и герб поэта. Герб братьев Бороздён внесён в Общий Гербовник дворянских родов Российской Империи.

3

Иван Иванович Бороздна был весьма уважаемым в полку человеком. Его имя стоит в числе делегатов старшины от Стародубья, подписавших Наказ в Комиссию по сочинению нового Уложения (1767). В январе 1787 г. Екатерина II проезжала через Стародубье в Крым. В Малороссии она встречалась с только что нобилитированным украинским дворянством. Её маршрут пролегал через Несвоевку - Новое Место - Большой Кривец - Нижнее - Стародуб - Новгород-Северский. 17(28) января царица ночевала рядом с Медвёдовым в с. Нижнее, во вновь построенном доме Миклашевских. Сохранились фасад и план этого деревянного дома: он был велик (около пятнадцати комнат), но очень скромен по архитектуре. В Новгород-Северске местное дворянство устраивало приём Императрице. П. А. Румянцев-Задунайский просил Ивана Ивановича приветствовать Императрицу речью, но, ссылаясь на возраст, он от этой чести отказался.

И. И. Бороздна был очень богатым человеком. Всего ему принадлежали 1663 души крестьян мужского и 1601 женского пола. В Медвёдове, над речкой Пенейкой, он возвёл деревянный дом на 16 комнат. Около 1740 года он построил в Стадоле, близ запруды, заезжий дворец - барский дом для временного проживания и ночлега панов (простой люд обычно ночевал прямо на мельнице). Дом был одноэтажный, деревянный, но это было очень нужное сооружение на большой дороге, которая шла тогда из Стародуба через сёла Мартьяновка, Ардонь, Стадол, нынешнюю клинцовскую площадь Ленина, по проспекту Ленина, на Солодовский брод через речку Туросну Картавую (ныне Московка) и далее на Рожны, Ущерпье, Попову Гору, Лотоки. Заезжий дом стоял в лесу, на бровке склона к реке, примерно на месте водонапорной башни кожзавода.

¹⁴Лукомский В. К., Модзалевский В. Л. Малороссийский гербовик. СПб., 1914.

----- <16/17> -----

Село Нижнее вблизи Медвёдова.
С плана второй половины XVIII в.
В 1787 г. Казацкая старшина Стародубья устроила здесь ночлег
проезжавшей Императрице Екатерине II.

Дом Миклашевских в с. Нижнее Стародубского уезда. 1780-е гг.
Со старинного чертежа.
В 1787 г. в нём ночевала Екатерина II.

----- <17/18> -----

Проезд, ведущий ныне от ворот завода на площадь, - это и есть въездная аллея стодольской усадьбы Бороздён, а фабричный парк - это окультуренные остатки леса. Второго марта 1742 г. Н. Д. Ханенко, ехавший из Глухова в свои имения за Беседью, ночевал в стодольском доме и написал об этом в своём "Диариуше": "В Стародубе позабавились за полдень, а потом, выехавши, прибыли на ночь в деревню Стодолу и тут в дворце п. Ивана Бороздны Медвёдовского ночевали"¹⁵. Это и есть первое упоминание о Клинцах в художественной литературе.

Иван Иванович был женат на А. Н. Миклашевской, из знатного и богатого казацкого рода. У них был только один сын, тоже Иван Иванович (Младший), умерший раньше отца, но оставивший потомство - сына Петра и трёх дочерей. Его сын Пётр Иванович Бороздна - отец поэта. Родился он в Медвёдове 4(15).02.1766 года. С 1780 г. служил в гвардии - сержант Преображенского полка, затем переведён ротмистром в Стародубовский карабинерный полк, позже преобразованный в драгунский. 3 мая 1787 г. он вышел в отставку майором. В 1789-1791 гг. П. И. Бороздна - депутат дворянства Суражского уезда, в 1791-1794 гг. - Суражский уездный, а в 1794-1797 гг. - Новгород-Северский губернский предводитель. Представлялся Екатерине II. После её кончины и перекройки административной карты Малороссии Павлом I, приведшей к ликвидации Новгород-Северской губернии, - подкоморий (заместитель судьи) Стародубского повета. Провёл размежевание Стародубовского, Мглинского и Новгород-Северского уездов. В 1802-1815 гг. Пётр Иванович служил Новоместским (Новозыбковским) поветовым маршалом (уездным предводителем дворянства). В 1803 г. П. И. Бороздна произведён в надворные советники (гражданский чин 7 класса, приравнивавшийся к подполковнику), тогда же награждён орденом Владимира 4 степени, в 1810 г. - Анны 2 степени.

В 1812 г. в Россию пришла война. Вот как вспоминал о своей деятельности этого времени в Новозыбковском повете сам Пётр Иванович: "В 1812 г. при самом начале Высочайшего воззвания на защиту Отечества во время вторжения неприятеля в Россию и при сближении его от Могилёвской губернии к Новозыбковскому повету, яко пограничному, в самое короткое время собрал [я каждого] пятнадцатого человека из числа ревизских душ в защитники, вооружил оных с полным продовольствием и, по повелению начальства, выставил на границу Могилёвской губ. Сего же года по предписанию генерал-интенданта Ланского для продовольствия

¹⁵Дневник генерального хоружего Николая Ханенка. Киев, 1884. "Позабавились" - задержались.

----- <18/19> -----

армии в течении 20-ти дней собрал с обывателей повета и на их подводах отправил в Калугу, а оттоль в лагерь под Тарутино и другие места до 10 тыс. четвертей¹⁶ провианта за что пожалован кавалером ордена св. равноапостольного кн. Владимира 3 ст."¹⁷.

Солдаты Кутузова в Тарутинском лагере питались хлебом из Стародубья!

В 1811 г. Пётр Иванович владел 1838 душами мужского пола в Бутовске, Василёвке (позже Болдовка, ныне Берёзовка), Душкине, Ивановке, Киваях, Куршановичах, Медвёдове (202 души), Петровой, Плауновке, Смолевичах, Смотровой Буде, Стадоле (44 души), Туросне, Ясеновке, руднях Голубовке и Ельне, гутах Близне и Петровой. Разбросанность огромных владений позволяла ему служить по выборам в разных уездах Стародубья, но жил он в Медвёдове. Его первая жена - Ирина Антоновна Жоравко, дочь бунчукового товарища, за которой он получил огромное приданое - 1038 душ муж. пола. Но и этого ему было мало. В 1816 г. он купил за 10000 руб. ассигнациями с. Горчаки. Это был один из богатейших помещиков края.

Ирина Антоновна умерла очень рано, оставив мужу свои владения и дочь Ульяну 1786 г. рождения. Неполных пятнадцати лет Ульяну выдали замуж за генерал-майора С. М. Ширая. Брак оказался несчастливым. Трагическая жизнь этой женщины заслуживает отдельного рассказа. Уже в 1790 г. у Ивана Петровича появилась дочь от второй жены - Екатерины Григорьевны Кулябко-Корецкой, дочери майора (родилась 26.11(7.12).1769 г.). А всего у них родилось три сына (Василий, Иван - поэт, Николай) и восемь дочерей: Анастасия Петровна (1790), замужем за коллежским асессором И. П. Юркевичем; Анна (1793) - за Новозыбковским уездным предводителем (1827-1830) Н. И. Немировичем-Данченко; Екатерина (1795) - за майором М. Д. Острянским; Евдокия (1797) - за Новозыбковским предводителем (1832-1837) П. Ф. Рубцом; Александра (1800) - во втором браке за штабс-капитаном М. Ф. Керном; Любовь (1802) - за подпоручиком И. П. Миклашевским; Софья (1803); Варвара (1806); семейное положение двух последних не выяснено. Пётр Иванович выдал дочерей не просто за богатых и знатных людей. Одни

¹⁶Четверть - старинная русская мера объёма сыпучих тел, равная двум осьминам или 209,91 л. П. И. Бороздна собрал 2100 тыс. л зерна, муки и круп, что составляет 170 тыс. ведер и потребовало для перевозки обоза примерно из трёх тысяч телег.

¹⁷Лазаревский А. М. Очерки старейших дворянских родов Черниговской губернии. / Записки Черниговского губернского статистического комитета. Чернигов, 1868, кн. 2, с. 54-98.

----- <19/20> -----

из них (Миклашевские, Немировичи-Данченко) оказались связаны с декабристским движением, другие - с русской культурой. Профессор Петербургской консерватории А. И. Рубец - племянник мужа Евдокии Петровны. Из рода Немировичей-Данченко вышел не только рано умерший декабрист Егор Петрович, но и крупный писатель Василий Иванович, и реформатор русской сцены Владимир Иванович. Имеет косвенное отношение к сфере культуры и Михаил Фёдорович Керн - брат героя войны 1812 г. генерала Е. Ф. Керна, первого мужа пушкинского "гения чистой красоты" Анны Петровны Керн.

Екатерина Григорьевна Бороздна, родившая одиннадцать детей, умерла 27.12.1817 (8.01.1818) года в возрасте 48 лет, когда её младшей дочери было только 11 лет. В стихотворении "Моё убежище" поэт так описывает кончину матери:

Я помню: колокол разнёс лишь весть печали,
Как сирые уже со стонами, в слезах,
Тесняся в храмине, с молитвой окружали
Их благодетельницы прах.

Вскоре за нею последовал и супруг. Пётр Иванович скончался 14(26).01.1820 года в возрасте 54 лет.

Их сын Василий Петрович Бороздна родился 18.02(2.03).1793 г. в с. Медвёдово. В службу он был записан с 1799 г., действительно начал служить с 1814 года в Коллегии иностранных дел. В 1816-18 гг. - секретарь при посольстве генерала А. П. Ермолова в Персию; награждён персидским орденом Льва и Солнца. Сочинял стихи; в 1821 г. издал интересные записки о путешествии в Персию. В конце 1818 г. уволился и некоторое время жил на родине. В 1825 г. женился на Л. И. Угрюмовой. По разделу с братьями получил с. Туросну, где и жил. За ним было 715 душ в Новозыбковском, Стародубском и Суражском уездах. Василий Петрович служил по выборам дворянства (в 1829-31 гг. - Новозыбковский поветовый маршал). В 1837 г. он вновь поступил на службу в Департамент горных и соляных дел, затем служил по Министерству финансов. Был директором экспедиции по заготовлению кредитных билетов в чине действительного статского советника. Награждён многими российскими орденами. У Василия Петровича было трое сыновей и три дочери. Скончался он в 1850-е годы. Могила В. П. Бороздны в Петербургском некрополе не отмечена. Видимо, он был погребён в Туросне. Поэт А. Ф. Землянский, уроженец Туросны, незадолго до кончины мечтал "хотя бы подержать в руках" осколки беломраморного надгробия с могил Бороздён на туросенском кладбище, уничтоженных в 1930-е годы.

Николай Петрович родился 25.10(6.11).1808 г. также в с. Медвёдово. С 1818 г. он воспитывался в Московском университетском благородном пансионе. В 1826 г. он был выпущен с чином 14 класса и поступил в

----- <20/21> -----

Хозяйственный департамент МВД, участвовал в ревизиях губерний. В 1830 г. уволился с должности столоначальника и, видимо, тогда же женился на Елизавете Михайловне Миклашевской, дочери стародубского сенатора, отца и тестя декабристов А. М. Миклашевского и А. Ф. Бригена, тогда уже сосланных. С 1831 г. молодые жили в с. Киваи. Брак, видимо, оказался бездетным¹⁸. За Николаем Петровичем в 1848 г. числилось 889 душ в Новозыбковском и Суражском уездах. Он служил почётным смотрителем Новозыбковского уездного училища, на развитие которого пожертвовал значительные суммы, затем был Новозыбковским уездным (1838-48) и Черниговским губернским (1848-62) предводителем дворянства. Первый орден (Станислава 3 ст.) получил в 1841 г. Принимал активное участие в трудах Черниговского губернского комитета по подготовке освобождения крестьян¹⁹.

В 1862-71 гг. Николай Петрович служил Смоленским губернатором. Он оказывал содействие развитию промышленности, предпринимательства, торговли, просвещения и здравоохранения в Смоленске и губернии, активно проводил крестьянскую и земскую реформы. Награждён золотой медалью за труды по освобождению крестьян. Поощрял и сам принимал участие в благотворительной деятельности по содержанию школ, детских приютов и больниц. Награждён орденами Станислава 3, 2, 1 степеней, Владимира 4 и 3 степеней, Анны 2 и 1 степеней с Императорскою короною (1869). Был избран почётным гражданином Гжатска, Добруша, Красного и Юхнова, а в 1870 г. и Смоленска.

После окончания службы Бороздна вернулся в родные края. В 1874 г. он почётный мировой судья Суражского уезда. Владел 2320 дес. земли, да за женою было 1633 дес. в Новозыбковском уезде. В источниках фигурируют разные даты его кончины - 1880, 1878 (так считают в Смоленске) и 15(27).04.1874 г. в Петербурге (по В. Л. Модзалевскому). Видимо, следует принимать именно последнюю дату. Похоронен Н. П. Бороздна, вероятно, на родине. По некоторым данным его могильная плита зацементирована в пол Киваёвского межшкольного УПК. Всё логично: покойный много сил отдавал именно развитию школ и училищ. Надо же, чтобы у молодого поколения строителей светлого будущего была твёрдая опора под ногами. И через сто лет после кончины потомок освободителей края Николай Бороздна хоть могильным камнем своим ещё раз послужил родине.

¹⁸Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1908, т. 1.

¹⁹А. И. Покорский-Жоравко описывает работу Н. П. Бороздны в Комитете весьма иронически. См. Труды Черниговской губернской учёной архивной комиссии. Чернигов, 1915, в. 11, с. 93-101.

----- <21/22> -----

4

Медвёдово издавна было селом, но в период польской оккупации оно утратило церковь. Вскоре здесь была построена деревянная церковь. В 1767 г. в селе имелся храм о двух престолах - архангела Михаила и Иоанна Предтечи²⁰. В бытность свою губернским предводителем дворянства, когда он имел хорошую возможность выбрать архитектора, Пётр Иванович построил в с. Медвёдово новую каменную церковь. Она имела 11 сажен в длину, 7,5 в ширину и 20 сажен высоты (23,5; 16,0 и 42,5 м соответственно)²¹. Храм был освящён в 1798 г. в честь Успения Пресвятой Богородицы. Это было величественное оштукатуренное снаружи и внутри сооружение из кирпича в стиле зрелого классицизма, квадратное в плане, с кубическим основным объёмом на высоком цоколе. С западной стороны его украшал четырёхколонный портик с фронтоном над входом и полуциркульным окном. Основной объём венчался мощным световым барабаном с восьмью окнами, имеющими полуциркульное завершение, и полусферическим куполом. С севера и юга он фланкировался стоящими вплотную четырёхгранными колокольнями почти одинаковой с барабаном высоты, которые завершались небольшими четырёхскатными куполами и высокими шпилями, поднимающими кресты до уровня яблока основного креста. Ярусы звона имели высокие проёмы с полуциркульным завершением. Строгий облик храма подчёркивали скромные украшения в виде карнизов и неглубоких прямоугольных ниш. Интерьер храма был просторен, светел и отличался сложностью форм и многочисленными украшениями в виде профилированных карнизов, красивых хоров с балюстрадами, пилястрами, розетками и т. п. Прекрасно освещённое подкупольное пространство парило над четырьмя мощными пилонами. Так же хорошо был освещён и просторный алтарь, перекрытый коробовым сводом.

К северу от Клинцовского района находится сельский Гордеевский район. Антирелигиозная пропаганда там, видимо, была поставлена недостаточно активно. В таком же древнем, как Медвёдово, селе Казаричи (по предположению академика Б. А. Рыбакова его начало восходит к периоду хазарского владычества над радимичами - VIII-IX вв.) уцелела церковь Николая Чудотворца, построенная в 1815 г. по заказу майора

²⁰Лазаревский А., Константинович Н. Обозрение Румянцевской описи Малороссии. Чернигов, 1866, в. IV, Полк Стародубский.

²¹Филарет (Гумилевский). Историко-статистическое описание Черниговской епархии. Чернигов, 1873, кн. 7.

----- <22/23> -----

Церковь Успения Пресвятой Богородицы (1798 г.) в с. Медвёдово.
Фото начала 1960-х гг. Из собрания семьи Ю. С. Сивограк.

Площадь перед средней школой с. Медвёдово.
Учащиеся стоят на остатках фундамента уничтоженной церкви.
У левой рамки снимка за оградой - место сооружения мемориала
поэту и его родным. Фото Б. М. Петрова, 2002 г.

----- <23/24> -----

Ф. Д. Ширая и его супруги (Шираи были в родстве с Петром Ивановичем Бороздною). Она несомненно построена тем же архитектором и повторяет Успенский храм с. Медвёдово, отличаясь от него лишь заменой светового барабана на восьмерик со сниженным куполом, завершающимся устремлённым ввысь глухим восьмигранным же барабанчиком, несущим крест²². Специалисты Государственного института искусствознания Министерства культуры Российской Федерации называют Казаричский храм одним из лучших архитектурных памятников Брянщины периода классицизма²³. Успенский храм села Медвёдово был чуть проще, но, несомненно, эта оценка могла быть распространена и на него. Одновременно это же - оценка вкуса Петра Ивановича Бороздны и характеристика той культурной среды, в которой рос будущий поэт.

Успенский храм служил одновременно и усадебным, и приходским, и почётным некрополем. Вероятно, он был построен на цвинтаре прежнего, старинного деревянного храма, около которого тоже были захоронения Бороздён и священников. Архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский) в описании Медвёдова указывает, что мраморные памятники Петра Ивановича и Екатерины Григорьевны Бороздён стояли "при входе в храм"²⁴. В ту пору такие памятники иногда ставили над местом захоронения саркофага в подклете церкви. О существовании такого подклета у Успенского храма нигде не упоминается, не виден он и ныне на месте храма и у его аналога в Гордеевском районе.

И. П. Бороздна в стихотворении "Моё убежище" пишет о погребении родителей:

А ты, родителей моих священный прах,
Покойся мирным сном в хранительных гробах! /.../
Я буду первыми цветами украшать
Воздвигнутые вам в родимом храме урны...

Эти урны, "воздвигнутые в храме", не содержали праха, который "покоился в гробах", а венчали четырёхгранные столбики из чёрного мрамора с базами и абаками из красного гранита. Такие памятники не могли заменить собою крест, необходимый на могиле по правилам православного

²²М. П. Чёрный в книге "Клинцы и клинчане" (Брянск, 1994, с. 11) зачем-то представил снимок двухколоколенного каменного синодального Казарического храма как вид одноколоколенной деревянной Клинцовской старообрядческой Троицкой церкви, рядом с которой он работал.

²³Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: Брянская область. - М.: "Наука", 1998, с. 212-213.

²⁴Филарет (Гумилевский). Историко-статистическое описание Черниговской епархии. Чернигов, 1873, кн. 7.

----- <24/25> -----

захоронения. Видимо, всё же само захоронение было сделано снаружи храма, непосредственно слева (к северу) от входа, как обычно хоронили почётных мирян. Рядом с родителями позже был похоронен поэт и его первая жена.

5

Иван Петрович Бороздна родился в с. Медвёдово 22.11(4.12).1804 г. Указываемые в некоторых источниках дата 27 ноября и годы 1803 и 1808 являются ошибочными. Принятая нами дата была выбита на могильном памятнике поэта и увязывается с его возрастом ко времени поступления в пансион. Ко времени его рождения в семье уже были дети: брат Василий, сёстры Настя, Анна, Катя, Дуся, Шура, Люба, Соня, а сводная сестра Ульяна уже была замужем. О раннем детстве поэта практически ничего неизвестно. По обычаям того времени 10.07.1810 г. он был записан в службу - "при делах Новозыбковского уездного маршала". В 1812 г. Ваня уже канцелярист, а в 1815 г. переведён "к делам Суражского уездного маршала". Росли и чины: 1818 г. - коллежский регистратор, 1820 - губернский секретарь.

Образование Иван получал в благородном пансионе при Московском университете - там же, где Николай. Московский пансион - закрытое среднее (шестилетнее) мужское учебное заведение, учреждённое в 1779 г. по инициативе куратора университета поэта М. М. Хераскова. Преподавание в нём вели профессора университета. Целью воспитания в пансионе объявлялось, "... чтоб младые отрасли человечества, возрастая в цветущем здравии и силах телесных, получали необходимое просвещение и приобретали навыки к добродетели, дабы, достигши зрелости, принесть Отечеству, родителям и себе драгоценные плоды правды, честности, благотворений и неотъемлемого счастия".²⁵ Университетский пансион послужил прообразом для Царскосельского лицея, открытого лишь в 1811 г. по инициативе земляка Бороздён, вельможи малороссийского происхождения А. К. Разумовского, бывшего Министром просвещения. Правда, пансион открывал перед своими выпускниками меньше возможностей на государственной службе, чем Лицей, готовивший сотрудников министерств, но был более демократичен. В разное время в пансионе обучались будущие генералы А. П. Ермолов, И. Н. Инзов, литераторы Н. Ф. Граматин, А. С. Грибоедов, А. Ф. Вельтман, В. А. Жуковский, М. Ю. Лермонтов, В. Ф. Одоевский, А. Г. Родзянко,

²⁵Афанасьев В. В. "Родного неба милый свет...". М., 1980, с. 64.

----- <25/26> -----

Здание Московского университетского благородного пансиона. Гравюра.

А. А. Шаховской, С. П. Шевырёв, декабристы И. Г. Бурцов, Ф. Ф. Вадковский, В. Д. Вольховский, П. Г. Каховский, С. И. Кривцов, В. Ф. Раевский, Н. И. Тургенев, М. А. Фонвизин, А. И. Якубович и др. Среди университетских профессоров, преподававших в пансионе, А. Ф. Мерзляков, М. Г. Павлов, С. Е. Раич и др. Имена лучших выпускников были вырезаны на мраморной доске в вестибюле заведения²⁶.

Малороссийская старшина охотно направляла в Московский пансион своих сыновей, возможно потому, что его инспектором с 1791 г. долгое время был А. А. Прокопович-Антонский, сын бедного украинского шляхтича, ставший в 1788 г. профессором натуральной истории и энциклопедии. Однако поступить в пансион было не просто. Принимали туда мальчиков с девяти лет. Будущие пансионеры уже должны были знать французский и немецкий языки, которые были средством общения в пансионе. Русский язык им разрешалось употреблять только в неучебные дни. За полный пансион полагалось платить в год 275 руб. плюс

²⁶Сушков Н. В. Московский университетский благородный пансион и воспитанники Московского университета, гимназий его, университетского благородного пансиона и Дружеского общества. М., 1858.

----- <26/27> -----

отдельная плата за прислугу. Каждый воспитанник должен был сдать в столовую серебряный прибор. Сыновья Петра Бороздны были приняты в пансион (хотя Иван уже был на пределе приёмного возраста). Следовательно, уже в те годы в Медвёдове преподавали иностранные языки.

Здание пансиона располагалось рядом с университетом на углу Тверской и Газетного переулка. (В 1920-е гг. на его месте выстроен Центральный телеграф). Во всех классах учились около четырёхсот пансионеров. Они носили синие форменные фраки и жили по нескольку человек в комнате совместно с "комнатным надзирателем", докладывавшим о всех их шалостях инспектору. На двоих пансионеров полагался один столик.

С понедельника по субботу в пять часов утра в коридорах раздавался звонок: служитель с колокольчиком давал сигнал к подъёму. В шесть часов раздавался звонок, звавший к повторению уроков. В семь утра пансионеров строили в колонну по-два и вели в столовую. Свершалась общая молитва, заслушивался отрывок из Евангелия. Завтрак был скромен - чай с хлебом. С восьми до двенадцати занятия проводились в классах. Обед был не только питательным, но и воспитательным мероприятием. Отличники усаживались в центре зала за круглым столом, рядовые воспитанники - рядами вдоль стен, а провинившиеся - в коридоре за отдельным столом под вывеской "Ослиный стол". С часу до двух разрешалось поиграть в закрытом дворе пансиона, куда выходили окна инспектора. Игры были просты, такие же, как в деревне, - кегли, свайка, чехарда. Разрешалось оставаться в дортуарах, читать, писать письма, заниматься музыкой и т. п. С двух до шести опять продолжались классные занятия. В шесть вечера давался полдник. С семи до восьми готовили уроки. В восемь опять строем шли в столовую, ужинали, молились, выслушивали отрывок из Евангелия в чтении отличника и отправлялись в дортуары. В девять вечера звенел сигнал ко сну.

В пансионе преподавали историю, логику, математику, механику, физику, естественную историю, русскую и всемирную историю, географию, русский язык и словесность, латинский, французский, немецкий, английский и итальянский языки, иностранную словесность, мифологию, право, статистику, механику, артиллерию, фортификацию, архитектуру, рисование, фехтование, военные движения и действия ружьём, верховую езду, танцы и др. Постигнуть всё это было невозможно, поэтому учащемуся предоставлялась возможность выбрать основные предметы, а по остальным ограничиться ознакомительным курсом. Оценки выставлялись по четырёхбалльной системе. За время обучения трижды устраивались весенние экзамены и трижды декабрьские "акты" - публичные экзамены в присутствии начальства, учёных, родственников и знакомых пансионеров.

----- <27/28> -----

Занятия проводились одиннадцать месяцев в году. В учебное время можно было выпросить увольнительную записку на вечер субботы и воскресенье, если в Москве были родственники или знакомые. Для остающихся в стенах устраивали концерты, театральные представления и даже балы с приглашением благородных девиц. Старших учащихся водили группами по Москве и ближайшим окрестностям на экскурсии и прогулки. Отпуск пансионерам давался только на один месяц (июль).

Нелегко было мальчику из далёкого стародубовского села привыкать к таким порядкам.

6

А. Ф. Воейков
Рисунок художника Р. Александрова

Университетский пансион был важным культурным центром, влияние которого сказывалось не только в Москве, но и по всей России. Воспитанники пансиона издавали рукописные журналы и альманахи, создали студенческий театр. Особенно важна была роль пансиона в развитии русской литературы. В 1801 г. при пансионе было создано "Дружеское литературное общество", учредителями которого были выпускники пансиона и университета Андрей и Александр Тургеневы, А. Мерзляков, А. Воейков, В. Жуковский, Андрей и Михаил Кайсаровы, С. Родзянко и др.

Александр Фёдорович Воейков (1778-1839), москвич, из старинного дворянского рода, закончил Университетский пансион в 1795 г., служил в армии, в ландмилиции. С 1797 г. выступал в печати как поэт, отличался тираноборческими настроениями, гражданственностью. Выйдя в 1801 г. в отставку, жил в Москве, на Девичьем поле. Именно в его доме собиралось Дружеское литературное общество. Девизом Общества стало "Отечество!". Дружеское литературное общество выдвинуло идею народности и видело в русских песнях "русские нравы и чувства, русскую правду, русскую доблесть".

В связи с отъездом А. Тургенева Общество в 1803 г. распалось, но в 1811 г. Мерзляков создал новое научно-литературное общество - "Общество любителей

----- <28/29> -----

А. Ф. Мерзляков
Рисунок К. Афанасьева

российской словесности (ОЛРС) при Московском университете". Мерзляков был не только одним из его организаторов, но и председателем Общества и одним из ведущих его "вкладчиков" (авторов).

Алексей Фёдорович Мерзляков (1778-1830) родился в слободе Далматово Пермской губернии в семье небогатого купца. Дядя устроил его в Пермское училище, где он оказывал большие успехи в учении и начал сочинять стихи. Его ода на мир со Швецией в 1791 году была направлена графу П. В. Завадовскому (владельцу усадьбы Ляличи Суражского уезда), бывшему председателем Комиссии по народным училищам. По его решению Мерзляков был определён на казённый счёт в гимназию при Московском университете, а в 1799 г. он окончил и университет с золотой медалью. В 1804 г. Мерзляков занял кафедру российского красноречия и поэзии в университете, с 1810 г. - он ординарный профессор красноречия, стихотворства и языка российского, в 1817-1828 гг. - декан словесного отделения университета²⁷. Преподавал он также в университетской гимназии и благородном пансионе.

Помимо стихотворений А. Ф. Мерзляков писал песни "в народном духе" в содружестве в композитором Д. Н. Кашиным (из крепостных). В 1803-1806 гг. он создал такие популярные в народе песни, как "Я не думала ни о чём в свете тужить", "Ах, что же ты, голубчик, невесел сидишь", "Чернобровый, черноглазый...", а в 1811 г. знаменитую "Среди долины ровныя...".

Мерзляков легко импровизировал, в том числе на лекциях. Лучшую свою песню "Среди долины ровныя..." он написал в один присест, в гостях, мелком на ломберном столе. Мерзляков восхвалял античность, древнерусскую литературу, отрицательно относился к дворянскому искусству, особенно к авторитетам русского классицизма XVIII в. Как теоретик

²⁷Зорин А. Л. Мерзляков Алексей Фёдорович. / Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. М., 1999, т. 4, с. 27-30.

----- <29/30> -----

литературы он не принимал романтизм, хотя некоторые романтические произведения лично ему и нравились. В нём своеобразно сочетались гражданственность с глубоким интересом к народности. Всё это он пытался донести до своих студентов и слушателей его публичных лекций.

Мерзляков обратил внимание на юного стихотворца Ивана Бороздну, поощрял его литературные опыты и, по существу, явился его основным учителем в поэзии. И. П. Бороздна учился в пансионе одновременно с А. Н. Глебовым, Д. П. Ознобишиным, Э. П. Перцовым, В. П. Титовым (годы учёбы этого набора 1819-1824), оставившими впоследствии заметный след в русской литературе. Уже в младших классах Ознобишин, Шевырёв и Перцов составили отдельное "литературное общество". Юные стихотворцы участвовали и в литературных собраниях пансиона.

Первое из сохранившихся стихотворений Ивана Бороздны - послание к А. Н. Глебову (1821). Позже им написаны послания к А. П. Мясоедову (1822) и Э. П. Перцову. Он занимается переводами из западноевропейских и античных поэтов, пытается писать народные песни. В любовной лирике Бороздны в 1822 г. мелькает имя Нины, и, можно думать, что это не условное поэтическое имя, а принадлежавшее конкретной девушке. Что-то у них не сладилось (возможно, Нина умерла). В 1823 г. Бороздна дебютировал в печати стихотворением "Мудрец" ("Вестник Европы", 1823, N 8), начал активно печататься в других журналах.

В 1818 г. умерла мать, а в 1820 г. - отец Ивана. Старший брат, Василий, после посольства в Персию с 1818 г. жил в Медвёдовe, писал книгу о путешествии, младший брат, Николай, учился в Москве. Братьям предстоял раздел наследства. В 1823 г. в любовной лирике Ивана Бороздны появляется новое имя - Н***, Надина. Обстоятельства их знакомства неизвестны. Видимо, это была родственница кого-то из его соучеников. Возможно, Надина присутствовала на декабрьском акте 1822 года в пансионе. Судя по стихам Бороздны, Надина жила в Тверской губернии. В стихотворении "Утешение", написанном на почтовой станции Медное тракта Москва-Петербург²⁸, о поездке к любимой читаем:

От брегов Десны родимой
Страстью пламенной томимый
К волжским я лечу брегам,

и далее:

Не грусти, о, друг мой милый, -
Сотня вёрст, и я с тобой.

²⁸В знаменитом "Путешествии из Петербурга в Москву" А. Н. Радищева есть глава, посвящённая этой станции.

----- <30/31> -----

Через сотню вёрст от Медного начинался Вышневолоцкий уезд. В стихотворении "К Н***" говорится уже об обручении с любимой и о расставании с нею:

Забуду ли священные места,
Где обручён, прекрасная, с тобою,
И где твоя младая красота
Взлелеяна под кровлею родною?!
Забуду ль вас, о, светлые брега,
Столь Нептуна обильные дарами,
Где Волга, Цна, Тверца и Мста водами
Животворят и долы и луга?!

Перечисленные в стихотворении реки близко сходятся лишь в бывшем Вышневолоцком уезде, даже в пределах нынешнего Вышневолоцкого района, гораздо меньшего по площади.

Видимо, в связи с предстоящей женитьбой Бороздна подаёт в 1823 г. прошение об уходе из пансиона. 14 апреля 1823 г. ещё до окончания пятого класса его увольняют. Он возвращается в Медвёдово и в декабре получает чин коллежского секретаря (10 класс; такой же чин получил А. С. Пушкин по выходе из лицея). Иван Петрович женился раньше старшего брата Василия и поселился в отцовском доме в Медвёдове, который он, подражая Парни, называл "моё убежище". По разделу между братьями Василию досталось с. Туросна, Николаю - с. Киваи, Ивану - с. Медвёдово, с. Смолевичи, д. Стадола, с. Людково Новозыбковского уезда, помещиком которого он также числился. По более поздним (1855 г.) данным за Иваном Петровичем было 990 душ крестьян и около 10000 десятин земли (очевидно, с лесными угодьями). Он был весьма богатым помещиком.

В сельском уединении Бороздна продолжал заниматься поэзией, старался быть в курсе литературных новостей, собирал библиотеку, приобретавшую огромные размеры. В 1828 г. Иван Петрович издал в Москве свой первый стихотворный сборник "Опыты в стихах Ивана Бороздны". Цензурное разрешение на печатание книги от 24 января 1828 года выдал будущий писатель Сергей Тимофеевич Аксаков, получивший должность цензора в 1827 г. Это была одна из его ранних цензорских работ. Иван Петрович с гордостью дарил свою первую книгу родне. Уже в марте он вручил её дяде по матери с надписью: "Любезнейшему дядюшке Григорию Григорьевичу и тётушке Надежде Петровне Кулябко-Корецким в знак глубочайшего почтения и совершеннейшей признательности от сочинителя. 1828 года, марта 17. Медвёдово"²⁹.

²⁹Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова. М., 1975, с. 38.

----- <31/32> -----

В сборнике помещено 45 стихотворений, распределённых по разделам: "Элегии", "Послания", "Разные стихотворения", и поэма "Оина". Стихотворения представляют собою переводы, вольные переложения и подражания темам французских и английских поэтов (А. М. Ламартина, Н. Ж. Жильбера, Ш. Мильвуа, Э. Д. Парни, С. Геснера, А. Каннингема, Т. Мура, Д. Байрона, Д. Харви), древнеримского поэта С. Проперция. Видимо, Бороздна не знал английского языка и переводил англоязычных авторов с французских переводов, в результате чего его переложения иногда оказывались довольно далеки от первоисточников. Проявившаяся в этом сборнике элегичность музы Бороздны, восходящая к античным образцам (Феокрит, Вергилий, Гораций), развитым в новое время (Т. Тассо, Т. Мур, Э. Парни и др.), останется с ним навсегда. Бороздна обращается к теме сельского уединения, умиротворённого единства с природой и селянами, добра и тесно связанного с ним несчастья. У него встречаются мотивы В. А. Жуковского ("Утешение") и попытки вслед за Мерзляковым написать русскую песню ("Незабудка"), в которой вспоминает реку своего детства - медвёдовскую Пенейку. Здесь же мы видим первое переложение псалма - тема, которой Иван Петрович останется верен всю жизнь. Значительное место в сборнике занимают поэтические переложения поэм и переводы оригинальных стихотворених на темы Оссиана (в т. ч. поэма "Оина").

Рецензент "Северной пчелы" отмечал в переводах и переложениях Бороздны присутствие общих мест, перепевов уже известного. С. П. Шевырёв прямо таки обрушился на обращение И. П. Бороздны и П. А. Межакова к тематике Оссиана, называя их пустыми и запоздалыми³⁰. Увы, он был не вполне справедлив. Оссиановские стихотворения Бороздны, а тем более Межакова, принадлежавшего к предшествующему поэтическому поколению, были написаны давно, и лишь публикация их запоздала. Более того, ещё в 1824-1826 гг. оссиановские стихотворения (в том числе того же Межакова) Российская Академия относила к числу образцовых³¹. Лермонтов так же, как и Бороздна, воспитанник благородного пансиона, где культивировалось внимание к Оссиану, обратился к этой тематике ещё позже, и в литературоведении это считается естественным. Оссиановский цикл Бороздны был замечен и советскими исследователями³².

³⁰Рец.: Московский вестник. М., 1828, часть X, с. 164-169.

³¹Собрание новых русских стихотворений, вышедших в свет с 1821 по 1823 годы, служащее дополнением к Собранию образцовых русских сочинений и переводов. СПб, типография Императорской Российской Академии, 1824, ч. 1; 1826, ч. 2.

³²Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. Л., 1980, с. 139-140.

----- <32/33> -----

Оригинальные стихотворения Бороздны анонимный рецензент "Северной пчелы" считал написанными богатым языком, гладким и благозвучным, находил в них более чувства и более смелости. "...В них видны чистая нравственность и доброе сердце", - писал он. - К лучшим произведениям молодого поэта рецензент относил "Гроза", "Первая разлука", "К Надине", "Утешение", "Три сна" и "Послание Аристодема к другу его Филоктету"³³.

15 марта 1829 года Иван Бороздна стал действительным членом Общества любителей российской словесности³⁴. Это редкий случай, когда членом научно-литературного общества при Московском университете стал иногородний, тем более деревенский житель (в члены-соревнователи Бороздна, видимо, был принят ещё в период учёбы в пансионе). Иван Петрович печатался и в трудах Общества³⁵.

7

В стихотворении 1826 года "Первая разлука", написанном в Чернигове, Бороздна сообщает, что впервые оставляет молодую жену одну. Имя этой женщины осталось неизвестным даже такому дотошному генеалогу, как В. Л. Модзалевский, только год её кончины - 1830³⁶. 28 сентября 2001 г. были обретены памятники с могил поэта и его жены. На её памятнике надпись: "Здесь погребён прах Надежды Львовны Бороздны, урождённой Никифоровой, родившейся 1809 года июня 10 дня в Новом Селе Тверской губернии, скончавшейся февраля 17 дня 1830 года в деревне Стадоле Черниговской губернии" и стихотворная эпитафия.

Новое Село (ныне умирающая деревенька) находилось в Холохоленской волости Вышневолоцкого уезда, в 5-6 верстах от с. Колокольня, стоящего в ста верстах от Медного на старинном отрезке петербургского тракта, шедшего когда-то берегом Тверцы. В полутора верстах от Нового Села расположено с. Афимьино (ныне центр сельского округа), где в XVIII в. состоятельные тверские дворяне Тыртовы построили двухэтажный каменный дом, а в 1751 г. - небольшую усадебную церковь в стиле барокко, освящённую во имя Успения Пресвятой Богородицы (как

³³Рец.: "Опыты в стихах Ивана Бороздны". / "Северная пчела". 31 марта 1828 г., N 39.

³⁴Словарь членов Общества любителей российской словесности при Московском университете (1811-1911). М., 1911, с. 37.

³⁵Бороздна И. П. Подражание LX псалму. / "Сочинения в прозе и стихах". 1828, ч. VII, кн. 20, с. 142-143.

Примечание 2007 г.: И. П. Бороздна был принят непосредственно в действительные члены ОЛРС, минуя стадию соревнователя (Авт.)

³⁶Модзалевский В. Л. Малороссйиский родословник. Киев, 1908, т. 1, с. 77.

----- <33/34> -----

Село Афимьино Вышневолоцкого уезда Тверской губернии.
Современный вид. Фото из фондов Вышневолоцкого краеведческого музея.
Вверху - барский дом XVIII в., внизу - усадебная церковь Успения
Пресвятой Богородицы (1751 г.). Обручение Ивана Бороздны и
Надежды Никифоровой, видимо, было освящено в этом храме.

----- <34/35> -----

и медвёдовская церковь)³⁷. В начале XIX в. Новое Село принадлежало коллежскому асессору Льву Егоровичу Никифорову как приданое за женою Матрёной Ивановной урождённой Тыртовой. Наденька Бороздна - их дочь³⁸. Её выдали замуж в 14 лет (как и сестру Ивана Петровича Ульяну). И. П. Бороздна был завидный жених - богат, симпатичен, образован и поэт. Но счастливой жизни не получилось: детей у них не было, и через шесть лет в неполных двадцать один Наденька умерла в том самом стодольском дворце, что построил прадед поэта Иван Иванович Старший.

Вдовец предавался скорби около года. Через два месяца после кончины жены к Ивану Петровичу вернулось поэтическое вдохновение. Он написал поэтическую эпитафию для памятника жене, погребённой рядом с его родителями (эпитафия вошла в "Провинциальный некрополь"). А на текст его стихотворения "Храни меня!", обращённого к душе Наденьки, современный композитор А. М. Карасик написал возвышенный романс (См. приложения в составе книги).

В это время, после польского мятежа 1830-го года, в Клинцы вернулся предприниматель П. С. Исаев, имевший небольшую текстильную фабрику в Царстве Польском. Задумав основать суконное дело в Клинцах, он тщательно изучил рельеф всей округи. Участок, на котором путём не очень дорогих гидротехнических работ можно было перебросить сток реки, получив при этом перепад уровней, необходимый для устройства гидропривода будущей фабрики, Исаев обнаружил в восьми верстах от Клинцов в Затишской лесной даче И. П. Бороздны, при впадении речки Ельни в реку Унечу. Окружающие леса представляли собою запас топлива для паровой машины, которые уже начали появляться в России. Понимая важность этого дела, Иван Петрович в 1832 г. уступил этот лесной участок площадью 1094 десятины Исаеву за 10000 руб. серебром³⁹. Более того, он, хотя это было совершенно не принято в бывшей Гетманщине⁴⁰, отпустил на оброк крестьян своих деревень Стадолы, Смолевич и др. В стране с крепостным правом возможность найма крестьян на работу играла большую роль для развития промышленности. Впрочем, на

³⁷"Здесь древний из варягов путь, художникам источник вдохновенья...": Вышневолоцкий район. Историко-туристический путеводитель. / Вышний Волочёк, Изд-во "Ирида-прос", б/г, с. 12.

³⁸Новожилова Е. В. "Забуду ли священные места, где обручён, прекрасная, с тобою...". / "Тверская Жизнь", 17 июля 2004 г., с. 4.

³⁹Евгеньев Ф. К. Сто лет клинцовской шерстяной промышленности. / Клинцы, 1926, с. 41.

⁴⁰Есимонтовский Г. Н. Описание Суражского уезда Черниговской губернии. Чернигов, 1882, с. 153.

----- <35/36> -----

фабрике крестьяне выполняли тогда хотя и необходимые, но лишь подсобные, не требующие высокой квалификации работы. Мастерами Исаев поставил силезских ткачей, для которых он выстроил колонию Новый Мезерич (ныне п. Мизиричи). Фабрика Исаева выпускала высококачественные сукна, закупавшиеся, большей частью, московскими купцами Боткиными для бартерной торговли с Китаем в обмен на чай. Фабрика Исаева была лидером технического прогресса в клинцовской текстильной промышленности. На первой же Всемирной промышленной выставке (Лондон, 1851) её сукна завоевали медаль. Во всём этом есть, пусть косвенный, вклад И. П. Бороздны. В известной мере благодаря и ему чай стал национальным напитком России. Специально, чтобы посмотреть Мизиричскую фабрику, в сентябре 1854 г. в Клинцы приезжал писатель И. С. Аксаков (сын цензора С. Т. Аксакова), но с Бороздною он не встретился⁴¹.

Получив за Затишскую дачу изрядную сумму денег, Иван Петрович смог подолгу жить в Москве, издать очередной сборник своих стихов. Даже проживая в Медвёдове, он продолжал сотрудничество со столичными журналами "Вестник Европы", "Сын Отечества", "Московский телеграф", "Московский вестник", "Славянин". Иван Петрович тяжело переживал комплекс литературного провинциала⁴². Собственно говоря, он и был им, провинциалом, жителем далёкого от бойких дорог и городов Стародубья. Слишком короток (пять лет) был период его московской пансионерской жизни, чтобы преодолеть в себе сельскую робость с малороссийским оттенком. Общение с литературными собратьями и вообще образованными людьми Бороздна заменял непрерывным чтением (в Медвёдове у него собиралась огромная и не только по тем временам библиотека) и перепиской. Известны его письма к М. П. Погодину, Н. А. Полевому, А. Ф. Воейкову.

С Воейковым в пансионские годы Бороздна не сталкивался. В Отечественную войну Александр Фёдорович воевал в составе Рязанского ополчения. В 1814 г. он женился на А. А. Протасовой ("Светлане" в поэме Жуковского) и тогда же получил место профессора в Дерптском (Тартусском) университете. Воейков был членом литературного общества "Арзамас", в котором состоял и Пушкин. В 1820 г. он переехал в Петербург. Воейков писал стихи и прозу, редактировал ряд литературных журналов. Он прославился острыми сатирами на конкурирующих журналистов, писателей и крупных чиновников, но умел ладить с лучшими поэтами

⁴¹Аксаков И. С. Письма к родным. 1849-1856. М., 1994, с. 304-315.

⁴²Ильин-Томич А. А. Бороздна Иван Петрович. / Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. М., 1992, т. 1, с. 317-318.

----- <36/37> -----

своего времени, поддерживал литературную молодёжь. Соученик Бороздны поэт А. Н. Глебов с 1824 г. служил в Петербурге, печатался в изданиях А. Ф. Воейкова, а позже был кем-то вроде секретаря по его литературным делам. Видимо, Александр Николаевич и свёл Бороздну с Воейковым, который ободрял его в письмах, публиковал стихи в своих изданиях.

В 1834 г. Иван Петрович издал в Москве книгу "Лира Ивана Бороздны", объединившую лучшие журнальные публикации и новые стихи поэта 1828-1833 гг. В сборнике - 26 произведений. Помимо лирических стихотворений, связанных с утратою жены и другими конкретными событиями жизни автора, Бороздна пишет о поэтическом труде ("К А. Ф. Мерзлякову", "Поэт", "Совет"), продолжает попытки создать романс, пробует себя в исторической и социальной тематике. Его стихи обнаруживают большую зрелость, расширение кругозора и взгляда автора на действительность ("Стихи, написанные в полночь при наступлении Нового 1829 года", "Мечты о странствиях" и др.), появление философских мотивов ("Ночь", "К грозе"). Бороздна по-прежнему уделяет внимание религиозной тематике ("Послушница", "Видение Павла").

В стихотворении "Нищий" Бороздна попытался дать поэтическую форму семейному преданию о разграблении Медвёдова графом Рагузинским, но или он не знал подробностей этого события, или не сумел воплотить свой замысел, но эта выгодная в литературном отношении тема оказалась неразработанной, а стихотворение - бледной тенью реальных драматических событий. Упоминание в "Нищем" о "спесивом богаче", отнявшем у героя всё, посвящение одного из стихотворений памяти погибшего на Кавказе декабриста А. М. Миклашевского, острые стихотворения "Ябеда" и "Отповедь" В. П. Парыгин трактовал как проявление гражданского мужества⁴³. Увы, это не так. "Нищий" - это поэтическая версия событий, произошедших за век до декабристского путча 1825 года, а безвольное упование Нищего только на небесный суд плохо сочетается с активными идеями декабризма. А. М. Миклашевского Бороздна вспоминает, прежде всего, как свойственника (шурина родной сестры), а возникновение стихотворений "Ябеда" и "Отповедь" обусловлено реальными судебными делами поэта. Увы, "определённого отношения к произволу" "сразу же после декабрьского восстания", которое увидел в этом Парыгин, в сборнике нет. Братья Бороздны и были теми деятелями, которые творили последекабрьскую внутреннюю политику. С января 1827 г. Иван Петрович начал службу по дворянским выборам сначала депутатом от Стародубского уезда в Черниговском дворянском

⁴³Парыгин В. П. Из глубины веков. Брянск, 1993, с. 98.

----- <37/38> -----

депутатском собрании, а с 24.10.1832 г. - Стародубским уездным предводителем, что говорит об общественном уважении к нему. В 1836 г. он был награждён орденом св. Владимира 4-й степени, а 15.03.1837 г. уволен от должности с формулировкой "по болезни".

В целом же "Лира" показывает значительный рост мастерства поэта, его попытки преодолеть "литературность", свойственную "Опытам в стихах". Книга была более положительно оценена критикой. Рецензент "Северной пчелы" "Р"⁴⁴, отмечая похвальную простоту повествования Бороздны, писал о теплоте его чувств, неподдельной искренности, безыскусственности: "Послание к Т-вой", "Эпитафия", "Болезнь души, - писал Р., - вылились прямо из души автора". Лучшим произведением рецензент назвал "К Л. И. Б-ной"⁴⁵.

8

В стихотворении 1830-го года "Мечты о странствиях" Бороздна писал, что ему советовали побывать за границей, посмотреть Англию, Францию, Швейцарию, Германию, Италию, Грецию -

...для новых впечатлений,
Для сердца, для ума, для вдохновений.

"Не спорю я!" - мысленно возражал поэт, -

...но мне судьба сказала
Самовластительное "Нет!" -
И стал невольно я смиренный домосед.

Малоподвижность населения Стародубья, его домоседство отмечал и краевед той поры Г. Н. Есимонтовский⁴⁶ (сослуживец И. П. Бороздны по дворянским выборам). Поэт оправдывал своё домоседство усвоением урока Горация - блаженство в уголке родимом находить (т. е. в Медвёдове) - и всё же сохранял мечту

Узреть безвестные края, другие нравы,
Вполне насытить жадный ум
И освежить воображенье
Цветами новых, ярких дум.

⁴⁴Видимо, А. Г. Ротчев. См.: Масанов И. Ф. "Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей". М., 1956-1960.

⁴⁵Р. Новые книги. Лира Ивана Бороздны. / "Северная Пчела". 25 июля 1834 г., N 166.

⁴⁶Есимонтовский Г. Н. Описание Суражского уезда Черниговской губернии. Чернигов, 1882, с. 153.

----- <38/39> -----

Тогда бы, может быть, иное вдохновенье,
Иной восторг в душе воспламеня,
На путь пространнейший направило меня...

За границей Иван Петрович так и не побывал, но довольно большое путешествие по России он совершил: в 1834 г. проехал с графом В. П. Завадовским (он был достаточно близок к Пушкину) Украину, Новороссию и Тавриду. Маршрут путешественников пролегал через с. Драбов Полтавской губ. (имение Завадовского, где он дал бал), г. Лубны (Преображенская ярмарка) - Николаев, Херсон - Одессу - морем до Севастополя - Бахчисарай - Симферополь - южный берег Крыма (в т. ч. имение Завадовского "Эленос"). На следующий год Бороздна взялся за поэтическое

Графиня Е. М. Завадовская.
Портрет работы художника А. Шалона, 1842.

----- <39/40> -----

его описание и создал "Поэтические очерки Украины, Одессы и Крыма" - своего рода путевую поэму в виде 12 стихотворных писем к Завадовскому и трёх вставных поэм. Одно из этих писем написано в д. Стадола, одно - в Чернигове, два - в Стародубе, остальные - в Медвёдове. Работа была начата в октябре 1835 года и заняла год (завершена 28 октября 1836 г.). Книга объёмом 242 страницы увидела свет в середине следующего, 1837 года. Завершая поэму, Бороздна писал о своём труде:

Что ж встретит он на праге света?
Улыбку ль ясную привета,
Иль мрачный аристарха взор
И беспощадный приговор -
Отраву для души поэта?
Что б ни было - я ждать готов
Колючих терний и цветов...

Хотя Иван Петрович, видимо, спутал аристарха с зоилом, было из-за чего волноваться: он взял за образец самого Пушкина и в какой-то мере пытался его превзойти, объединив в одном произведении реалистические мотивы "Евгения Онегина" (особенно "Путешествия Онегина") и романтические "южные поэмы" великого поэта. Опасаясь возможных упрёков, Бороздна говорил в примечаниях к своему описанию Одессы: "Автор видел Одессу только в одно время года и в самое сухое, почему и не мог в письмах своих дать места описанию города в какое-либо другое время, без опасения впасть в подражание... Вообще, это место (неумышленно со стороны автора) имеет некоторое сходство с неподражаемым, превосходнейшим описанием Пушкина. Неоспоримо, что идти с ним одною дорогою - большая дерзость, но в Одессе, как и во всяком другом месте, есть много такого, что не может уйти от внимания и, так сказать, невольно ложится под перо автора, взявшего на себя труд изобразить по-своему описанное прежде кем бы то ни было".

Ссылка, что в Одессе можно было увидеть лишь то, что уже увидели в ней В. И. Туманский и А. С. Пушкин, неосновательны как по сути своей, так и потому, что именно "Поэтические очерки" обнаруживают и внимательный взгляд Бороздны, и его тонкую наблюдательность, и возможности оригинального подхода к наблюдаемому (например, описание ярмарки в Лубнах). Бороздна признавал, что юг живописнее его родного края. Так, в полтавском селе Драбове

...небо здешнего ясней,
Лазурней, радостней, южней.
(Письмо первое)

О родимом уголке, где он совсем недавно вслед за Горацием находил и блаженство, и источник вдохновенья, он теперь замечает:

----- <40/41> -----

Но посреди уединенья,
В пустынной сельской тишине
Всегда ль доступны вдохновенья?
(Письмо первое)

Иногда он легко отказывается от собственных поэтических находок в пользу проторённых литературных путей. Это следствие всё той же неизжитой до конца литературной провинциальности. С другой стороны, "Поэтические очерки" - ещё один шаг Бороздны к литературной самостоятельности. В примечаниях к поэме он уже писал: "... скажу только, что лучше сделать, как удастся, но сделать по-своему".

Он и пытался это делать. Мы не знаем сейчас, насколько Бороздна был осведомлён о подлинном отношении Пушкина к поэту А. Г. Родзянко и графу М. С. Воронцову, но он высказывает о них своё мнение, отличное от пушкинского. Отношение Пушкина к Родзянко дружеское, лёгкое, слегка ироничное, что отвечает скромной мере таланта этого поэта. Бороздна пишет об Аркадии Гавриловиче вполне серьёзно:

В один из следующих дней
Я встретил милого поэта,
Жильца украинских степей -
И навсегда в душе моей
Оставит след его беседа!
Как Аполлона благодать,
Меня проникло вдохновенье
В то незабвенное мгновенье,
Когда он начал мне звучать
Свои пленительные гимны
И, Муз птенец гостеприимный,
Внимал, когда из уст моих
Ответный покатился стих.
(Письмо четвёртое)

(К сожалению, эти ответные стихи Ивана Петровича неизвестны). Бороздны были в родстве с Родзянками. А. Г. Родзянко (1793-1846) - друг А. П. Керн, а Бороздна был шурином её мужа Ермолая Фёдоровича (брат генерала Е. Ф. Керна Михаил женат на старшей сестре поэта Александре).

Графа (впоследствии - светлейшего князя) М. С. Воронцова (1782-1856) Пушкин назвал "полу-невеждой" и "полу-подлецом". К сожалению, его знаменитая эпиграмма продиктована личными эмоциями, а не взвешенной оценкой воина и государственного деятеля, каким был Воронцов, блестящий администратор. Служебное письмо Воронцова министру Нессельроде "...я повторяю мою просьбу - избавьте меня от Пушкина, это, может быть, превосходный малый и хороший поэт, но мне

----- <41/42> -----

бы не хотелось иметь его дольше ни в Одессе, ни в Кишинёве"⁴⁷ можно назвать "доносом" только при большом желании сказать именно это (впрочем, доносчик существовал - А. Н. Раевский, но он больше известен как "друг Пушкина"). И, самое главное, именно благодаря "михайловскому сидению", последовавшему за южной командировкой, Пушкин поостыл, избежал несомненного участия в декабристском путче с его сибирскими последствиями и превратился из блестящего светского стихотворца в великого национального поэта, умнейшего человека России (по определению Николая I). Без "подлости" Воронцова того Пушкина, которого мы знаем и любим, скорее всего, просто могло и не быть.

И. П. Бороздна называет Воронцова "добрый гений / Цветущих Крыма берегов" и пишет:

Благословляют Воронцова
И город тот и те края!
Монаршей воли исполнитель,
Наук, художеств покровитель,
Поборник правды, друг добра,
Сановник мудрый, храбрый воин,
Олив и лавров он достоин!
Настанет некогда пора,
Когда из мрамора, гранита,
Или из руд твоих, Таврида,
Возникнет статуя его
На сих брегах благословенных,
Чтоб взор потомков отдаленных
Смотрел с восторгом на него!
(Письмо пятое)

Памятник Воронцову из крымских руд не состоялся, но его фигура была включена в скульптурный фриз памятника "Тысячелетие России" в Новгороде Великом.

Бороздна называет свои вставные поэмы в "Поэтических очерках" эпизодами, видимо, в воспоминание о структуре оссиановых поэм, также имеющих вставные эпизоды. Первая, довольно большая поэма-эпизод - "Ведьмак" представляет обработку малороссийского предания, народного рассказа о колдуне, отомстившем за давнюю обиду. При несомненном народном колорите эта поэма страдает слабой проработкой драматургии сюжета. Вторая маленькая поэма - "Чудесный незнакомец" несёт отголоски пушкинских "Цыган" с попыткой

⁴⁷Мельников А. С. "Друзья! Вам сердце оставляю...": Хроника жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1999, с. 155.

----- <42/43> -----

сочинить иной финал. Эти поэмы, особенно вторая, слабо связаны с развитием действия в "Поэтических очерках" и, видимо, были написаны Бороздною вне связи с ними и просто вмонтированы в путевые очерки.

Третья вставная поэма - т. н. повесть "Мирза и арнаут" представляет собою крупную (около тысячи строк) романтическую поэму, искусно связанную с тематикой путешествия (посещение Балаклавы, имения Эленос) и неявно посвящённую жене графа Завадовского Елене. Главная героиня поэмы - рождённая в гареме майнотка Елена. Майноты - пелопонесские греки, потомки спартанцев. Елена Прекрасная также была спартанкой, женою царя Менелая. Парис похитил её и увёз в Илион, из-за чего началась Троянская война, описанная в знаменитой поэме Гомера "Илиада". Елена Завадовская, урождённая Влодек, также считалась красавицей. Ей посвятили стихи многие видные поэты, в том числе А. С. Пушкин: "В ней всё гармония, всё диво..."⁴⁸. Поэма "Мирза и арнаут" вставлена по частям в два письма - одиннадцатое и двенадцатое, созданных Бороздною в сентябре-октябре 1836 г. Она свидетельствует о больших возможностях поэта. При несомненной перекличке с "Бахчисарайским фонтаном" Пушкина поэма "Мирза и арнаут" является достаточно самостоятельным произведением, весьма усложнённым вариантом крымской легенды, увязавшим античные, раннехристианские, татарские, гетеристские и имперские мотивы. Правда, не всюду эта увязка сделана удачно, местами чувствуются натяжки. (Так, например, крымский татарин XVIII века в роли "архипелагских вод пирата" - явление невероятное. Ещё более невероятно, чтобы Ламбрико в челноке был занесён волнами из Майны через проливы в Крым. Бороздна сам вынужден произнести слово "чудесно"). Стих поэмы боек, энергичен, язык современен, но на этом фоне встречаются длинноты, искусственные обороты, рифмы ради рифмы. При всех этих недостатках "Мирза и арнаут" - одно из лучших творений Бороздны, показатель его поэтических возможностей, нередко сковывавшихся "комплексом провинциала".

"Поэтические очерки" были напечатаны в Москве в апреле-мае 1837 года. Книги И. П. Бороздны продавались в Москве у А. С. Ширяева, А. Ф. Смирдина, в Петербурге - также у А. Ф. Смирдина и других книгопродавцов. Цены на них были установлены следующие: "Опыты в стихах" - 3 руб., "Лира" - 2 руб., "Поэтические очерки" - 5 руб. ассигнациями; за пересылку взимался один рубль. Передача книг А. Ф. Смирдину означает, что все литераторы северной столицы были хотя бы бегло знакомы с творчеством Ивана Петровича. В 1837 г. "Опыты в стихах" и "Лира" ещё не были распроданы. А. С. Пушкин, чья оценка представила

⁴⁸Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1989, с. 159.

----- <43/44> -----

бы огромный интерес, новую книгу Бороздны не прочёл - он погиб в конце января. Но поэму читал его друг князь П. А. Вяземский: экземпляр этой книги в РГБ принадлежал когда-то его библиотеке. Вяземский вообще придавал большое значение теме дороги. К сожалению, его мнение о поэме Бороздны также неизвестно.

9

Л. С. Бороздна (Стромилова).
Портрет работы В. А. Тропинина (1831 г.).

Во второй половине 1830-х гг. Иван Петрович женился вторично, в Москве. Его избранница - Любовь Степановна Стромилова, дочь подпоручика из дворян Владимирской губернии. Она была почти так же молода (родилась в 1813 г.), как и Наденька Никифорова, но в отличие от неё обладала состоянием, а поэтому была самостоятельна (возможно, даже излишне). За нею в Тульской и Владимирской губерниях было 387 душ и около 4000 десятин земли - куда как достаточно для безбедного существования⁴⁹. Любушка увлекалась живописью. Она занималась у В. Тропинина в Москве и у К. Брюллова в Риме. Тропинин написал её портрет маслом (1831), находящийся ныне в Киевском музее русского искусства. Основной жанр художника Л. С. Бороздны - акварельный портрет, реже - рисунки в смешанной технике.

Живя в Москве, И. П. Бороздна интенсивно вращался в литературных кругах и писал. На кончину Пушкина он откликнулся стихотворением "На смерть поэта". Он называет Пушкина "путеводителем" молодого поколения России. О стихах Пушкина он пишет:

⁴⁹Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1908, т. 1, с. 77.

----- <44/45> -----

О, звуки их из рода в роды
Стезёю славы долетят!
Потомки поздние их жадно затвердят,
И будет яркою звездою
Сиять венец, покинутый тобою!

С. Л. Пушкин
Рисунок А. С. Пушкина, 1826

Выше говорилось, что это стихотворение Бороздны было известно Сергею Львовичу Пушкину, видимо, непосредственно от автора. Позже оно было опубликовано в журнале "Сын Отечества" за 1837 г. Первоначальный вариант стихотворения Бороздны С. Л. Пушкин переписал для себя собственноручно⁵⁰.

С отцом Пушкина Иван Петрович познакомился, видимо, на Петровке, 22. Этот известный в Москве дом принадлежал троюродному брату С. Л. и В. Л. Пушкиных князю Ивану Дмитриевичу Трубецкому. Пушкин ещё мальчиком нередко бывал в этом семействе. Учителем детей князя с 1819 г. был студент Московского университета, знакомец И. П. Бороздны М. П. Погодин. После кончины Ивана Дмитриевича (1827) его сын Николай Иванович (1807-1874) принял управляющим своими делами коллежского асессора в отставке В. Д. Ко(а)рнильева (1793-1851), происходившего из сибирского купечества. Корнильевым принадлежала Тобольская типография, в которой ещё в конце XVIII в. печатался первый сибирский литературный журнал "Иртыш, впадающий в Ипокрену". В. Д. Корнильев приходился близким родственником Д. И. Менделееву и был женат на родственнице П. И. Пестеля. Он хорошо знал А. С. Пушкина, А. И. Дельвига, Е. А. Баратынского, сам писал стихи, а его хозяин был известным публицистом. По вторникам они устраивали на Покровке литературные вечера. Племянница Корнильева вспоминала, что у дяди бывали С. Л. Пушкин, М. А. Дмитриев, М. П. Погодин, Е. А. Баратынский, Ф. Н. Глинка, С. П. Шевырёв, профессор

⁵⁰Модзалевский Б. Л. Из бумаг С. Л. Пушкина. Предисловие. / Пушкин и его современники: Материалы и исследования. СПб. 1908, в. 8, с. 40-42.

----- <45/46> -----

И. М. Снегирёв, лицейский товарищ Пушкина М. А. Корф и И. П. Бороздна⁵¹. На одном из таких вторников жена Ф. Н. Глинки Авдотья Павловна (1795-1863), поэтесса, прозаик, переводчица, читала стихи своего мужа "Воспоминание о пиитической жизни Пушкина", посвящённое отцу поэта, а вслед за нею своё стихотворение "На смерть поэта" прочёл Иван Петрович.

В 1835-1854 гг. супруги Глинки находились в Москве, вели активную литературную жизнь. По понедельникам Глинки устраивали у себя литературные вечера, на неделе посещали вечера у других литераторов. Где-то пути Фёдора Николаевича и Бороздны пересеклись, и они довольно близко сошлись. Это лучшая характеристика Ивана Петровича. Глинка, ещё в кадетском корпусе давший обет говорить только правду и выполнивший его, не потерпел бы около себя человека безнравственного. Как поэт он оказал заметное влияние на творчество Бороздны, особенно на давно намечавшуюся у него склонность к религиозной, в т. ч. псалмодической поэзии.

Купив дом в Москве, Бороздна опробует образ жизни свободного литератора. Он продолжает сотрудничать в журналах ("Сын Отечества", "Современник"), участвует со стихами в "Одесском альманахе" на 1840 год, в сборнике "Русская беседа" (СПб, 1841)⁵², в украинском сборнике И. Бецкого "Молодик", т. 1 (Харьков, 1843), в сборнике памяти Вадима Пассека "Литературный вечер" (М., 1844) и др. Стихи Бороздны попали и в рукописный журнал "Подснежник" семьи Майковых, готовившийся в Петербурге (1835-1838). Возможно, Иван Петрович живал и в Петербурге, где с 1837 г. служил его брат Василий. Видный ленинградский литературовед А. Д. Алексеев даже называет Бороздну другом семьи Майковых⁵³.

Иван Петрович пробует себя и в прозе. В альманахе "Утренняя заря" за 1840 г. (СПб) он публикует обработку малороссийского исторического предания "Золотая гора, или Я тебя выручу". Его повесть "Заветный ларчик" (1839) и рассказы остались неопубликованными. Наконец,

⁵¹Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1989, с. 185; 443-446; Данилова Л. И., Дудина Т. А. Покровка, 22. / У Покровских ворот. М. 1997, с. 69-70.

⁵²Среди подписавшихся на второй том "Русской Беседы" - племянник поэта майор П. И. Миклашевский, служивший тогда в Лебедине, и чиновник 12 класса Семён Исаакович Ганнибал, троюродный дядя А. С. Пушкина, позже переехавший в Стародубье и скончавшийся там позже И. П. Бороздны. Информация к размышлению: С. И. Ганнибал служил в этот период времени в Лебедяни. Правильно ли указано в сборнике место квартирования полка (Лебедин), в котором служил П. И. Миклашевский? Не были ли эти два подписчика лично знакомы?

⁵³Алексеев А. Д. Летопись жизни и творчества И. А. Гончарова. М.-Л., 1960, с. 20-21, 321.

----- <46/47> -----

Титульный лист сборника "Русская беседа",
изданного в пользу книготорговца А. Ф. Смирдина в двух томах.
И. П. Бороздна представлен в т. 1 стихотворением
"Видение Иезекииля".

----- <47/48> -----

Сборник "Литературный вечер"
(1844) в память писателя
В. В. Пассека.
И. П. Бороздна представлен в нём
стихотворением "Великая полночь". Обложка украинского сборника
"Молодик"
на 1843 год. И. П. Бороздна
представлен в нём
стихотворением
"Она пленительна, украинка
младая...".

М. Суханов в 1838 г. включил стихотворение Бороздны "Прощание трубадура" в карманный песенник, изданный в столице⁵⁴.

Здесь наш скромный поэт попал "на зуб" проламывающему себе дорогу В. Г. Белинскому. Об участии Бороздны в песеннике "неистовый" Виссарион высказался ещё скупо: "... тут вы найдёте стихотворения Пушкина, Жуковского, Батюшкова, гг. Языкова, Хомякова, Баратынского, русские песни Мерзлякова и Дельвига, старинные чувствительные романсы и песенки, словом, всё - даже стихотворения г. Бороздны"⁵⁵. Отметим, что Пушкин в этом песеннике представлен песнями "Чёрная шаль"

⁵⁴Карманный песенник. СПб, 1838 (издание 2-е). В этой публикации (песня XXV) название стихотворения И. Бороздны снято.

⁵⁵Рец. Белинского (без подписи): "Московский наблюдатель". 1839, янв.-март; Белинский В. Г. Псс в 13 тт. М., 1953-1959, т. 3, с. 39-40.

----- <48/49> -----

и "Слеза". Публика того времени приняла их восторженно, но вряд ли следует относить их к пушкинским шедеврам, а также стихотворениями "Зимняя дорога" и "Ночной зефир" (данными тоже без названий).

В это же время Н. А. Полевой, только что переехавший в Петербург для работы в журнале "Сын Отечества", отвечая Н. В. Кукольнику статьёй "Вредна ли критика современной русской словесности?", упомянул в одном ряду с перворазрядными литераторами И. П. Бороздну, А. Н. Глебова и ряд других второстепенных поэтов. Виссарион Григорьевич, мечтавший о переезде в северную столицу и обиженный на Полевого, неистово набросился на "Сына Отечества" и его нового редактора. В этой журнальной полемике, продолжавшейся и на следующий год, мелькало и имя Бороздны, но, увы, им только били друг друга...⁵⁶.

В последний раз Белинский упомянул Ивана Петровича в рецензии на сборник "Молодик" в 1843 году⁵⁷. В опубликованной без подписи заметке Белинский ернически отзывался об украинской литературе вообще и её представителях, включая И. П. Бороздну, в частности. "В Украйне есть своя литература: после "Молодика" в этом не остаётся никакого сомнения. Что такое "Молодик", мы, в качестве москалей, не знаем⁵⁸; знаем только, что это альманах, наполненный русскими статьями в стихах и прозе, которые многим, без сомнения, очень понравятся... Стихи эти хороши, как только могут быть хороши провинциальные стихи /.../ Боже мой, сколько поэтов на Украйне, и как хорошо, т. е. как много пишут они стихов, которые именно - стихи, а не проза! Г.г. Бороздна, Дьяченко, Клёнов, Лукашевич, Майсуров, Мещерский, Недолин, Руэль, Чужбинский, Щербина, Щоголев: всё это украинские поэты...".

Иван Петрович попал на первое место по алфавиту. Белинский ерничал, что многие из перечисленных - не украинцы, что уроженцы Украины писали стихи на русском языке. Однако, Т. Г. Шевченко уже завершал работу над "Кобзарём", после выхода которого украинская поэзия приобрела полное гражданство. Кстати, в том выпуске сборника были помещены стихи и проза В. Бенедиктова, Ф. Глинки, Е. Гребёнки,

⁵⁶Белинский В. Г. Псс в 13 тт. М., 1953-1959, т. 3, с. 173; т. 4, с. 121; т. 5, с. 482 и др.

⁵⁷Рец. Белинского (без подписи): "Отечественные записки". 1843, т. XXVIII, N 6. отд. VI, с. 33-37.

⁵⁸Молодик - молодая луна, месяц; в другом значении - юнец или жених. Белинский - не москаль, а полуполяк, крестным отцом которого был Великий князь Константин Павлович, что, возможно, и сказывалось на его "неистовствах". См.: Рудаков В. Е. Архивные розыски о рождении Белинского и о происхождении его матери. / Исторический Вестник. СПБ, 1911, т. 124, N 5, с. 594-602.

----- <49/50> -----

Художник Л. С. Бороздна
(Стромилова).
Портрет писателя М. Н. Загоскина.
Акварель. 1840-е гг.

Н. Кукольника, М. Погодина, А. Фета, С. Шевырёва - литераторов отнюдь не третьестепенных. Впрочем, третьестепенные литераторы - не только неизбежный, но и необходимый элемент каждой национальной литературы. В этой рецензии Белинский больше заявлял о себе, чем способствовал развитию украинской поэзии. Так неожиданно имя И. П. Бороздны стало разменной монетой в спорах (часто вызванных личными отношениями) ведущих критиков.

Похоже, что Любушку Бороздну совсем не привлекала жизнь в провинциальном Стародубье. И точно: Медвёдово - не Рим и даже не Москва. Иван Петрович пытался жить "на два дома", так как хозяйство и служба по выборам требовали его наездов в Черниговщину. В такой обстановке он как-то гульнул, и в 1843 г. супруги, не разводясь, разъехались "вследствие его адюльтера", как пишет А. А. Ильин-Томич⁵⁹. Проще говоря, Иван Петрович стал жить в Медвёдове, а Любушка - в Москве. Детей у них не было.

Крупным художником Любовь Степановна так и не стала, но всё же в справочниках по искусству её имя отмечается. Некоторые её работы имеются в Третьяковской галерее, в Самарском и Бурятском художественных музеях⁶⁰. В наше время портреты её кисти изредка встречаются на выставках, например, выставка работ женщин-художниц "Женский взгляд" (Москва, ГТГ, май 2002)⁶¹. Любовь Степановна скончалась 11(23) сентября 1894 г. и была погребена в Даниловом монастыре в Москве⁶². Некрополь этого монастыря уничтожен в 1930-е годы.

⁵⁹Ильин-Томич А. А. Бороздна Иван Петрович. / Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. М., 1992, с. 317.

⁶⁰Бороздна-Стромилова Л. С. / Художники народов СССР: Биобиблиографический словарь. М., 1972, т. 2.

⁶¹Петров Б. М. "...Ты перешёл за грань земного мира, наш восхитительный певец...". / "Труд". Клинцы, 4 июня 2002.

⁶²Московский некрополь. СПб, 1907, т. 1, с. 130.

----- <50/51> -----

10

Уединившись в Медвёдове, Иван Петрович всё больше мрачнел, всё больше втягивался в религию и философию. Но он не стал мизантропом. Много внимания, времени и средств он отдавал благотворительности. Вместе с братом Николаем он построил, пригласив хорошего архитектора, каменную церковь в с. Смолевичи. Она была освящена в 1848 г. Обезглавленная коробка этого храма, стыдливо прикрытая сельским ДК, ещё сохраняется в центре Смолевич. В конце 1840-х гг. Иван Петрович был избран почётным членом Черниговского попечительства о детских приютах. Бог не дал ему собственных детей, так он заботился о тех, о ком позаботиться было некому.

Бороздна не порывал и с поэзией. Последнее стихотворение с пометой "Москва" датировано им 3.05.1844 г., первое в Медвёдове, после которого московские пометы уже не встречаются, - 9.02.1845 г. ("Элегия"). Видимо, в этом интервале и состоялось его окончательное возвращение в Медвёдово. Оригинальные стихи Бороздны послемосковского периода полны элегической грусти и тоски по неудавшейся жизни:

Что тропа средь тощей степи,
Дней моих тернистый путь:
Сердце бьётся, ноет грудь,
И, как звенья тяжкой цепи,
Подавила их печаль!
("Элегия")

с. Смолевичи Клинцовского района. Храм, построенный Иваном и
Николаем Борозднами в 1848 году. Фото. Б. М. Петрова, 2001 г.

----- <51/52> -----

Ф. Н. Глинка.
Портрет работы художника
К. П. Беггрова, 1821 г.

Особенно показательно в этом отношении стихотворение "Моя доля" (Доля моя, доля, / Горе да неволя, / Скорби да печаль! / Счастье обмануло, / Счастье ускользнуло / И умчалось вдаль...). Оплодотворённое незаёмным чувством, оно демонстрирует возросшие поэтические возможности И. П. Бороздны. Он ещё раз пробует написать песню ("Не горюй, душа-девица..."), но рука его выводит совсем не песенное:

А когда старинной сказкой
Завлечёт любовь тебя,
Ты вздремнёшь перед развязкой
И очнёшься - не любя...
("Элегия")

(Кто знает, может быть в этом контексте слово любовь нужно писать с большой буквы, как имя собственное, хотя и без отчества...). Всё чаще и чаще Бороздна обращается к религиозной тематике. Общение с Ф. Н. Глинкой, давно увлекавшимся псалмодической поэзией, не прошло даром: Иван Петрович начал систематическое переложение Псалтири на стихи.

В 1847 г. Бороздна издал сборник "Лучи и тени", куда включены в основном ранее не публиковавшиеся стихотворения 1840-1847 гг. Произведения второй половины 1830-х гг. ("московского периода") представлены лишь отдельными примерами. Книга состоит из двух отделений. В первом помещено 15 религиозных стихотворений, преимущественно переложений псалмов, во втором - стихотворения оригинальные, на мирские темы. В авторском предисловии поэт называет подлинники священной поэзии (т. е. псалмы) лучами, по сравнению с которыми его преложения есть только тени. Далее он говорит о "благонамеренном назначении этой книги" (она издана в пользу Черниговского детского приюта по цене 1 рубль серебром⁶³) и своём "пламенном желании принести

⁶³Мысль издать сборник в пользу приюта (то есть, выручка от его продажи направляется на счёт означенного учреждения), возможно, восходит к участию Бороздны в сборнике "Литературный вечер" памяти В. В. Пассека в пользу семьи покойного в 1844 г.

----- <52/53> -----

ею [книгой] усердную жертву родному краю", называя означенные цели лучами, а их реализацию - только тенью замысла. Эта скромность, переходящая в самоуничижение, вполне соответствует душевному настрою поэта в этот период.

Второе отделение состоит из 23 стихотворений, посвящённых поэтам (А. Пушкину, Е. Баратынскому), композиторам (А. Варламову), Москве (видимо, влияние Ф. Глинки и подготовки к 700-летию Москвы). В него включены баллада на темы казацкого прошлого "Переяславец", несколько стихотворений, вызванных жизнью в Медвёдове, песни, романсы и упоминавшиеся выше элегии о своей незадавшейся жизни. Произведений, посвящённых Любушке Стромиловой, в книге нет, но стихотворение "М. С. С-вой (при посылке сочинений лорда Байрона)" обращено к её сестре Марии Степановне. Стихотворение "В альбом М. А. Миклашевскому" (1845), одно из лучших, созданных Бороздною, подводит горестную черту под прошлой жизнью:

Не говори: пройдёт печаль,
Не говори: настанет радость!
Твердит мне сердце, что едва ль
Уж мне возможна жизни сладость.

Единственные надежды поэт связывает с музыкой, особенно выделяя музыку А. Е. Варламова:

Ей задумчиво внимая,
Легче справиться с тоской!
Неотвязная, что камень,
Вдруг от сердца отпадёт,
Как могущественный пламень,
Радость душу обоймёт.

Но такое случалось не часто. Исследователи также отмечают в сборнике "Лучи и тени" влияние позднего Баратынского⁶⁴. Это лучшая из книг Бороздны. Она получила положительные отзывы журналов "Отечественные записки" (1848, N 9, отд. VI) и "Москвитянин" (1849, N 7, отд. IV).

Друг Ивана Петровича Ф. Н. Глинка говорил о себе: "Я не классик (т. е. не пишу в стиле классицизма - Б. П.) и не романтик, а что-то - сам не знаю, как назвать". То же можно сказать и о Бороздне. Отдав юношескую дань антологическим и оссиановским мотивам, переводам и переложениям, заимствованиям и подражаниям, он проложил на Парнасе очень узкую, но свою борозду. Создав несколько романтических поэм и

⁶⁴Ильин-Томич А. А. Бороздна Иван Петрович. / Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. М., 1992, с. 317.

----- <53/54> -----

стихотворений, он продвигался к реализму зарисовок южнорусского быта в "Поэтических очерках", к взвешенной философской, в том числе псалмодической, христианской лирике последнего периода. Бороздна завершил стихотворное переложение всей Псалтири, но эти стихи не были изданы. В 1850-е годы им созданы лучшие его философские стихотворения, но они остались разбросанными в журналах. А. А. Ильин-Томич назвал их шедеврами.

11

В 1854 г. на должность пристава Клинцовского стана Суражского уезда был назначен внук ссыльного поляка Иероним Иеронимович Ясинский. Прибыл он с женою Ольгой Максимовной, урождённой Белинской, дочерью артиллерийского полковника, владельца с. Соколово под Харьковом⁶⁵. Ясинский женился на институтке Белинской "увозом", поэтому приданого не получил. Он оставил учёбу на медицинском факультете Харьковского университета и начал служить. В Клинцы он прибыл уже с семейством - первенцем, тоже Иеронимом Иеронимовичем, позже известным беллетристом, и двумя дочерьми. В Клинцах у Ясинских родилось ещё двое детей - Александр и Ольга. Их крестным отцом стал И. П. Бороздна⁶⁶.

Пристав Ясинский - единственное тогда в округе Медвёдова лицо с высшим, пусть незаконченным, образованием. Он был молод, энергичен, весел, красив, хорошо разбирался в медицине и юриспруденции, пел, танцевал, рисовал, играл на музыкальных инструментах, обладал даром импровизации и пописывал прозу. Неудивительно, что Ивана Петровича потянуло к этому блистательному поляку. К сожалению, супруга пристава была несколько иным человеком, хотя и поучилась в благородном институте. В своих воспоминаниях их сын (Жером) характеризует её как заурядную женщину не очень высокого развития, завистливую, с замашками барского высокомерия и спеси. Видимо это достаточно объективная характеристика, но, заметим, исходит она от сына и характеризует и его моральный облик тоже. Он и отца описывает как ловеласа, любителя выпить и поиграть в карты.

В Клинцах Ясинские поселились в "Красном особняке" - двух или полутораэтажном каменном доме. Его идентификация производится

⁶⁵Село это известно как место боевого крещения в 1943 г. созданной в СССР чехословацкой воинской части под командованием Л. Свободы, будущего Президента ЧССР.

⁶⁶Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 15-17.

----- <54/55> -----

г. Клинцы, ул. К. Маркса, 48, "Красный особняк" -
вероятное место, где в 1854-1858 гг. И. П. Бороздна бывал в салоне
пристава И. И. Ясинского. Фото Б. М. Петрова, 2002 г.

краеведами по-разному (в Клинцах не было нумерации домов). Близость Красного особняка к дому настоятеля Троицкой церкви о. Смельского, связанная с домом легенда о подземном ходе, идущем из нижнего этажа дома в эту церковь, близость его к "кладочкам через ручей", т. е. к Солодовскому броду через речку Московку, за которым находилась рабочая слободка (Солодовка), куда будущий писатель убегал со своей совсем маленькой сестричкой, позволяют считать Красным особняком ныне сохранившийся полутораэтажный каменный дом N 48 по ул. Карла Маркса, угол с ул. Богунского полка⁶⁷.

Иван Петрович припомнил литературные вечера у Пассеков, на Покровке, 22, участником которых он был во второй московский период своей жизни, и устроил вместе с Ясинским-старшим в его Красном особняке живописно-литературный салон - первый и, видимо, единственный в ту эпоху на территории Брянщины. Будущему писателю Ясинскому (он родился в 1850 г.) в то время было от четырёх до восьми лет. Жером Ясинский отличался ранней памятью, но одновременно и склонностью к фантазиям. В его мемуарах оказались перемешаны воспоминания о Клинцах, Ущерпье, Ляличах, Лотоках, фантазии (иногда, увы,

⁶⁷Петров Б. М. Загадка Красного особняка. / "Труд", Клинцы, 1993, N 134, 141.

----- <55/56> -----

грубо политизированные) и завистливые оценки матери. Выделить из них истину весьма сложно.

Пятидесятилетний, дважды женатый Бороздна запомнился Жерому как... тридцатилетний, ещё холостой красавец, смахивающий на Гоголя (черты такого сходства, действительно, есть). В Красный особняк он прибывал со Стадолы якобы в огромной старинной карете на красных колёсах и с казачком. Из Лялич к Ясинским приезжал их новый владелец живописец-пейзажист Н. А. Атрыганьев и его жена, скульптор-любитель. Атрыганьев - также недоучившийся студент Института инженеров путей сообщения. Приглашались наиболее развитые из клинцовских предпринимателей, офицеры квартировавших в Клинцах частей и команд ополчения, приезжавшие из Чернигова чиновники, в т. ч. изредка губернатор Катон Павлович Шабельский (его брат Ахиллес, лицеист II курса, был знакомцем А. С. Пушкина)⁶⁸, предводители дворянства Суражского, Стародубского, Новозыбковского, Мглинского уездов, в их числе писатели А. И. Ханенко, Г. Н. Есимонтовский, А. И. Покорский-Жоравко. В то же время собрания эти не были многолюдными - собраться вместе при таких расстояниях было сложно, да и Иван Петрович в эти годы уже не любил шумных сборищ.

Ясинский "вспоминает" о посещении Стодольской усадьбы Бороздны: "Над его дворцом, окружённым тенистым садом, отражавшимся в зеркальном пруде, возвышался золочёный шпиц (наподобие Адмиралтейской иглы). Дом был удивительно светлый, и стены были увешаны гравюрами и рисунками, причём было много его личных портретов"⁶⁹. В действительности дом на Стадоле был очень скромен, парк при нём имелся, но сада не было. Сад был разбит в Медвёдове, но ни там, ни на Стадоле никаких золочёных шпицев никогда не существовало - прадеду поэта было не до них, да и вообще таких "архитектурных излишеств" в Гетманщине не водилось. В архивах сохранились план и фасад построенного лет на 30-40 позже в соседнем с Медвёдовым селе Нижнее дома майора С. Миклашевского, в котором ночевала Императрица Екатерина II. Он был такого же размера, как медвёдовский, но предельно простой архитектуры и не имел никаких шпицев и тому подобных украшений⁷⁰. Портреты в медвёдовском доме, очевидно, висели, но и здесь Ясинский нафантазировал. "Бороздна спросил как-то отца: "А Ольге Максимовне не родственник вот этот?" - и указал на карандашный профиль человека с длинными волосами. Это был портрет великого критика,

⁶⁸Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1989, с. 490.

⁶⁹Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 16.

⁷⁰Павлуцкий Г. Гражданское зодчество на Украине. / История русского искусства. М., б/г, т. 2, Архитектура, с. 409; Цапенко М. П. Земля Брянская. М., 1972, с. 93.

----- <56/57> -----

благосклонно отозвавшегося о стихотворениях Ивана Петровича"⁷¹. Такой "благосклонный отзыв" не существовал, о чём Ясинский не знал, не было, видимо, и портрета: кто же будет держать в кабинете портрет человека, публично ехидничавшего над тобою?

Подобной и даже худшей несуразицей набиты все мемуары Ясинского о Бороздне. Осенью 1858 г. пристава перевели на Лотоковский стан того же Суражского уезда. В декабре в Лотоки пришло известие о кончине Ивана Петровича. Поэт умер 7(19) декабря 1858 г. в возрасте 54 лет и был похоронен в Медвёдове у церкви, около первой жены Наденьки и родителей. Николай Петрович поставил ему памятник в виде четырёхгранного обелиска из красного гранита с надписью: "Брату и другу". На другой грани, на фоне раскрытой книги выбита строка псалма: "Помилуй, Боже, по великой своей Ты милости меня!"⁷². По документальным данным Иван Петрович ещё в декабре 1855 г. числился титулярным советником (чин 9 класса), на памятнике он назван коллежским асессором (8 класс).

Петербургская газета "Северная пчела" уже 16 декабря откликнулась на кончину И. П. Бороздны некрологом за подписью "М. М." (М. Миклашевский - Б. П.). Газета сообщала, что он скончался "после кратковременной, но тяжёлой болезни, в половине первого часа пополудни, к общему непритворному сожалению". "Покойный, - продолжал обозреватель, - был высокообразованный, приятный собеседник, имел светлый ум, тёплое, любящее сердце и к каждому сочувствие. Был редкий, родной, примерный христианин, самый радушный хозяин, пламенный патриот, отец своих подданных".

В некрологе сообщается, что медвёдовская библиотека поэта состояла из 6000 томов. Это очень большое собрание даже по нынешним временам, особенно для села. Для сравнения укажем, что в Пушкинском Доме РАН хранится 3571 книга из библиотеки А. С. Пушкина⁷³. Общий её объём оценивается исследователями не более четырёх тысяч томов. (Книги Бороздны в её составе не отмечены).

Экслибрис библиотеки И. П. Бороздны.

⁷¹Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 16.

⁷²Петров Б. М. Так пусть твои останки бренные почиют мирно... / "Труд", Клинцы, 2002, N 54.

⁷³Сидяков Л. С. Библиотека Пушкина и её описание. / Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С.Пушкина. М., 1988, с. 58.

----- <57/58> -----

12

Ещё при жизни Иван Петрович был "поставлен в один ряд с Пушкиным", и сделал это никто иной, как Ф. М. Достоевский устами одного из своих героев. Публикация эта вышла в свет уже после смерти Бороздны, и он о ней не узнал.

В 1854 г. Фёдор Михайлович был освобождён из Омской каторжной тюрьмы и зачислен рядовым в 7-й линейный батальон, располагавшийся в Семипалатинске. В 1856 г. он был произведён в прапорщики и получил возможность возвратиться в литературу. Написанное в Сибири он присылал брату для публикации в столичной печати. Среди произведений Достоевского этой поры, которые были выношены им за пять подневольных лет, "провинциальная комическая повесть" "Село Степанчиково и его обитатели". Она была напечатана в "Отечественных записках", 1859, N 11, 12⁷⁴, то есть уже после кончины И. П. Бороздны.

Центральный герой повести Фома Фомич Опискин - тип из русской провинциальной жизни, приживальщик, не получивший серьёзного образования, но умеющий, благодаря врождённому чувству психологизма, "поставить себя", изображающий просвещённого человека и подавляющий своих наивных, честных и слабодушных хозяев. Имя своему герою Достоевский дал говорящее, даже кричащее. И по сей день бытует старинная поговорка "На безрыбье и рак рыба". Когда-то она имела продолжение: "...на безлюдье и Фома дворянин" (её употреблял, например, В. Г. Белинский; см.: "Литературные мечтания", гл. 1). Фома Фомич (так сказать, "Фома в квадрате") Опискин ("казус в кубе") - это возомнивший себя судаком рак среди снулых провинциальных рыб. В VII главе I части повести Фома Фомич, отчитывая дворового мальчишку Фалалея, любителя сплясать "Комаринского" (пляска не очень пристойная), изрекает: "Удивляюсь я, /.../ что ж делают после этого все эти современные литераторы, поэты, учёные, мыслители? Как не обратят они внимания на то, какие песни поёт русский народ и под какие песни пляшет русский народ? Что же делали до сих пор все эти Пушкины, Лермонтовы, Бороздны? Удивляюсь! Народ пляшет "Комаринского", эту апофеозу пьянства, а они воспевают какие-то незабудочки! Зачем же не напишут они более благонравных песен для народного употребления и не бросят свои незабудочки? Это социальный вопрос!.."⁷⁵.

Обычно в этой фразе видят свидетельство "серости" Опискина, который ставит рядом несопоставимое: великих Пушкина, Лермонтова и

⁷⁴Орнатская Т. И, Туниманов В. А. Достоевский Фёдор Михайлович. / Русские писатели. 1800-1917. М., 1992, т. 2., с. 168.

⁷⁵Достоевский Ф. М. Псс в 30 тт. Л., 1972, т. 3, с. 68.

----- <58/59> -----

Фома Фомич порицает Пушкина и
Бороздну за недостаточное
внимание к народной песне.
Рисунок художника
Б. Р. Акбулатова к повести
Ф. М. Достоевского
"Село Степанчиково
и его обитатели".

какого-то безвестного Бороздну. Комментаторы повести в тридцатитомном собрании сочинений писателя называют тираду Фомы Фомича "выпадом против русской поэзии" и полагают, что Фёдор Михайлович нашёл это перечисление поэтов готовым в сборнике "Незабудочка. Дамский альбом, составленный из лучших статей русской поэзии...", изданном в Петербурге в 1853 г. (следовательно, Достоевский читал его во время службы в Семипалатинске). Составитель включил в этот сборник стихотворения самых различных русских поэтов от Жуковского и Пушкина до Коренева, Крешева, М. Владимирова⁷⁶. Кстати, никто не считал прегрешением Бороздны его участие в сборнике "Литературный вечер" памяти Вадима Пассека или в альманахе "Утренняя заря", произведения для которых предлагали сами авторы.

Выпад против русской поэзии, взятой в целом, в словах Опискина усмотреть трудно. Говорит он не о поэзии вообще, а лишь о невнимании ведущих, как ему представляется, поэтов к жанру массовой песни. Из большого ряда второстепенных авторов "Незабудочки" (Берг, Бороздна, Владимиров, Коренев, Корсаков, Крешев, Малышев, Нахимов и др.) Достоевский устами Фомы причислил к ведущим поэтам (поэтам-песенникам?) именно Бороздну. Коренев и Владимиров были совсем уж малозначительными поэтами, а И. П. Крешев (1824-1859) - знакомцем Ф. М. Достоевского. Есть и ещё параллель. Многое в "Селе Степанчиково"

⁷⁶Там же, комментарий А. В. Архиповой и др., с. 510-511.

----- <59/60> -----

подспудно направлено против Гоголя, а Бороздна считался соплеменником Гоголя. Возможно, всё это тоже сказалось на выборе Достоевским имени того второстепенного поэта, которого его Фома Фомич поставит в ряд с Пушкиным.

Но правы ли комментаторы, связывая этот мотив в тексте Достоевского с названным "альбомом"? Слово "альбом" было употреблено составителем как привычное и хорошо понятное дамам того времени. Но "Незабудочка" - это не "уездной барышни альбом", который упоминал Пушкин и в которые он и сам иногда писал. В действительности, это была небольшая антология русской поэзии первой половины XIX в., украшенная портретами поэтов и рисунками Г. Педанова, адресованная женщинам, ещё не разбирающимся в тонкостях высокой литературы, но желающим это сделать, - цель достойная и исполненная не так уж плохо. У юного Бороздны было стихотворение "Незабудка" (1822) - попытка написать песню в народном духе, но название сборнику дало не оно, а одноимённое стихотворение Лермонтова, которое и открывает антологию⁷⁷. В. Г. Белинский писал о подобных юношеских стихах Лермонтова, что они "замечательны не столько в эстетическом, сколько в психологическом отношении, как факты духовной личности поэта"⁷⁸. Бороздна в антологии "Незабудка" представлен отнюдь не песней, а поминальным стихотворением "На смерть сестры Л. П. М."⁷⁹. Стихотворение это (как и все другие стихотворения "альбома") заимствовано составителем без ведома автора из книги "Лучи и тени" и уж никак не могло быть отнесено, даже Фомой Фомичём, к песням.

Фома Фомич (и Достоевский), видимо, имел в виду иную книжку, содержащую произведение Бороздны, - "Карманный песенник" М. Суханова, 1838 г. Там Бороздна представлен (также по воле составителя) произведением, действительно предназначенным для пения, - вольным переложением романса "Прощание трубадура" А. Каннигема, созданным Бороздною также в юношеском возрасте. Текстов Лермонтова в "Карманном песеннике" нет, зато есть "Чёрная шаль" двадцатилетнего Пушкина - стилизация под молдаванскую песню, написанная им во вкусах окружавшей его тогда в Кишинёве публики.

Видимо, Достоевский изображал знакомство Фомы Фомича с русской литературой не по "Дамскому альбому", а по "Карманному песеннику". Вполне вероятно, что "Карманный песенник" встречался писателю в Сибири

⁷⁷Это стихотворение юного (1830) Лермонтова трудно отнести к его шедеврам. Оно не оригинально и восходит к балладе немецкого поэта А. Платена. См.: Лермонтовская энциклопедия. М., 1981, с. 338, 421.

⁷⁸Белинский В. Г. Псс в 13 тт. М., 1954 г., т. 8, с. 94.

⁷⁹Любовь Петровна Миклашевская (урождённая Бороздна) умерла 27.08.1841 г. в Москве.

----- <60/61> -----

во время службы в линейном батальоне. (15-20 лет после его выхода в 1838 году - это обычный срок службы песенника). Выход "Незабудочки" в свет мог лишь напомнить Достоевскому о предшествовавшем ему песеннике. Само по себе перечисление поэтов Фомой Фомичом не свидетельствует о достаточном знакомстве Достоевского с поэзией Бороздны, хотя и не исключает этого. Однако Достоевский до ареста был близок (с начала 1846 г.) к семье Майковых, где бывал и Иван Петрович, поэтому можно допускать даже их личную встречу во время его приездов в Петербург и более полное знакомство романиста с творчеством Бороздны. Именно это, а не стихотворение памяти сестры, могло побудить его к упоминанию имени Бороздны как песенника.

Знакомство провинциального литературного авторитета Фомы Опискина с русской поэзией по песеннику более комично, чем упоминание в одном ряду Пушкина, Лермонтова и Бороздны, но это тот комизм, за которым стоит грусть - он обусловлен действительностью. М. А. Дмитриев (знакомый И. П. Бороздны по вторникам на Покровке) почти в то же время в книге "Мелочи из запаса моей памяти" (1854) объективно писал о знакомстве русского общества с поэзией: "Ничего этого наш нечитающий народ (! - Б. П.) не хотел и не хочет; у нас есть читатели, но эти читатели - не народ! Да и те нетребовательны... Чтение большинства составляют у нас журналы и переводы романов... Зачем фантазировать, говоря о поэте, о литературе, о народе? Эти предметы требуют правдивой заметки истории, а не фантазии критика"⁸⁰. В том же 1859 г. журнал "Библиографическое обозрение" отмечал, что в Москве ещё нет публичной библиотеки (N 18, с. 566), а там, где они имеются, плата за пользование достигает 12 руб. в год серебром (N 10, с. 312-317), что явно не по карману широкому кругу читателей.

В 1850-е гг. провинциальному обществу даже величие Пушкина было ещё не вполне ясно, и дело не только в недостаточной грамотности. Книга ещё была дорогой редкостью (и в этом смысле огромная сельская библиотека И. П. Бороздны - явление редчайшее). Что касается знакомства широких кругов провинции с сочинениями Пушкина, то продолжало действовать авторское право (в 1862 г. оно было пролонгировано Государем для наследников поэта еще на 25 лет), и содержательные издания Пушкина были еще немногочисленны и дороги. Для многих провинциалов знакомство с Пушкиным как раз и ограничивалось тогда песенниками да простенькими сборничками, в которых соседствовали литераторы

⁸⁰Н. В. Гоголь вспоминал, что, слушая в его чтении первые главы "Мёртвых душ", Пушкин сначала смеялся, но затем стал мрачен и "произнёс голосом тоски: "Боже, как грустна наша Россия!". См.: Разговоры Пушкина. М., 1929, с. 228; Дмитриев М. А. Московские элегии. М., 1985, с. 267.

----- <61/62> -----

разного ранга. Путь к "самому читающему народу" шёл через такие издания и через провинциальных литераторов, без которых большая литература не существует. Лишь кампания по сооружению по подписке памятника Пушкину в Москве (1880) и окончание авторского права (1887), вызвавшее бурный рост числа изданий Пушкина, сделали его имя известным в любом селе России.

С другой стороны, соседство Пушкина, Лермонтова и Бороздны в песенниках отнюдь не "противозаконно". "Народные песни, - писал И. Л. Андронников, - сочиняли реальные люди, большею частью безвестные самоучки - из крестьян, из рабочих, мещан, актёры, провинциальные журналисты, нередко создававшие вместе со словом напев"⁸¹. Подчёркнём, что не только слова популярных народных песен, но и прославленного "старинного русского романса" (условный термин советской эпохи, когда под словом "старинный", иногда имея в виду произведения даже совсем недалёких 1880-1890-х гг., стыдливо скрывали "дореволюционный") во многом сочинены поэтами третьего и даже четвёртого ряда, иногда не издавшими ни одной книжки своих стихов. Есть разница в работе над эпохальной поэмой и над стихотворением, становящимся народной песней.

Пушкин, Лермонтов и Бороздна в упоминавшихся сборниках представлены юношескими произведениями. Судьбой им была отпущена очень разная мера таланта, но в юности они не так уж и различались, тем более с точки зрения современников. Так, Бороздна и Лермонтов - два последних русских поэта, обращавшихся к тематике Оссиана. Бороздну за это били, а переложения Лермонтова, сделанные на восемь лет позже, оказывается "имели значение для внутреннего становления поэта, проходившего, так сказать, ускоренно, этапы развития отечественной поэзии, но не для современной ему русской литературы"⁸². По В. Г. Белинскому, "Прощание трубадура" Бороздны - "тоже стихи - хи-хи", а вот "Незабудка" Лермонтова замечательна "не столько в эстетическом, сколько в психологическом отношении, как факт духовной личности поэта". Иными словами, за Лермонтовым признавалось право на ученичество, на этапы развития, а Бороздна обязан был явиться сразу во всём раскрытии своего таланта. Нам представляется, что юный Лермонтов и юный Бороздна вполне могут быть поставлены рядом, да они и стоят рядом как питомцы Московского университетского благородного пансиона (чем, в частности, и объясняется обращение обоих к очень почитаемому в этом учебном заведении Оссиану).

⁸¹Андронников И. Л. В кн.: Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова. М., 1975, с. 7.

⁸²Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. Л., 1980, с. 141.

----- <62/63> -----

Почти одновременно с выходом повести Достоевского библиограф Г. Н. Геннади, выпускник Петербургского университета, ничем не похожий на Фому Опискина, издал (под псевдонимом Григорий Книжник) сборник "Эротические стихотворения русских поэтов" (СПб, 1860). Пушкин представлен в сборнике знаменитым "Я помню чудное мгновенье..." и другими стихотворениями, Лермонтов - "Из-под таинственной холодной полумаски...", а Иван Петрович - "Я помню вас, лазоревые очи...". (Что эротического нашел в этих стихотворениях Геннади, читателю XXI в. понять трудно. Под эротическими здесь понимаются просто стихотворения о любви, причем зачастую о любви сугубо платонической). Стихотворение Бороздны очень простенькое, но ведущий библиограф XIX в. счёл возможным поставить его рядом с пушкинскими шедеврами, рядом со стихами Языкова, Козлова, А. К. Толстого, Тютчева, Фета и других известных лириков.

Отношения Ивана Бороздны с Пушкиным были отнюдь не смехотворны. Это наглядно выявилось в 1899 году, когда к столетию великого поэта В. Каллаш составил сборник "Русские поэты о Пушкине" (М., 1899, с. 266). В сборник включены 226 стихотворений, включая упоминания о Пушкине в стихах, обращённых к другим лицам, и даже антипушкинские эпиграммы. Составитель сгруппировал их в восемь разделов по этапам жизни, творчества и памяти Пушкина, в том числе первый (1815-1837) - 61 произведение, второй (1837 - год гибели Пушкина) - 23 стихотворения. Произведения Бороздны представлены в обоих этих разделах. О втором его стихотворении "На смерть поэта" уже говорилось. Первое из них - "К Пушкину"⁸³ - появилось еще в 1828 году. Ранее Бороздны о Пушкине создано всего 25 стихотворений 15-ти авторов, в том числе десять непосредственно и длительно с ним контактировавшими В. Л. Пушкиным, А. Дельвигом и В. Кюхельбекером. Многие из "добороздновских" стихотворений обращены к Пушкину-человеку или к окружающим его лицам, Бороздна же писал о Пушкине-поэте:

О, кем же внушены тебе
Восторги тайных вдохновений?!
Твой гордый и свободный гений,
Не покоряясь и судьбе,
Путь вольный проложил себе.

Да, судьба отпустила им разную меру таланта, но в отличие от очень многих, в том числе литературно одарённых деятелей, скромный медвёдовский поэт Иван Бороздна рано и точно понял и оценил меру таланта Пушкина и тем самым как бы приблизился к нему, стал поэтом, пусть отдалённого, но пушкинского круга.

⁸³Ук. соч., с. 29-31; "Славянин", 1828, N 52.

----- <63/64> -----

Титульный лист журнала "Москвитянин" (1854, т. IV),
в котором опубликованы последние стихотворения
И. П. Бороздны "Жизнь", "Истина".

----- <64/65> -----

Что ж может мой нестройный глас?
Безвестен я тебе и миру...
Но ты мою возвысил лиру
В сей вдохновенно-сладкий час,
И песнь простая излилась!

Бороздне очень не везло в литературоведческих оценках его "простых песен". Он становился жертвой острословия С. Шевырёва, В. Белинского, Ф. Достоевского, ему попадало "заодно" с Мерзляковым, Межаковым, Крешевым, его фамилию делали примером неугодного критику явления по... алфавиту. Вот ещё пример "алфавитного" подхода к поэту Бороздне. Биограф М. П. Погодина Н. П. Барсуков, написавший о нём 22-томный труд и располагавший огромным архивом этого литератора, из которого он мог черпать любые примеры, дважды привёл, как образчики иногородних авторов и подписчиков, жалующихся на нерегулярность выхода погодинского "Московского вестника", именно Ивана Петровича, искажая его фамилию ("Бороздно"). Имя Бороздны становилось средством упрёка другим!

Значащая фамилия Ивана Петровича смущала умы великороссийских литераторов, библиографов и мемуаристов. Её то писали на русский лад (Борозднин, Бороздин), то вообще искажали (Бороздно). Это настраивало их на несерьёзный лад. ("Ну что может написать какое-то сельское бороздно? Что, и в Украйне есть литература? Стихи? Хи-хи!"). Это и есть несчастная судьба, отнюдь не наигранным ощущением которой полны многие его произведения. Никто из писавших о нём, даже великий Достоевский, как-то не подумал, что пусть Иван Бороздна - не большой поэт, но он тоже человек, что у него тоже есть душа - страждущая и ранимая. В последнем своём опубликованном стихотворении⁸⁴ Иван Петрович с горечью писал о перипетиях судьбы:

Головоломная задача,
Которой мира мудрецы
Не разрешат, смеясь иль плача,
Как и жалчайшие глупцы!..

13

Иван Петрович скончался бездетным. Брат его Николай служил в это время губернским предводителем дворянства, был хорошо обеспечен и - тоже бездетен. Ближайшими родственниками Ивана Петровича оказались племянники по старшему брату Василию, владельцу соседнего с. Туросна, к тому времени уже умершему.

⁸⁴Жизнь. / "Москвитянин", 1854, т. IV, с. 118.

----- <65/66> -----

Первенец Василия Петровича Аркадий родился 26.01.1828 г. в Туросне, служил в Кубанском егерском полку (1851 г. - прапорщик). Анна Васильевна родилась 2.06.1829 г. также в Туросне. В 1861 г. она в Петербурге, где, видимо, у Василия Петровича имелся дом, вышла замуж за контр-адмирала А. Н. Абалёшева, из обедневшего тверского боярского рода, ушедшего в морскую службу по призыву Петра I⁸⁵. Родовое гнездо Абалёшевых - село Константиново Новоторжского уезда Тверской губернии, где похоронены незамужние сестры адмирала и его отец Нил Васильевич (скончался 27 апреля 1825 г. 53-х лет)⁸⁶. Сестра Анны Васильевны Зинаида родилась 16.08.1830 г. в Туросне и к моменту смерти дяди уже была замужем (с 1852 г.) за К. П. Савёловым, из дворян Дмитровского уезда Московской губернии. Умерла она в 1865 г. в Париже и погребена на Монмартре⁸⁷. Лидия Васильевна родилась 2.10.1831 г. в Москве и также была замужем. Александр Васильевич умер младенцем, а Алексей родился 13.04.1842 г. уже в Петербурге. Из гардемарин Морского корпуса он был произведён в мичманы в 1859 г. Возможно, через него произошло знакомство Анны с будущим мужем. Однако, 3.03.1861 г., через две недели после свадьбы сестры, он скончался и похоронен на Смоленском кладбище Петербурга⁸⁸.

Реальным наследником И. П. Бороздны был только Аркадий. К нему и перешли дядины имения. Он выделил Анне часть с. Туросна и д. Лысые Новозыбковского уезда. Её муж вышел в отставку вице-адмиралом в 1874 г.⁸⁹ и поселился в Туросне. Получив наследство, Аркадий Васильевич тоже вышел в отставку и поселился в Медвёдове. В 1864 г. он - почётный смотритель Стародубского уездного училища.

Аркадий Васильевич вскоре продал библиотеку поэта, как ехидничал А. М. Лазаревский, отличавшийся "прямолинейно-демократическими воззрениями"⁹⁰, "большей частью на пуды"⁹¹. Понимать это нужно так, что продажа была оптовая, а не поштучная. А что же нужно было делать А. В. Бороздне? Выносить на базар по десятку книг и так распродать 6000 ненужных ему томов? Этим занимался специалист - стародубский книготорговец В. Е. Неронов. В 1878 г. он купил оптом библиотеку имения Ляличи, которую начал собирать ещё граф П. В. Завадовский. На момент покупки в ней было 3750 томов⁹². Видимо он

⁸⁵Петров Б. М. Адмиральское болото. / "Труд", Клинцы. 1994, N 47.

⁸⁶Русский провинциальный некрополь. М., 1914, с. 2.

⁸⁷Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1908, т. 1. с. 80.

⁸⁸Петербургский некрополь. СПб, 1912, т. 1.

⁸⁹Общий морской список. СПб, 1897, ч. IX.

⁹⁰Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1908, т. 1, с. 2.

⁹¹Лазаревский А. М. Полк Стародубский. Киев, 1888-1889.

⁹²Макаренко Н. Ляличи. / "Старые годы", 1910, N 7-9, с. 131-151.

----- <66/67> -----

же (других таких книготорговцев в крае просто не было) купил и библиотеку И. П. Бороздны. В 1886 г. предприимчивый Неронов издал "Каталог большею частию редких книг книгопродавца В. Е. Неронова". Видимо, в нём были отражены и книги из медвёдовской библиотеки. Хотя бы таким путём поэт ещё раз послужил делу просвещения и культуре Стародубья.

Но Неронов приобрёл не всю медвёдовскую библиотеку. Что-то ему было не нужно, что-то показалось нужным Аркадию и Анне, которая перевезла часть дядиных книг в Туросну. Но помимо книг и периодики в библиотеке Медвёдова хранились рукописи поэта, его изобразительная коллекция, о которой так путано пишет И. И. Ясинский, семейный архив, содержавший документы не только периода польского (1618-1654), но и предшествовавшего московского (XVI в.) управления Стародубьем. Ни брат, ни племянник поэта не сочли нужным разобрать рукописи Ивана Петровича и его переписку (для этого можно было нанять специалиста), издать его переложение Псалтири, неизданные прозу и стихи, собрать разбросанное по журналам и газетам, выпустить томик избранного. Получив такое большое наследство, Аркадий не выделил несколько тысяч рублей на увековечивание памяти дяди-писателя. (На могильном памятнике также нет помет об участии племянника в его сооружении). А ведь смог же Неронов в провинциальном Стародубе издать свой каталог!

Аркадий Васильевич скончался не позже 1884 г. Болезни, бездетность и ранние смерти - бич медвёдовской ветви рода Бороздён, какой-то дефект здоровья, идущий, видимо, от жены Ивана Ивановича Старшего (их единственный сын скончался раньше отца). Василий Петрович умер в возрасте около 60 лет, Иван Петрович - в 54, Ульяна Петровна - в 53, Любовь Петровна - в 39, племянники поэта Аркадий Васильевич - до 60, Зинаида Васильевна - в 35, Алексей - в 19, Александр - и того моложе. К тому же многие из них были бездетны.

Аркадий Васильевич был женат на Александре Васильевне Лайкевич, но бездетно. У него была приёмная дочь - Серафима Аркадьевна Бороздна. После смерти Аркадия вдова также усыновила её. Таким образом, к началу ХХ в. село Медвёдово оказалось во владении непричастных к его тысячелетней истории женщин. По воспоминаниям старожилов Медвёдова, они даже доверили управление своим хозяйством некоему Янжулу, потомку того Топальского сотника, который в начале XVII в. организовал ссылку в Сибирь основателя Клинцов Ивана Лаврентьевича Бороздны. Понятно, что ни систематизацией архива, ни изданием рукописей поэта эти наследницы также не занимались.

Однако во второй половине XIX века имя Ивана Петровича ещё сохранялось в русской литературе. Составители включали его поэтические

----- <67/68> -----

Поэтический сборник "Крым в русской поэзии". Симферополь, 1902.
И. П. Бороздна представлен в нём отрывками из "Поэтических очерков" -
последняя дореволюционная публикация поэта.

----- <68/69> -----

произведения в тематические сборники, посвящённые Москве⁹³, Крыму⁹⁴, Пушкину⁹⁵, на темы Священного писания⁹⁶ и др. Тематика этих сборников и определяет то главное, что успел сделать в литературе поэт Бороздна - воспевание Москвы, ставшей ему вторым домом, интереснейшие описания Крыма в "Поэтических очерках" и лучшей его поэме "Мирза и арнаут", переложения псалмов и другая духовная поэзия, стихи, обращённые и посвящённые Пушкину, который был его поэтическим кумиром и недосягаемым образцом. В юности Бороздна стал одним из последних русских поэтов, обращавшихся к темам Оссиана, но в разработке вышеперечисленных популярных тем XIX века он оказывался в числе первых, а это не так уж и мало.

14

Юный Иероним Ясинский, присутствовавший на собраниях отцовского салона в "Красном особняке", посещавший Бороздну в Стадоле и Медвёдове, превратился в маститого прозаика, поэта, критика, публициста, писавшего под псевдонимами Максим Белинский, Чуносов, Независимый и др.⁹⁷. Любопытно, что именно И. П. Бороздна начал приобщение мальчика Жерома к писательству, подарив ему записную книжку и посоветовав вести дневник⁹⁸. Вдоволь помотавшийся в детстве по свету (с. Соколово, Харьков, с. Подбелово, п. Клинцы, с. Лотоки, м. Почеп, Чернигов, Киев и т. д.), он считал своей родиной Клинцы, так как именно здесь он почувствовал себя личностью. Став профессиональным газетно-журнальным работником, живший в Петербурге Ясинский черпал сюжеты своей прозы из прессы, литературы, ранних, в том числе детских, воспоминаний. Некоторые из них использованы в его первых рассказах. В 1891 г. он написал роман "На заре жизни", посвящённый Клинцам.

В 1890-1910 гг. И. И. Ясинский был заметной фигурой в литературном мире России, но, к сожалению, он не имел твёрдых политических да и

⁹³Москва в родной поэзии. СПб, 1880.

⁹⁴Крым в русской поэзии. Симферополь, 1897; второе издание - 1902.

⁹⁵Русские поэты о Пушкине. М., 1899.

⁹⁶Русские поэты конца прошлого и начала нынешнего столетия и их лирические стихотворения, написанные в духе псалмов, составляющих Псалтирь. СПб, 1872; Библиотека поэзии. Стихотворения на библейские сюжеты, собранные Ф. А. Ивановым. СПб, 1874.

⁹⁷Петров Б. М. Первый из Максимов, второй из Белинских. / "Пересвет", Брянск, 1992, N 2, с. 44-49.

⁹⁸Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 22.

----- <69/70> -----

нравственных установок (в их семье православие матери боролось с католицизмом отца, результатом было ничто). М. Горький (которого Ясинский задел своими критическими выступлениями) называл Ясинского "грязным, злым старикашкой"⁹⁹ и принципиально не печатался в одних изданиях с ним. В полной мере "свобода принципов" Ясинского проявилась и в тех его произведениях, где он касается памяти И. П. Бороздны.

В 1904 г. Ясинский вновь обратился к периоду службы отца в Клинцах и Лотоках, создав небольшой роман-воспоминание "Жар-птица". В "Жар-птице" Ясинский вывел Бороздну в образе холостого "дикого барина" и стихотворца Петра Петровича Пружного ("Бороздна"-->"борозда"-->"плуг"-->"пруг"), знаменитого уже тем, что "у него два брата в губернаторах". (У Ивана Петровича был только один брат-губернатор - Николай, да и тот занял эту должность позже того времени, когда Ясинские общались с Бороздной). Пружному он приписал два имения: Приютино в 3000 душ с дворцом под золочёной крышей, выстроенным Расстрелли, и Красавино из ста душ. Прототипом Приютино¹⁰⁰ послужило не столько Медвёдово с его довольно скромным деревянным домом малороссийской постройки, сколько дворец екатерининского вельможи П. В. Завадовского Ляличи, принадлежавший в середине XIX в.Н. А. Атрыганьеву (но и там не было золочёных крыш), сильно приукрашенные буйной фантазией Ясинского. Красавино создано его воображением из Стадолы, но в отличие от этой бедной и старинной деревни, Пружный сам его завёл и создал. В парке Красавино бегали дикие козы и олени, на острове большого искусственного озера стоял двухэтажный мраморный дом с танцевальной залой, окружённой малюсенькими комнатками (для спаривания участников танцевального вечера?)^*. В том же парке стоял небольшой двухэтажный дом с надписью по фронтону "Красавинский институт крепостных девиц", якобы девушек дрессировали там "для прихотей бесчувственных злодея" Пружного.

Пример такой прихоти Ясинский описывает как случай за обедом у Пружного. Подозвав лакея, Пётр Петрович спрашивает: "А не припомните ли Вы, Иван, в какой книжке "Отечественных записок" известный критик Белинский с уважением отнёсся к моей музе?" Получался быстрый и решительный ответ. "Благодарю Вас, благодарю Вас, благодарю. Mersi bien. Можете воспользоваться моим старым платьем"¹⁰¹. Ошибавшихся в ответе, не смотря на обращение на Вы, ожидала изнурительная порка.

⁹⁹Горький. М. Собр. соч. в 30 тт. М., 1954, т. 29, с. 193 (письмо Л. Н. Андрееву с Капри, 1911 г.).

¹⁰⁰Не связано ли название Приютино со стихотворением Бороздны "Моё убежище", с любимыми им элегическими мотивами сельского приюта поэта, запомнившимися Ясинскому с детства, с салона в "Красном особняке"?

¹⁰¹Ясинский И. И. Жар-птица. СПб, 1904, с. 47.

^*Идея устройства по периметру дискотечного зала боксов для "пламенной любви" между двумя танцами принадлежала отнюдь не "крепостнику Бороздне", а... ррреволюционному демократу Н. Г. Чернышевскому. И. И. Ясинский позаимствовал её в "Четвёртом сне Веры Павловны" из романа "Что делать?" и перенёс в парк Стадолы/Красавино (Прим. Б. М. Петрова, 2007 г.).

----- <70/71> -----

Эта клевета также имеет литературное происхождение. Ясинский позаимствовал её из статьи в "Киевской старине" за 1892 г., являющейся отголоском восторгов П. И. Шаликова по поводу крепостного театра полковника Д. М. Ширая в Спиридоновой Буде¹⁰². Бороздны были в родстве с Шираями. Муж старшей, сводной сестры Ивана Петровича Ульяны С. М. Ширай сломал ей жизнь, но всё-таки это Шираи, а не Бороздны. Крепостной театр Д. М. Ширая в Спиридоновой Буде (ликвидирован в 1809 г.) - это реликт екатерининской эпохи, завершившейся за два поколения до описываемого Ясинским времени.

Разумеется, ничего подобного ни в Стадоле, ни в Медвёдове (ни в Ляличах Атрыганьева) не было - всё это высосано Ясинским из пальца. Сказалась-таки в сыночке зависть Ольги Максимовны к обеспеченному куму! В романе под именем Николая Андреевича Глыбникова выведен и другой известный литературный деятель фольклорист П. Н. Рыбников, хотя не вполне достоверно, но куда более благожелательно¹⁰³. Центральным героем произведения является отец автора, выведенный сыном также в далеко не лучшем виде. Впрочем, "Жар-птица" - это роман, Пружный и Глыбников - литературные образы, и Пружный - это не И. П. Бороздна.

В то же время внешний облик Пружного, видимо, отвечает реальным воспоминаниям Жерома Ясинского об Иване Петровиче: "Как теперь вижу лицо Петра Петровича, тонкое, бледное, с таким носом, как у Гоголя, но длинной нижней челюстью и в золотых очках. Чёрные волосы его зачёсывались на виски, а из-под атласного или батистового галстуха выступали острые, как рога, белоснежные воротнички и приникали к щекам. Он был большим знатоком музыки, литературы, искусств и художественных ремесел, следил за наукой и признавал одни утончённые наслаждения"¹⁰⁴.

Действие романа разворачивается в преддверии освобождения крестьян. Пружный просит отца героя продать его крестьян "на вывод", без земли, чтобы не давать им наделы (это считалось "грязным делом", - пишет Ясинский). В то же время романист говорит, что Пружный был весь в долгах, а имения его заложено и перезаложено. В романе холостой Пружный отпускает всех своих мужиков на волю без земли, лишив их наделов,

¹⁰²Шаликов П. И. Путешествие в Малороссию. М., 1804 (Перепечатка: Ландшафт моих воображений. М., 1990, с. 534-536); Поддубный А. И. Злынковская земля сквозь дымку времени. Клинцы, 2000, с. 106-110.

¹⁰³Именно мемуары Ясинского позволяют понять обстоятельства ареста Рыбникова, приведшего к высылке последнего в Олонецкую губернию, где он и открыл русский былинный эпос. (См.: Петров Б. М. Из истории одного ареста. / Деснинские древности. Брянск, 2004, в. III, с. 338-345).

¹⁰⁴Ясинский И. И. Жар-птица. СПб, 1911 (дата написания - 1904), с. 44.

----- <71/72> -----

садится в ванну и в окружении своих выдрессированных девиц вскрывает себе жилы. О том, что одинокому самоубийце незачем было экономить на крестьянских наделах, беллетрист Ясинский как-то не подумал...

15

П. С. Исаев, купивший у поэта Затишскую лесную дачу, скончался в 1870 г. Его сын Валериан, которому досталась Мизиричская фабрика, вёл дело плохо, и в 1875 г. на ней произошёл большой пожар, после которого фабрика встала. Квалифицированные работники и уцелевшие новые станки остались без дела. В это же время, в 1872 г., клинцовский купец В. Е. Барышников приобрёл у А. В. Бороздны его стодольское имение - лесопарк площадью 216 десятин с искусственным озером площадью 14 десятин и усадебным домом XVIII столетия. Рядом с этим домом он построил текстильную фабрику, для которой и закупил новейшие станки Исаева и пригласил из Мизирич лучших мастеров и рабочих. Стодольская фабрика - преемница наиболее передовой в районе Мизиричской текстильной фабрики. Так помещики Бороздны ещё раз послужили развитию промышленности Клинцов¹⁰⁵.

Сын предпринимателя Д. В. Барышников, носивший неофициальное прозвище "профессор текстильного дела", вывел Стодольскую мануфактуру в лидеры технического прогресса не только в Клинцах, но и в отрасли в целом. Д. В. Барышников приглашал на работу лучших специалистов из других текстильных районов, обеспечивал их жильём. В 1905 г. он привёз из Подмосковья главного механика И. С. Никитина и поселил его в бывшем хозяйском доме, так как для своей семьи он уже выстроил большое каменное здание. Дочь Никитина Н. И. Якушева вспоминала, что их дом состоял из трёх комнат. Никитин, имевший большую семью, расширил и надстроил этот дом¹⁰⁶. Историк промышленности Ф. К. Евгеньев, побывавший в Клинцах в 1925 г., пишет: "Против главных ворот на фабричной усадьбе и до сих пор сохранился деревянный дом, в котором когда-то жил помещик Бороздна"¹⁰⁷. Никитины, видимо, жили в этом или соседнем с ним барском доме, таком же скромном по размеру и убранству. Упоминаемый Евгеньевым старый дом поэта простоял до конца 1920-х гг., когда, в связи с реконструкцией кожзавода, был снесён.

Судя по указаниям мемуаристов, дом Ивана Ивановича старшего, в котором часто живал поэт, где умерла его Наденька, откуда он ездил в

¹⁰⁵Евгеньев Ф. К. Сто лет клинцовской шерстяной промышленности. Клинцы, 1926, с. 157-158.

¹⁰⁶Якушева Н. И. Жили-были москвичи. М., изд-во МСХА, 2004, с. 31.

¹⁰⁷Евгеньев Ф. К. Сто лет клинцовской шерстяной промышленности. Клинцы, 1926, с. 158.

----- <72/73> -----

г. Клинцы, Стодол, проезд с площади Ленина к воротам кожзавода -
въездная аллея "заезжей усадьбы" Бороздён.
Фото Б. М. Петрова, 2003 г.

"Красный особняк" на литературно-музыкальные вечера, стоял на месте нынешней водокачки кожзавода, на бровке склона к реке (так, на бровке, обычно и ставились в XVIII веке барские дома). Ниже и левее находилась плотина (она и сейчас на том же месте) и водяная мельница (позже их было несколько - воды хватало). Проулок, ведущий от ворот кожзавода на Стодольскую площадь, - это и есть въездная аллея усадьбы поэта. Через площадь шла когда-то большая дорога Стародуб-Ардонь-Солодовский брод-Ущерпье-Попова Гора-Лотоки, с которой путники и заезжали в усадьбу. Деревья справа и слева от проулка - это остатки лесопарка Бороздён (впрочем, лес на противоположном берегу речки, где в 1936 г. выстроена Клинцовская ТЭЦ, - тоже). Лишь "Института крепостных девиц" здесь никогда не было¹⁰⁸.

В отличие от вымышленного Приютина в реальном Медвёдове, перешедшем к Аркадию Бороздне, мужики наделы получили. Условия их освобождения вырабатывались губернским комитетом, работой которого руководил Н. П. Бороздна¹⁰⁹. На ревизскую душу (то есть на мужчину

¹⁰⁸Зато во второй половине 1920-х гг. в парке Стодольской фабрики, получившей имя В. И. Ленина, был выстроен... дубликат первого (деревянного) Мавзолея Ленина, что на Красной площади в Москве. См.: Яковлев. Достижения Ленинской фабрики. / "За десять лет". Клинцы, 1927, с. 2.

¹⁰⁹Покорский-Жоравко А. И. Письма к жене Серафиме Павловне, рожд. Потье де-ла-Фромандиер, 1858-1859. / Тр. Черниговской губернской учёной архивной комиссии. Чернигов, 1915, в. 11, с. 53-93.

----- <73/74> -----

любого возраста) в губернии давалось по 4,5 десятины пашни¹¹⁰. Видимо, Аркадий Васильевич провёл размежевание с крестьянами не вполне честно, либо рост населения вызвал нехватку земель, но в начале ХХ в. у его наследниц начались трения с крестьянами. Их подогревали заезжие агитаторы да жестокости управляющего Янжула. Клинцовский краевед М. П. Чёрный, выпускник ВПШ при ЦК КПСС, с пафосом описал, как некий А. П. Бакуревич, учительствовавший в Медвёдове, добился больших педагогических успехов - 17 декабря 1905 г. крестьяне под руководством А. М. Руденка и этого учителя сожгли медвёдовскую усадьбу Бороздён (хозяева находились в Стародубе)¹¹¹. В огне медвёдовской "иллюминации" сгорело не только двухсотлетнее здание, но и четырёхсотлетний архив семьи и края, и личный архив поэта, сгорели его поздние произведения, которые он не решался или не успел вынести на суд читателя, его переписка.

По иному сложились дела в соседней Туросне. У Анны Абалёшевой было двое сыновей, внучатых племянников поэта: Павел (1869 г. р.) - коллежский секретарь, и Александр (1871 г. р.) - поручик лейб-гвардии Кирасирского полка¹¹². Закончив службу, братья Абалёшевы жили в основном в Туросне. Садовником в их имении служил Степан "Манжело", дед по матери советского поэта А. Ф. Землянского. С началом третьей революции Абалёшевы поняли, что нужно уезжать. Братья были схвачены ЧК на Унече и расстреляны без суда и следствия, женщинам удалось скрыться. Прощаясь, они просили садовника присматривать за их домом. Когда крестьяне начали грабёж бесхозного дома, верный садовник спас, что мог, - сундук с книгами. Очень долго он не разрешал внукам прикасаться к ним, ожидая, что Абалёшевы вернутся и потребуют с него отчёт, но в конце концов сундук перекочевал на чердак, и им овладели внуки Фёдор, Василий и Анатолий Землянские.

Но на этом история с бороздновским наследством не закончилась. В туросенской усадьбе Бороздны, стоявшей несколько на отшибе от села, была устроена контора совхоза. В летние вечера сельская молодёжь собиралась к конторе попеть и поплясать под гармонь. Перед крыльцом конторы с абалёшевских времён сохранялась клумба-цветник в виде круглого насыпного кургана. Вот вокруг этой клумбы и плясали туросенцы. "В один предвоенный летний вечер, - вспоминал брат поэта Ф. Ф. Землянский, - мы разошлись с танцев довольно поздно, а когда утром пришли в контору за дневным заданием, с удивлением увидели, что клумба исчезла. Ни бульдозеров, ни экскаваторов в совхозе и районе тогда

¹¹⁰Анисин Ю. В., Кублицкий А. Г. Три натиска бури. Тула, 1991, с. 17.

¹¹¹Чёрный М. П. Прогресс. Клинцы, 1990, с. 6-10.

¹¹²Милорадович Г. А. Родословная книга черниговского дворянства. СПб, 1901, т. 1.

----- <74/75> -----

не было, такую работу можно было сделать только вручную, но для этого нужно много людей. К тому же, летняя ночь коротка. Следовательно, был привлечён хорошо организованный и оснащённый отряд, который заранее знал, что и как ему делать. Без ведома и без присмотра НКВД такой отряд в районе не мог появиться! Расспрашивать про исчезновение клумбы тогда никто не решился, пошептались между собой, на том дело и кончилось, а вскоре - война...".

Очевидно, в 1919 г. Абалёшевы поняли, что брать драгоценности в дорогу нельзя - непременно попадёшь в какую-нибудь облаву с обыском, лучше припрятать их, а потом, если удастся, вернуться и забрать. Не удалось... А в годы "большой чистки" кто-то из женщин Абалёшевых попал в НКВД, где из неё выбили сведения о зарытых в клумбе драгоценностях рода Бороздён, собранных ими за двести лет после полного разграбления Медвёдова графом Рагузинским. Садовник Манжело мог бы подтвердить эту версию (скорее всего он, как доверенный человек Абалёшевых, и зарывал этот клад), но он подорвался на итальянской мине в 1943 году.

Уезжая на учёбу в техникум, Анатолий Землянский взял с собою несколько абалёшевских книг. Они погибли вместе с его вещмешком под Ельней, куда летом 1941 г. бросили на рытьё окопов техникум. Отгремела война, разбросавшая братьев по стране. В 1946 г. над Туросной пронёсся смерч, который сорвал крышу с дома Землянских и разнёс по лугам остававшиеся на чердаке книги. Лишившейся крыши одинокой матери братьев Землянских было не до книг, она собрала лишь то немногое, что было на виду; потом и это увёз Анатолий. В своих скитаниях по гарнизонам А. Ф. Землянский смог сберечь только одну из туросенских книг - "Плутарх для юношества", 1823 г. издания. В 1995 году, за несколько месяцев до своей кончины, Анатолий Фёдорович обнаружил на ней экслибрис библиотеки Ивана Бороздны¹¹³. Книга была приобретена Иваном Петровичем в последний год учёбы в благородном пансионе. Это единственная сохранившаяся книга, которой касались руки поэта. Вдова Анатолия Фёдоровича подарила её Клинцовскому музею.

Остатки библиотеки Ивана Бороздны несомненно сыграли заметную роль в приобщении сельского парня Анатолия Землянского к литературе, к поэзии, а его близкий пример в свою очередь - в литературной судьбе другого туросенца поэта Михаила Атаманенко. Огонёк культуры, зажжённый в "моём убежище" скромным провинциальным поэтом Иваном Бороздною, продолжает светить.

¹¹³Петров Б. М. Сгорают ли библиотеки? / "Труд", Клинцы, 1995, N 44; Петров Б. М. Ex libris Ивана Бороздны, или история для юношества. / "Труд", Клинцы, 1996, N 23.

----- <75/76> -----

Титульный лист книги "Плутарх для юношества"
из библиотеки И. П. Бороздны с надписями поэта А. Ф. Землянского.

----- <76/77> -----

Невероятно, но факт: карта сохранила нам имя "царского адмирала" Абалёшева. В XIX в. в Стародубье хватало леса не только для отопления домов, но и для энергетических топок клинцовских фабрик. Промышленное использование торфа началось лишь на рубеже ХХ в. Прилегающее к Туросне огромное торфоболото, издавна принадлежавшее Борозднам, по имени новых его владельцев называли "Абалёшевское". Находилось оно тогда в Новозыбковском уезде. При советском размежевании уездов Туросна с торфоболотом в 1923 г. была передана в состав Клинцовского уезда. В это время прежних владельцев здесь уже не было, имения их разграблены и не представляли интереса для новых властей, которые не знали истории топонимов соседнего уезда. Торфоболото было передано тресту "Клинцысукно", где топонимикой интересовались ещё менее. В 1936 г. для перевода фабрик с парового привода на электрический в бывшем Стодольском имении Бороздён построили ТЭЦ, рассчитанную на сжигание торфа с торфоболота, за которым закрепилось искажённое название "Оболёшево". Энергетики явно не догадывались, что за этим напоминающим об ольховых зарослях названием стоит фамилия "белого адмирала", "контрреволюционные" сыновья которого расстреляны бдительной ЧК. Сейчас торфоболото уже выработано, а имя зятя Бороздён живёт¹¹⁴.

В Медвёдове также не сохранилось почти ничего, напоминающего о поэте и его славном роде. Ещё целы запущенная липовая аллея, ведшая в усадьбу, и так называемая "Панская сажалка" - наполняемый родниками небольшой пруд, расположенный под обрывом коренного берега р. Пенейки у бывшего усадебного дома. Успенский храм, построенный отцом поэта, простоял до эпохи хрущёвского мракобесия, когда его сломали. Он был сложен так прочно, что удалось утилизировать кирпичные колонны: выломать их целыми и использовать при сооружении Дома культуры колхоза. Был уничтожен почётный некрополь при церкви. Могильные памятники строителя храма и его жены, сбив надписи, использовали как столбы в ограде мемориала сельчанам, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны (видимо, только это и спасло их от гибели), остальные камни растащили по селу.

16

И. И. Ясинский никогда не отличался особо левыми взглядами (он вообще не отличался какими-либо твёрдыми взглядами, лишь отвечая

¹¹⁴Петров Б. М. Адмиральское болото. / "Труд", Клинцы, 1994. N 47.

----- <77/78> -----

общему настроению своей эпохи)¹¹⁵. После Октябрьского переворота 1917 года он, обуянный "внезапным большевизмом" (это его собственное выражение), вступил в РКП(б). Причины этого были прозрачны. В ходе революции он лишился всех своих сбережений, съеденных инфляцией, собственного дома на окраине Петрограда и третьей жены, которую унесла "испанка". (Собственно говоря, это была не жена, а его секретарша, с которой он длительно сожительствовал, после того, как вторая его жена сошла с ума). В эмиграции семидесятилетний старик совершенно никому и ни в каком виде не был бы нужен, а в Советской России - только в качестве "яростного попутчика". Он стал им. Иероним Иеронимович был взят на попечение Пролеткультом и даже поселён на Невском проспекте.

Однако должность попутчика требовала постоянных доказательств лояльности. Ясинский переводил стихи Ф. Энгельса, вирши немецких социалистов, писал трескучие сверхреволюционные феерии, читал лекции по так называемому "пролетарскому искусству", но этого было мало. Требовалось отречение от прошлого, требовалось доказать, что ты всегда был таким сознательным, только вот проклятая среда "заедала". И Ясинский засел за мемуары.

Иероним Иеронимович публиковал воспоминания несколько раз, начиная с 1890-х гг. и кончая своим предсмертным 1929 годом, когда он написал серию очерков специально для клинцовского "Труда" (май 1929 г.). С каждой публикацией его описания одних и тех же событий становилось всё более и более "сознательными". Дошёл он до того, что отказался от родного отца - станового пристава и приписал матери-институтке некоего таинственного любовника, который-де и был его "настоящим" отцом¹¹⁶. В конце концов, это его дело (но и характеристика той эпохи, которая вынуждала делать подобные низости). Мы вспоминаем об этом лишь для того, чтобы понять те оценки, которые Ясинский дал в своих мемуарах И. П. Бороздне. Помимо внутриполитической обстановки на мемуариста влияли и давние суждения его матери Ольги Максимовны, украинской селянки, тяжело завидовавшей обеспеченности своего клинцовского кума. Кроме того, в 75 лет, когда Ясинский засел за подробные мемуары, память обычно подводит, и он уже не мог разделить

¹¹⁵Ясинский удостоился включения в "Большую энциклопедию русского народа "Святая Русь"", том "Русская литература" (М., 2004), как "сотрудник православно-монархической печати, публиковавший романы патриотического характера" (с. 1100). Он сам писал, что в дореволюционное время восемнадцать раз привлекался к суду за выступления в печати. (См.: Автобиография. / "Труд", Клинцы, 1929, N 105). Имени псалмопевца Ивана Бороздны в этой православной энциклопедии почему-то нет.

¹¹⁶Ясинский И. И. Автобиография. / "Труд", Клинцы, 1929, N 105.

----- <78/79> -----

свои подлинные воспоминания от своих же беллетристических выдумок 1904-го года в романе "Жар-птица".

В обширной книге "Роман моей жизни" (М.-Л., 1926) Ясинский сообщает много интересных деталей о жизни в Клинцах в 1854-1858 гг., но также путает Стадолу и Медвёдово, Ущерпье и Ляличи, Клинцы и Лотоки, не стесняясь сдабривать свои воспоминания фантазиями на заданную тему и просто клеветой на прошлое. "Среди ангелоподобных персонажей, - заявляет Ясинский, - описанных Тургеневым и возведённых им в перлы создания, скользивших по паркету, начиная с институтской скамьи и вплоть до гробовой доски с неподражаемой грацией, не было ни одного нежного и воздушного создания, которое не проявляло бы за кулисами светской жизни зверской истеричности или даже бесчеловечности"¹¹⁷. Вот вам, пся крев, именно так: ни одного человечного человека в России, оказывается, не было! Такое пан Ясинский списал не с русской действительности, а со своей родной мамочки и своей родимой Польши, откуда и пришло в Россию настоящее крепостное право.

Вспоминая И. П. Бороздну, Ясинский пишет, что он нуждался в деньгах, но делал безумные траты, ведя роскошный образ жизни. Выше уже говорилось, что его описания этого образа жизни не отвечают действительности. Например, он приписывает Ивану Петровичу собственный крепостной балет, небольшой оркестр и домовую церковь. Крепостных балетов в 1850-е гг. не было уже ни у кого, а на Черниговщине тем более. Даже в дворце А. К. Разумовского поколение назад - в период его жизни в Почепе в 1818-1822 гг. - никаких балетов и оркестров уже не было, только певчие¹¹⁸. Домовой церкви в медвёдовской усадьбе, стоявшей рядом с великолепным Успенским храмом, также, несомненно, не было. Её не описал архиепископ Филарет, принявший епархию в год смерти Бороздны¹¹⁹. Если бы она существовала, Бороздны были бы похоронены при ней; в основном для этого такие церкви и сооружались в усадьбах.

Поливая грязью крестного отца сестрицы, Ясинский пишет, что у Ивана Петровича было "триста шестьдесят пять крахмальных сорочек, и, когда он ложится в постель, то засыпает с конфетой во рту, а горничные рассказывают ему сказки". "В открытых внебрачных связях, - записывает этот седовласый муж семидесятипятилетнего возраста, - с наёмными барышнями и с собственными крестьянками, предварительно хорошо воспитанными, состоял такой барин, как Иван Петрович Бороздна, кум мамашин, известный в то время поэт, о котором благоприятно

¹¹⁷Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 17.

¹¹⁸Лазаревский А. М. Очерки, заметки и документы по истории Малороссии. Киев. 1895, т. 2, с. 39.

¹¹⁹Филарет (Гумилевский). Историко-статистическое описание Черниговской епархии. Чернигов, 1873, т. 7.

----- <79/80> -----

отзывался Белинский. Бывать у него мать не считала зазорным"¹²⁰. Бывать - это дело второстепенное, а вот то, что рассказывать семилетнему мальчику, кто наёмный, а кто "предварительно воспитанный", мать не считала зазорным - это важнее. Ведь не мог же он сам разобраться в этом в семь лет. Можно было бы отчасти поверить сплетням Ольги Максимовны (ведь Иван Петрович был одинок), если бы мы не знали, что упоминание здесь же о Белинском - враньё.

Враньё и рядом: "Отец с матерью не стеснялись, например, бывать в селе Ущерпье, во дворце графини Завадовской, великолепный управляющий которой, тоже граф, жил во внебрачных союзах с целым гаремом"¹²¹. Всё было бы приемлемо, только вот в Ущерпье не было дворца, не существовало графини Завадовской, и вообще, уже несколько десятилетий Ущерпье принадлежало не Завадовским, а Листовским. Если бы в 1850-е годы безродный полячишка (Ясинский называет его фамилию - Гловацкий), выдававший себя за графа (это был тогда распространённый приём шляхетской голытьбы, нанимавшейся управляющими), вздумал бы так куролесить в Ущерпье с деревенскими девушками, мужики быстренько спустили бы его под лёд раков кормить - их в реке Ипути было тогда много и аппетит у них был отменный. Заврался малость Дед (так называли петербургские литераторы седовласого Ясинского). Эротические фантазии, мучившие его с семилетнего возраста, не покинули и в семьдесят пять. Очевидно, всё это высосано им из чего-то. Но и этой грязи "внезапному большевику" показалось мало. Он приписал поэту... селекцию "породы" крепостных! "Он покупал, где только мог, красивых женщин и мужчин, женил их и разводил "породу"¹²². Но где же следы этой отборной красоты в жителях Медвёдова? Люди как люди, как везде в крае. "Порода" ведь исчезнуть не могла.

В главе, посвящённой событиям 1859-1861 гг., Ясинский возвращается к своим выдумкам о кончине Петра Петровича Пружного в романе "Жар-птица": "В Почеп дошло известие о судьбе нашего кума Ивана Петровича Бороздны. Он собрал в день объявления освободительного манифеста самых красивых своих горничных в ванной комнате, с чашами шипучего вина, приказал им декламировать хором любимые стихотворения, сел в горячую воду, открыл себе жилы и умер. Друзьям и знакомым

¹²⁰Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 8. Сам Ясинский счёл не зазорным привести на столичный банкет по случаю 40-летия его литературной деятельности свою сожительницу-секретаршу (правда, возможно, эта женщина не была "предварительно хорошо воспитана"). См. Г. Л. И. Торжественное чествование И. И. Ясинского (по случаю 40-летия его литературной и 30 лет беллетристической деятельности). / Исторический вестник, 1911. N 2, с. 694-709.

¹²¹Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 8.

¹²²Там же, с. 16. Ну как же не принять такого услужливого в члены партии?! Куда там Гоголю с его "мёртвыми душами". Ведь так старается отрабатывать харчи!

----- <80/81> -----

он заготовил предварительно ряд писем с единственной фразой: "Ухожу в загробный мир, как римлянин". Граф Гудович, когда отец рассказал о смерти Бороздны, презрительно произнёс: "Шут гороховый!"¹²³. По хронологии переездов семьи Ясинских известие о кончине кума пришло в действительности не в Почеп, а ещё в Лотоки (что отразилось также в романе "Жар-птица").

Иван Петрович скончался 7 декабря 1858 г., а освободительный Манифест был объявлен 19 февраля 1861 г. Наконец, Ясинский не пишет, что предсмертное письмо Бороздны пришло и в их дом - следовательно, друзьями он эту семью уже не считал. И точно: Ясинский сообщает, что из-за своих претензий его мамочка рассорилась с кумом ещё до переезда в Лотоки¹²⁴. А ведь если бы такие письма были разосланы в действительности, о них говорило бы всё Стародубье, у кого-то они сохранились бы, театрализованное самоубийство отразилось бы в воспоминаниях, и уж в "Северной пчеле" такой некролог и в такие сроки никак не появился бы. Истоки этой, с позволения сказать, "фантазии" Ясинского также ясны. Няней в семье пристава служила запойная алкоголичка Агафья. Когда её выгоняли за пьянство, она поднимала юбку и... вскрывала себе вену на ноге, её возвращали¹²⁵.

Вот таким гороховым шутом, презираемым "железным канцлером" русской литературы Максимом Горьким, который принципиально не участвовал совместно с ним ни в одном издании, стал Иероним Ясинский¹²⁶. Зверская истеричность или даже бесчеловечность завистливой деревенской сплетницы Ольги Белинской (примеров этого, вроде битья посуды при детях, в мемуарах её сына полно) хлынула на страницы воспоминаний Ясинского. Можно понять и в чём-то простить одинокого дряхлого старика, очень старавшегося угодить новым властям. Его литературные заслуги перед Клинцовским краем несомненны¹²⁷, но поэта Бороздну он обгадил с ног до головы. В советское время произведения Бороздны не печатали. Высокоавторитетный биографический словарь "Русские писатели. 1800-1917" остался в недоумении: "Сведения о дальнейшей его жизни,

¹²³Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.-Л., 1926, с. 37.

¹²⁴Петров Б. М. Про смерть поэта. / "Труд", Клинцы, 1998, N 151.

¹²⁵Ясинский И. И. Жар-птица. СПб, 1904, с. 101.

¹²⁶Горький. М. Собр. соч. в 30 тт. М., 1954, т. 28, с. 149-150 (В письме 1901 г. к В. Я. Брюсову: "Сволочь, этот И. Ясинский"); т. 29, с. 197-198; с. 209-210; с. 234-236 и др.

¹²⁷Сообщаемое в этом очерке об И. И. Ясинском не является исчерпывающей оценкой его литературной деятельности. Среди произведений Ясинского встречаются заслуживающие внимания, особенно для земляков по Стародубью.

----- <81/82> -----

сообщаемые в некрологе /.../, резко контрастируют с мемуарными сообщениями И. И. Ясинского /.../ о привычках заядлого крепостника; оба источника требуют критического подхода ввиду явной тенденциозности".

Нет, пожалуй, не оба, только один - мемуары Ясинского. Длительность дружеской связи Бороздны с прекрасным русским человеком Ф. Н. Глинкою, всегда говорившим по обету только правду, - лучшее свидетельство чистоты помыслов Ивана Петровича. Припомним, что генерал М. А. Милорадович, подло застреленный путчистом П. Г. Каховским, под влиянием общения со своим адъютантом полковником Ф. Н. Глинкою отпустил на волю всех своих крепостных¹²⁸. Мог ли такой человек, как Глинка, терпеть около себя "закоренелого крепостника" Бороздну, это чудовище, порождённое извращёнными фантазиями Ясинских? Могла ли дружить с изображённым Ясинским извергом прекрасная семья Майковых? "Нравственная евангельская правда одна с малолетства не была поколеблена", - писал о своей семье А. Н. Майков. В семье Ясинских правда колебалась, видимо, тоже с малолетства.

Мать беллетриста Ясинского была закоренелой крепостницей, о чём достаточно убедительно писал её сынок. Вот только одна сценка. В 1857 году Ольга Максимовна отправилась с детьми в Киев. На тракте путники встретили карету старой графини, ехавшей в Козелец. Её компаньонка беседовала с матерью, но оказалось, что она - крепостная графини. "Мамаша вдруг выпрямилась во весь свой небольшой рост, - пишет Ясинский. - Я испугался, увидев выражение её глаз. Красными пятнами покрылось её белое, обыкновенно привлекательное лицо. Молния гнева и несказанной обиды сверкнула в её глазах. Она возвысила голос: "Как же ты, моя милая, осмелилась сидеть при мне? И неужели же за мою любезность графиня захотела так унизить меня? Или это тебе пришло в голову разыграть роль барышни? Ступай вон!". Девушка побледнела и ушла, не сказав ни слова"¹²⁹. Не получив наследства, Ольга Максимовна от зависти при детях поливала грязью хорошо обеспеченного поэта, которого муж упросил быть кумом, а сынок дополнил и опубликовал её злобные измышления. Эта клевета ему не помогла: после кончины (1931) его, как и Бороздну, не печатали. О Ясинском и Бороздне помнили лишь специалисты-литературоведы. Из-за малотиражности его изданий Бороздна был надолго полностью забыт даже на своей родине, в Стародубье.

Однако судьба делает иногда удивительные зигзаги. Великолепный знаток русской поэзии профессор МГУ Иван Никанорович Розанов собрал огромную поэтическую библиотеку. В ней оказались все четыре книги И. П. Бороздны и почти все сборники и альманахи, в которых

¹²⁸Карпец В. И мне равны и миг, и век. / Фёдор Глинка. Сочинения. М., 1986, с. 317.

¹²⁹Ясинский И. И. Роман моей жизни М.-Л., 1926, с. 24.

----- <82/83> -----

помещены его произведения. После кончины профессора (1959) его библиотека поступила в Московский государственный музей А. С. Пушкина, где была разобрана, изучена, описана¹³⁰ и составила самостоятельный элемент экспозиции музея. Книги медвёдовского поэта наконец-то встали рядом с Пушкиным. Право, Иван Бороздна это заслужил!

17

Пришло время собирать камни, которые мы так щедро разбрасывали почти весь двадцатый век. Всеобщая грамотность - не синоним культуры, как воображали бакуревичи, и более того - не синоним просвещения. Пушкин писал: "Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим". Именно этого - уважения к прошлому - и не хватало. Да и откуда ему было взяться, если пели: "Отречёмся от старого мира, отряхнём его прах с наших ног!". Отряхнули. Вместе с Державой...

Поворот от беспамятства начался в 1980-е годы. Коснулся он и памяти И. П. Бороздны. Литературоведение заметило его скромный вклад в разработку тем Оссиана, его переводы¹³¹, его дружбу с Майковыми¹³². В. П. Парыгин познакомил с ним земляков¹³³, автор этих строк опубликовал в местной печати полтора десятка материалов о жизни и творчестве медвёдовского поэта¹³⁴. В 1992 г. появилась статья о Бороздне А. А. Ильина-Томича

¹³⁰Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова: Библиографическое описание. М., 1975.

¹³¹Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. Л., 1980, с. 139-140; Взаимосвязи русской и зарубежных литератур. Л., 1983, с. 114-115, 122.

¹³²Алексеев А. Д. Летопись жизни и творчества И. А. Гончарова. Л., 1960, с. 321.

¹³³Парыгин В. П. "Писано в Черниговской губернии". / Из глубины веков. Брянщина литературная. Брянск, 1993, кн. 1, с. 94-101.

¹³⁴Петров Б. М. Статьи в газетах: "Труд", Клинцы - Медвёдовские романсы. 1992, N 87; За строкой лексикона. 1992, N 99; От берегов Пенейки до Москва-реки. 1992, N 114; Старый-старый Новый год. 1995, N 6; Завтра 200 лет со дня рождения А. С. Пушкина. 1999, N 69; "Правило веры", Клинцы - Клинцовский псалмопевец. 2001, N 8; "Голос профсоюзов", Брянск - Проложил свою борозду. 1999, N 16 и другие, указанные выше в сносках.

----- <83/84> -----

в биографическом словаре "Русские писатели. 1800-1917". В 1995 г. впервые были перепечатаны некоторые религиозные стихотворения Бороздны¹³⁵. Начал проявляться общественный интерес к памяти поэта. В Клинцовском краеведческом ордена "Знак Почёта" музее была организована небольшая постоянная выставка, посвящённая Бороздне. В декабре 1998 г. в Клинцах было отмечено 140-летие кончины поэта, проведен литературный вечер, создана радиопередача местного радиовещания. Преподаватель Клинцовского педучилища А. М. Карасик написал удачный романс на слова Бороздны, а директор этого учебного заведения В. В. Стрелец, земляк Бороздён, создал песню-воспоминание о деревенском "убежище" поэта. Художник А. А. Цырик написал для Клинцовского краеведческого музея портреты Ивана и Любушки Бороздён, а живописец А. Ф. Сивограк создал вид Успенской церкви с. Медвёдово. Сельские интеллигенты педагоги средней школы супруги В. Г. Погорелец и В. А. Погорелец, обосновавшиеся в Медвёдово, начали по крупицам собирать материалы об одарённом земляке, устроили его уголок в школьном музее. Был найден ещё один предмет, связанный с И. П. Бороздной, - осколки расписного малороссийского кафеля XVIII в. с места пожарища усадьбы Бороздён. В поиск включилась сотрудница Вышневолоцкого краеведческого музея Тверской области Е. В. Новожилова. Ей удалось разыскать родину первой жены поэта Наденьки Бороздны, сведения о её родителях.

Осенью 2001 г. были найдены детали могильных памятников поэта, его первой жены и родителей. Председатель медвёдовского колхоза "Прогресс" депутат Брянской областной Думы М. Н. Киреенко поставил перед энтузиастами вопрос о том, где они размещались первоначально и что с ними делать сейчас. Предполагаемое место захоронений оказалось в двух метрах от ограды средней школы. Было предложено установить их в условном порядке и соорудить в их группе объединяющую и поясняющую стелу.

Не зря говорят, что отжившее не сдаётся без боя, что идеи отмирают лишь вместе с их носителями. Плодовитый местный литератор Иван Посканный (родился в 1915 г.) из соседнего с Медвёдовым села Великая Топаль пошёл по пути К. Янжула и И. Ясинского. Работавший в годы оккупации в фашистской газете "Новый путь"¹³⁶ и также обуянный несколько запоздалым "внезапным большевизмом" Посканный в псевдоисторической поэме "Сказание о Василии Клинцове" обвинил прадеда

¹³⁵Псалтирь в русской поэзии. XVII-XX вв. (Составитель Б. Н.Романов). М., "Ключ", 1995, с. 48, 287-290; М., 2002 (2-е изд.).

¹³⁶Как бы подчёркивая своё сходство с оклеветавшим И. Л.Бороздну Климом Янжулом, Иван Посканный тоже просил у компетентных органов грамоту о непорицании его за эту работу.

----- <84/85> -----

поэта И. Л. Бороздну в готовности к измене Престолу и Отечеству и приписал ему собственные эротические фантазии об изнасиловании вымышленной жены осадного старосты Клинцов¹³⁷. В 2002 г. он выступил со статьёй, в которой заявил, что памятник "помещику Бороздне" порадует только "всех прихватизаторов, всех ельцинистов"¹³⁸. Знаменательно, что это оказалось последним печатным выступлением старейшего члена РАПП Ивана Посканного (через несколько месяцев он скончался).

Идею сооружения мемориала поддержал глава администрации Медвёдовского сельского округа А. И. Лысуха. Благодаря организационной и моральной помощи М. Н. Киреенко, благодаря самоотверженному труду В. А. Погорельца в 2002-2003 гг. на средства колхоза мемориал был сооружён. Принимаются меры по ремонту липовой аллеи и очистке "Панской сажалки", пополняется экспозиция школьного музея, а к 200-летию поэта на средства колхоза выпускается эта книга.

* * *

Кто же такой Иван Бороздна сегодня?

Прежде всего, он достойный представитель древнего рода, сыгравшего заметную роль в истории не только Стародубья, но и всей Малороссии. Бороздны были в первых рядах казачества, изгонявшего польских оккупантов. Они не изменили с Мазепой и остались верными Отечеству в период шведского нашествия. Прапрадед поэта управлял краем в годину смуты и основал Клинцы, а его дочь устроила Печеницкий монастырь. Прадед поэта писал Наказ Екатерине Великой и приветствовал её в Стародубье, а отец поэта устраивал по предначертаниям Императрицы новый образ правления в Малороссии и организовывал оборону края от нашествия французов. Один брат поэта завязывал сношения России с Персией, знакомил россиян с этой таинственной страной, укреплял финансовую систему России, другой занимался вопросами освобождения крестьян, административными реформами эпохи Царя-Освободителя, обустраивал Смоленск и губернию.

Землевладельцы Бороздны оказались причастными и к развитию промышленности, причём в наиболее передовых её образцах. И. П. Бороздна способствовал созданию превосходной Мизиричской фабрики, его племянник - созданию ещё более современной Стодольской мануфактуры и кожевенного завода, дети племянницы - освоению нового вида энергоносителя (торфа) и, в конечном счёте, появлению Клинцовской ТЭЦ. Причастны Бороздны и к церковному строительству. Отец поэта соорудил прекрасную Успенскую церковь в Медвёдове и, вероятно,

¹³⁷Посканный И. М. Сказание о Василии Клинцове. Росинки. Брянск, 1994.

¹³⁸Посканный И. М. Кто же достоин памятника? / "Труд", Клинцы, 15.06.2002 г.

----- <85/86> -----

помогал в сооружении Вознесенского старообрядческого храма в Клинцах. Поэт помогал в возведении Петропавловской синодальной церкви Клинцов (её приходом стала деревня Бороздны Стадола), вместе с братом построил храм в Смолевичах.

Да, Бороздны жили не по Брежневской Конституции СССР, но ведь по ней никто тогда не жил. Да, они "присваивали прибавочную стоимость", созданную трудом крепостных, но ведь так делали все вокруг, только многие окружающие кроме этого ничего другого и не делали, оставляя после себя, как сказал когда-то Леонардо да Винчи, лишь переполненные нужники. Да, Бороздны порою жёстко конфликтовали между собою и, видимо, не только между собою, но граф П. В. Завадовский, очень известный в истории России деятель, не чуждый культуры, мог поджечь слободу соседа, чтобы поселить погорельцев на своей земле, а Бороздён приглашали решать земельные споры и размежёвывать уезды. "Насилия крепостников Бороздён" существовали лишь в фантазиях "внезапных большевиков" ясинских и посканных, но и там они бледнели перед реальными преступлениями графов Рагузинских и Завадовских. Чаще Бороздны сами становились жертвами подобных несправедливостей.

Иван Бороздна происходил из малороссийской старшины. Не раз писал он о казацком прошлом своего края, об Украине, участвовал в первых украинских альманахах, дружил с множеством украинских литераторов. Не смотря на отмечаемый литературоведами "провинциализм", он писал на русском языке и чувствовал себя сыном единого русского народа. Бороздна не запятнал своё имя никакими проявлениями национализма и сепаратизма. Он был русским поэтом и русским патриотом.

Поэт Иван Бороздна - воплощение нашей связи с прошлым Отечества. Отпущенная ему судьбою мера таланта, сковывающая застенчивость провинциала и череда драматических случайностей не позволили ему занять высокое место на российском Парнасе, однако его известность вышла за пределы края, где он - первейший поэт пушкинской эпохи и пушкинского круга. Отсутствие полного собрания сочинений или, хотя бы, итогового сборника лучших произведений поэта, малый тираж его повременных сборников и локальность их распространения (впрочем, Бороздну читали и в Сибири), клеветы Ясинского привели к тому, что в ХХ веке его имя было незаслуженно забыто. Если эта книга избранных произведений И. П. Бороздны поспособствует его возвращению, её задача будет выполнена

Источник: Петров Б. М. Поэт пушкинской поры. // Бороздна И. П. "Писано в селе Медвёдово...". Клинцы, 2004, с. 7-86.

http://www.klintsy.ru/history/index.php?page=19